Книга Судьба на ладони - Патриция Хорст

— Да что ты? — Карина перешла на крик. — Так ли уж нечего? Зато у Рейчел нашлось что рассказать первому встречному о своих нежных чувствах к твоей персоне.

— И? И что дальше?

— А то, что ты лгал мне! Ты говорил, будто она тебя не интересует.

— Это правда.

— А какого черта ты летал с ней в Лондон? Может, она просто любит полетать на самолетиках?

— Не знаю, не спрашивал. — Алан начал выходить из себя. — Но зато она любит делать покупки в лондонских магазинах и попросила взять ее с собой. Ближайший аэропорт в ста километрах отсюда, а у меня в самолете было свободное место. Почему же я должен был отказать ей?

— Она сказала… — Карина нервно теребила складки своей юбки. Действительно, что же такого сказала Рейчел? — Она сказала, что…

— Мне плевать на то, что сказала Рейчел Споффорд. Мне важно другое: если тебя так замучили подозрения, почему ты не обратилась прямиком ко мне, вместо того чтобы скакать с этим типом?

— А если тебе было нечего скрывать, то почему ты не сказал мне, что Рейчел летала с тобой?

— Потому что я не твой муж, Карина, и не считаю своей обязанностью отчитываться перед тобой за каждый свой шаг! Тем более теперь, когда ты своим мерзким поведением показала без прикрас, на что способна.

— Что?! — Ее лицо вытянулось от изумления, она чуть не лишилась дара речи. — Ты просто наглец!

— Ты появляешься на вечеринке, где на глазах у всех тех, кто заботился о тебе, холил тебя, заводишь шашни с негодяем. Не просто с каким-то проходимцем, а с человеком, которого, как ты знаешь, я ненавижу как никого на этом свете! Возможно, подобное считается нормой в твоих кругах, но у нас это называют подлостью. Так что прибереги свои любовные признания для кого-нибудь еще, Карина, меня они не интересуют!

— Понятное дело… — Она безуспешно пыталась справиться с дрожью. — А я-то, глупенькая, думала, что ты хоть что-то ко мне испытываешь. Ан нет, посмотрите на него, это просто скала, а не мужчина.

— Испытывал. Я не привык спать с женщиной, к которой равнодушен.

— Но тогда эта несчастная должна быть совершенной, не правда ли? Пускай у нее есть ангельское терпение и ум, этого недостаточно, бедняжка должна быть вообще без изъяна и оставаться такой всегда, при любых обстоятельствах, особенно на людях! Я теперь понимаю твою жену: попробуй-ка ужиться с таким, как ты, попробуй пожить с праведником!

Алан сделался страшен и начал медленно надвигаться на нее.

— Ты заставляешь меня забыть о том, что я цивилизованный человек, Карина, — хрипло, глухо произнес он.

— Ах, извините, пожалуйста, так дело не пойдет! — издевательски воскликнула она. — А вдруг выяснится, что ты напичкан изъянами и склонен к ошибкам не меньше любого смертного? Что ты отличаешься от твоего садовника только накрахмаленным воротничком? Так дело не пойдет, — уже тише произнесла она, испугавшись его вида и отступая к стене.

Алан приближался угрожающе, неотвратимо и вдруг выпростал руку и обхватил Карину за талию.

Она уперлась ладонями в его грудь, но он даже не заметил этого, и через секунду они слились в страстном, быстром, взрывном поцелуе. Карина стонала от негодования, но все слабее и слабее и наконец только постанывала, уже не зная, от протеста или от наслаждения. Алан оторвался от нее и, не давая потупить глаз, взял рукой за подбородок.

— Если ты думаешь, что я не делаю ошибок, что я не страдаю от них после, что я всегда знаю, что к чему, то посмотри на меня внимательно. — Просьба была излишней, потому что Карина и без того не могла оторвать от него взгляда. — Посмотри на меня, и тебе все станет.

Не говоря больше ни слова, он выпустил ее из объятий, как выпускают из рук пустую ракушку, и вышел прочь.

На следующее утро прислуга принесла Карине записку от Алана с требованием немедленно явиться к нему в кабинет.

— Что ты сделала с ним? — усмехнулась Джоан, когда Карина чинно поднималась по лестнице, готовясь к чему-то ужасному. — Он злой как черт. Буду за тебя молиться, пока ты там.

Дверь распахнулась, и Алан показался на пороге.

— Проходи и садись! — приказал он не терпящим возражений тоном.

Карина зашла и села. Дверь захлопнулась снова.

— Что это такое? — Алан извлек из ящика стола и протянул ей рисунок, изображающий мальчика в темно-синем костюме, усыпанном разноцветными звездочками, изображениями планет и астероидов.

— Мой рисунок, выполненный по просьбе Джейми, — ответила Карина с достоинством. — Он просил меня придумать ему костюм для свадебной церемонии. Я сделала несколько эскизов и предложила ему на выбор.

— Какая гадость! — Алан поморщился. — Звездочки и все прочее.

Карина стиснула зубы и усилием воли удержалась от ответной дерзости.

— Во-первых, это не гадость, гадость — это твои скучные представления о нашем мире. А во-вторых, я повторяю, Джейми понравился именно этот костюм. Разреши ему одеться так, как ему подсказывает его детское воображение, которое ты еще чудом не успел загубить.

— Разрешаю. Пусть напялит на себя это произведение искусства на день рождения друга. Но на свадьбе он будет одет в то, что наш портной сошьет с учетом моих пожеланий.

— Могу себе представить!

— Я все выяснил. Свободна!

Первым побуждением Карины было уйти молча, спокойно, но это высокомерное «свободна!» разъярило ее. Никто никогда с ней так не разговаривал. Ей показалось, что с первым раскатом ее голоса замок пошатнулся.

— Что ты себе позволяешь, напыщенный кретин? — Алан невозмутимо продолжал писать. — Ты, похоже, совсем ошалел, повелевая своей дурацкой маленькой империей, в которой тебя боготворят все, от мала до велика, все это скопище идиотов! Приказывай кому-нибудь другому, меня не волнуют ни приказания, ни пожелания вашей светлости!

И она вышла, довольная завершающим аккордом. Как только звук ее шагов затих в отдалении, Алан обхватил голову руками и крепко задумался.

А ночью он заглянул в комнату сына. Алан нередко заглядывал к нему, спящему. Для Алана это было сродни вечерней молитве, когда можно мысленно спросить себя, что хорошего сделал сегодня, и честно себе же ответить. Бывало, что Джейми просыпался, протирал кулачками глаза, видел, что это отец и, значит, все хорошо, и говорил: «Я люблю тебя, папа». И Алан уходил, зная, что день прожит не зря. Но на этот раз Алан подумал, что Джейми сказал бы нечто совсем иное.

— Почему нельзя сшить костюм, который нарисовала Карина? Я так хотел бы надеть его! — спросил бы он первым делом, уже заранее зная ответ.

— Потому что она нарисовала не так, как надо. Потому что она не отсюда, она чужая.

— Неправда! Она не чужая! Это ты чужой! От тебя ушла моя мама, от тебя уйдет моя Карина, от тебя уйдут все, потому что ты чужой! Я ненавижу тебя!