Книга Сокровища Зарстора - Андрэ Нортон

Мальчик снова вздохнул, чуть повернув голову.

— Двед! — С крике лорда звучал страх.

— Он спит… он не умер. — Бриксия не отодвинулась, а, скорее, отпала. — Он снова с тобой.

С тобой, подумала она. Не с нами. Какое отношение имеет она теперь к их жизни?

— Только твоей властью и разумом, Мудрая. — Марбон осторожно положил мальчика на пол.

Она видела лицо этого человека пустым, гневным, одержимым поиском. Но сейчас оно казалось совсем другим. Однако понять значение его взгляда Бриксия не могла. Слишком устала — и телом, и душой.

— Я… не… Мудрая… — Она говорила медленно, с трудом, преодолевая усталость. Ута прижалась к ней, мурлыкала, терлась головой о руку. Девушка протянула руку к Сокровищу, но так и не завершила движение. Ее накрыла и унесла темная волна.

Она лежит в гнезде из цветов. Вокруг цветы. С ветвей вокруг нее свисают цветы. Они видит только их жемчужную белизну, их совершенство. Между цветами вьются ярко-зеленые нити. Бриксия сонно думает, что шорох, который до нее доносится, — это шорох цветов и ветвей.

Шепот становится громче… и сопровождается негромким звуком лютни. Цветы, ветви, нити поют.

Пуста земля Зарстора,

Голы его поля.

Никто не может догадаться,

Кто был здесь лордом.

Так из-за гордости Элдора

Победили смерть и разрушение.

Звезды совершили оборот,

Созрело время.

Звезды снова видят

Судьбу в ночи.

Разбиты тьма и позор

Проклятия Зарстора.

Зелеными становятся поля,

Зеленеют холмы.

Давно в прошлом

Древнее зло.

Тот, кто владеет этой землей,

При свете дня,

Пойдет другой дорогой —

Дорогой мира.

Напев прост, спокоен и бесхитростен, в нем нет ничего от изысканности песен-легенд. Цветы покачиваются, листья шепчутся. Бриксия лениво закрыла глаза, ей хочется лежать в этой цветочной постели, вдали от трудов, страха и боли. Но сквозь шепот и звуки лютни прорывается другой голос:

— Бриксия!

Тот, кто владеет этой землей

При свете дня,

Пойдет другой дорогой —

Дорогой мира.

— Бриксия!

Она снова открыла глаза. Цветы исчезли, мелодия умолкла. Бриксия лежала под открытым небом, ощущая телом мягкую постель из свежей зеленой травы. И она уже не была одна. Справа от нее, скрестив ноги, сидел лорд Марбон, слева Двед. Лицо мальчика все еще выглядело довольно бледным. У ног Бриксии примостилась Ута. Вот кошка потянулась и зевнула.

Бриксия нахмурилась. Ведь она была не тут. Она была под куполом затонувшего города… это последнее, что она помнила.

— Это ты… пел? — медленно спросила она, глядя на Марбона.

— Нет. — Он покачал головой. На губах лорда блуждала улыбка, и Бриксии подумалось, что такую улыбку она вполне может понять; улыбка светилась и в глазах Марбона, смягчая его лицо. Да, к такому человеку нетрудно привязаться настолько, чтобы служить ему до самой смерти, — как готов был служить больному хозяину Двед. Когда такой человек предлагает дружбу — его предложение стоит очень многого.

— Ты сама пела — во сне, — сказал он. — Ты действительно была в другом мире, где становятся реальностью сны, а наша жизнь сама кажется сном? Но песня твоя внушает надежду. «Кто владеет этой землей при свете дня…» — негромко повторил он слова песни. — А кто ею владеет? — спросил он.

— Какой землей, лорд? — вмешался Двед.

— Той, которую когда-то опустошило Проклятие и которая теперь снова свободна. Смотри, госпожа, и ты увидишь, как подтверждается твое пророчество.

Прежде чем Бриксия успела шевельнуться, Марбон оказался рядом и помог ей сесть, придерживая девушку за плечи. Он приподнял ее осторожно и заботливо; а она и забыла, что один человек может заботиться о другом… Что ж, она действительно нуждалась в его поддержке, потому что сама была очень слаба, словно только что перенесла серьезную болезнь.

Опираясь на Марбона, Бриксия огляделась. Ута, резвясь, прыгала вокруг высокого ростка. Повсюду вокруг свежая, роскошная, зеленая трава А на молодой коре ростка появилась выпуклость.

Бриксия никогда ничего подобного не видела. У нее на глазах выпуклость треснула, оттуда высунулся красно-коричневый стебель, размером с ее мизинец. Он стремительно рос, удлинялся, от него отошли две новые ветви, а он все продолжал расти.

От основания этого деревца кругами расходилась свежая зеленая трава, выпрыгивая из-под земли, затягивая тусклые безжизненные пятна. На ветвях появлялось все больше отростков. Это уже было дерево, маленькое дерево. За считанные мгновения оно прошло многолетний путь.

— Что… где?… — Бриксия схватила Марбона за руку.

— Оно выросло из семени, которое ты принесла из Ан-Яка, госпожа. Здесь мы закопали Сокровище Зарстора. Но из него больше не произрастает зло. Великая магия, Мудрая!

Она покачала головой.

— Я тебе сказала… я не Мудрая. — Теперь Бриксия немного испугалась. Испугалась того, чего не в силах была понять.

— Не всегда ты выбираешь Силу, — негромко ответил он. — Иногда Сила выбирает тебя. Ты думаешь, что смогла бы сорвать цветок Белого Сердца, если бы зеленая магия не выбрала тебя? Я… я искал Сокровище ради власти, и темная тень накрыла меня… потому что я из проклятого рода Зарстора, и его зло пустило корни и во мне. Как это дерево: сейчас его корни здесь, но его прошлое — Тьма и зло, уничтоженные, растертые в пыль и ставшие почвой для нового, доброго. Но ты не искала власти, и потому она сама пришла к тебе в руки. Разве проклятие не утратило силу в твоих руках? Ты совершила великое дело — более могучей магии я себе и представить не могу.

Бриксия опять покачала головой.

— Это не моя заслуга… это цветок… и это выбор Элдора и Зарстора… потому что они забыли, что связало их ненавистью в мире теней.

Она вспомнила двоих изможденных мужчин — такими, какими видела их в последний раз, когда они ответили на ее вопрос. Наверное, само Сокровище заставило ее задать этот вопрос.

— Зарстор? — Он произнес это имя как вопрос.

Бриксия рассказала о двоих, требовавших отдать им Сокровище-Проклятие, и о том, как они ушли вместе, навсегда освободившись от уз, которые сами на себя наложили своими темными делами.

— И ты говоришь, что не обладаешь Силой? — удивился Марбон. — Неважно, как она приходит. Важно то, что ты с ней сделаешь.

Девушка села, освободившись от его поддерживающих рук.

— Мне это не нужно! — воскликнула она, обращаясь скорее к невидимому и неведомому, чем к Марбону, Дведу или Уте.