Книга Год Крысы. Видунья - Ольга Громыко

Рыска ломилась в толстенную дубовую дверь, пока руки не отказали. Девушка осела на верхнюю ступеньку подвала и исступленно зарыдала. Единственный друг! Нет, на хуторе ее не обижали, даже подлизывались, как к видунье и сказительнице, но близких отношений так ни с кем и не завязалось. Возможно, в этом была повинна сама Рыска, молчаливая и редко улыбающаяся, с привычкой глядеть на чужака исподлобья, а в разговоре со знакомым вообще уставиться в землю. А может, мешало делу саврянское наследие — желто-зеленые глаза, острый подбородок, тонкая линия носа.

Всего этого не замечал только Жар. И вот теперь его не стало!

Вечером к отдушине подошла Фесся, у которой сердце разрывалось от жалости к обоим подросткам. Нахальный, хитрый и вороватый парнишка ей все-таки нравился; служанка надеялась, что его дружба с Рыской перерастет в нечто большее и примерная жена поможет Жару остепениться. Но не судьба…

— А что им оставалось-то, милая? Если от такки не откупиться, она весь хутор уморит, — увещевала она Рыску, но в темноте только хлюпало. — Такая наша жизнь земная, постоянно чем-то жертвовать приходится, чтоб дальше по дороге идти. Только в памяти его хранить и остается… Ну не плачь ты так, рыбонька! Подойди хоть к отдушине, пирожка дам — с вечера ж не ела.

Пирожок был тот самый, с утиной ежатиной, и девушка зарыдала еще горше.

Фессю окликнули с кухни, служанка тяжко вздохнула, пристроила пирожок на краю окошечка и ушла. Погреб быстро наполнился запахами сдобы и мясной начинки. Рыска с ненавистью уставилась на пирог. Разве может она есть, когда где-то там в муках умирает ее друг?! Да ни за что! Но так хочется, что полный рот слюны набежало…

Девушка уже собиралась подойти к окошку и зашвырнуть пирог-искуситель подальше во двор, пусть собаки подберут, как вдруг он шевельнулся сам. В светлячке проема мелькнул горбик встопорщенной шерсти, прутик хвоста. Крыса примерялась, как ловчее утянуть лакомый кусок в нору.

Рыска вжалась спиной в дверь. Пискнуло. Теперь крыс было две, и они тянули кусок в разные стороны. Силы оказались равны, и пирожок плясал в отдушине как живой.

Потом появилась третья. Раза в полтора крупнее, почти загородившая собой окошечко. Хвататься за еду она не спешила, села столбиком и принялась подозрительно принюхиваться, глядя почему-то на девушку.

Рыска не выдержала. Взвизгнула, схватила валяющуюся на ступенях картошину и запустила ею в крысу. Та исчезла прежде, чем девушка успела замахнуться, задетый пирог свалился внутрь погреба. Картошка ударилась куда-то в стену, упала и застучала, скатываясь по груде овощей.

Через четыре щепки томительной тишины внизу снова послышалась возня: крысы набросились на упавший кусок уже всей стаей. Сколько их там, девушка разобрать не могла; но явно больше трех. Запах усилился, потом начал понемногу улетучиваться.

Вот так и ее, Рыску, раздерут на кусочки и разволокут по норам. Сурок откроет дверь — а на ступеньках куча костей лежит…

Куча не куча, а бессознательное тело вполне могли найти. Но тут женке понадобилась картошка.

— И эту дурочку выпусти, если уже успокоилась, — велела она Цыке. — Пусть идет Фессе помогает.

Однако оценить Рыскино настроение батрак не успел. Стоило ему отпереть дверь, как та врезала мужику по лбу, и девушка ураганом вырвалась на свободу.

— Стой, бешеная! — крепко выругавшись, крикнул Цыка ей вслед. — Я тебя выпускать и шел!

Но Рыска будто оглохла. Если б мужик сам не видел — не поверил бы, что девчонка способна взбежать по насечкам на воротном столбе, как по лесенке. Батраки и сами по ним влезали, чтобы получше разглядеть гостей, но силы и ловкости это требовало немалой. Не говоря уж о том, чтоб без остановки сигануть вниз.

Когда Цыка перевесился через ворота, Рыска была уже далеко. Только светлое платье в поле пятнышком мелькало. Батрак еще разок ее окликнул, плюнул и слез. И впрямь — видунья, другой бы ноги отшиб, если не переломал, а эта ишь чешет!

Может, повезет и вернуться.

* * *

В лесу Рыска поневоле сбавила шаг, заозиралась. Ранние из-за непогоды сумерки пришли туда в первую очередь, черными кляксами растеклись под кустами. Вся живность будто вымерла, ни птиц, ни насекомых. Только комары с писком вылетали из потревоженной травы, больно кусаясь за шею и босые ноги.

Струхнув, девушка вернулась на опушку, но там ее поджидала другая засада: в низинах клубился туман, медленно подымаясь и разбухая, как река в паводок. Веска уже стояла в нем по колено, через лучину-другую и хутор подтопит. Если возвращаться, то прямо сейчас, пока дорога еще видна. Рыска поежилась. Разгоряченное тело быстро остывало, холод усеял открытую кожу пупырышками и начал пробираться под одежду. Нет, в погребе с крысами все-таки хуже! Тут хоть листвой пахнет, а от зверья на дерево залезть можно, там и переночевать. Только куда утром идти? Рыска была уверена, что обратно на хутор ее не пустят, после такого-то. В родительском доме тоже теплой встречи не дождешься, особенно когда узнают, что «любимая» доченька натворила.

— Лучше б меня такке отдали! — со всхлипом вырвалось у нее. — Все равно я больше никому не нужна…

Девушка замерла с открытым ртом, словно туда мухой залетело озарение. А вдруг такка действительно согласится на замену?! Еще не совсем стемнело, воя пока не слышно — может, Рыска успеет занять место Жара, раз чудищу так нужна жертва? Девушка обвела холмы взглядом одинокого воина, идущего в последний безнадежный бой, и спохватилась, что даже не знает, в какой лес отвели друга. Их только вокруг вески пять штук, и в каждом запросто можно заблудиться.

Но замешательство длилось не больше щепки.

«Я же видунья, — зло подумала Рыска, сжимая кулаки. — Я всегда знаю, куда идти!»

Стоило девушке принять решение, как снова стало тепло. Для начала она порылась в кустах и нашла кривоватую, но легкую и прочную ветку. Обломала сухие сучки, и получилась удобная палка, чтобы карабкаться по холмам и вообще чувствовать себя увереннее.

С выбором пути Рыска поступила как всегда: что первым в голову пришло. Темный мухоморный ельник со множеством оврагов и балок, заросших либо заваленных буреломом до непролазности, показался ей самым подходящим местом для такки. К тому же вой вроде бы доносился как раз оттуда.

— Помоги нам Хольга, — прошептала девушка, глядя на туманную пропасть между холмами. — А если очень занята, то хотя бы попроси Сашия, чтобы не мешал!

* * *

Жар успел перепробовать одиннадцать способов освобождения из веревочных пут и пожалеть, что не знает двенадцатого. Пока было светло, он кричал — в надежде, что сюда забредет лесоруб из другой вески, которому можно будет наврать про разбойников. Потом благоразумно умолк и совсем пал духом. Веревки больно врезались в тело, руки и ноги, связанные отдельно, онемели и замерзли.

С темнотой лес наполнился шелестами и скрипами. Те, что днем не расслышал бы или просто не обратил на них внимания, выползли вперед, заставляя воображение рисовать картины одна другой жутче. Между стволами, матово светясь сквозь туман, хороводили блуждающие огоньки — светлячки? Глаза?