Книга Узы крови - Патриция Бриггз

— Не лучшая мысль, — сказала я Брану, глядя Блэку в глаза. Его трудно винить, что он достал пистолет: в его глазах я видела страх. — Он тревожится о дочери. Ей тринадцать лет, и он хочет ей добра.

Я пыталась интонацией передать, насколько встревожен Блэк. Слишком встревожен, чтобы удивлять его дедуктивными способностями Брана.

— Понятно. Немного паранойи?

— Вот именно, — сказал я.

Короткая пауза. Затем Бран сказал:

— Есть под рукой листок бумаги?

— Да.

— Хорошо. Джозеф прав, никому из предводителей стай в той местности я бы не доверил ребенка. Назову тебе имена вожаков, с которыми ребенок будет в безопасности. К тому же им все равно, узнает ли о них репортер. Список очень короткий, никого из окрестностей Виргинии нет. Но есть другие. Ты веришь его рассказу?

— Да.

— Тогда я назову места, где Альфы не перестали таиться и не хотят делать это, но способны позаботиться о девочке. Если он хочет рискнуть, пусть едет туда и пытается встретиться с Альфой.

Я записала названные им имена — четыре, в том числе Адама, и их телефонные номера. Потом названия пятнадцати городов. Из, возможно, ста пятидесяти Альф — девятнадцать, кому Бран мог доверить ребенка.

Я подумала, как мне повезло, что мамин родственник-вервольф, когда мама узнала, что я превращаюсь в койота, отвез меня именно к Марроку, а не в другую стаю.

— Можешь даже послать ее ко мне, — добавил он напоследок.

— Но… — Я прикусила язык. Я не собиралась говорить репортеру, что Маррок — один из волков, еще не переставший таиться.

— Я доверяю твоим суждениям, Мерси. И мне уже приходилось воспитывать одиноких детей.

Вроде меня.

— Знаю.

Он, должно быть, услышал благодарность в моем голосе, потому что я услышала в его голосе улыбку.

— Одного или двух, Мерси. Скажи твоему джентльмену, что помощь он должен найти как можно быстрей. Сомнительно, что он долго сможет держать ее в клетке, если не использует серебро, а это причинит ей боль и большой вред. Не говоря уж о том, что ей не нужно полнолуние для перемены. Однажды она начнет меняться, ей причинят боль или испугают, и тогда она кого-нибудь убьет.

И Бран повесил трубку.

Я передала Тому Блэку список и объяснила, что он значит. Потом передала ему предостережение Брана. Смысл переданного постепенно дошел до него, и он опустил пистолет, хотя едва ли сознательно. Он словно погрузился в отчаяние, и все прочее не имело для него значения.

— Послушайте, — сказала я. — Вы ничего не можете сделать, чтобы она перестала быть вервольфом.

— Она пыталась покончить с собой, — сказал он со слезами на глазах. — Через день после полнолуния. Она боится, что кому-нибудь причинит вред. Разрезала себе ножом запястье, но рана слишком быстро зажила. Я бы повел ее к проклятому мозгоправу, но не могу рисковать. Никто не знает, кто она. Она уже считает себя чудовищем, не нужно, чтобы еще кто-то говорил ей это.

Я увидел, как округлились глаза Хани, когда она услышала «чудовище». Должно быть, подумала, что она тоже чудовище.

Я нахмурилась. Мне вовсе не хотелось сочувствовать Хани. Гораздо легче просто не любить ее. Она тоже нахмурилась.

— Уберите пистолет, — сказала я Блэку решительным твердым тоном, какой иногда действует на вервольфов. Думаю, и на опечаленных отцов он тоже действует, потому что он спрятал пистолет в кобуру.

— Ей не нужен мозгоправ, — сказала я. — Каждая тринадцатилетняя девочка в какой-то момент хочет убить себя.

Я помнила свои тринадцать лет. Когда мне исполнилось четырнадцать, мой приемный отец покончил с собой и тем навсегда излечил меня. Не желаю такого тем, кто мне небезразличен.

— Запирать ее раз в месяц в подвале теперь бесполезно, — продолжала я. — Маррок говорит: есть все основания надеяться, что она сумеет контролировать своего волка, если вы найдете для нее Альфу.

Он отвернулся и закрыл лицо руками. А когда снова повернулся, слезы исчезли, хотя глаза оставались влажными. Он взял листок бумаги, а банкноты только когда я их ему протянула.

— Спасибо за помощь.

— Подождите, — сказала я, взглянув на Хани. — Мистер Блэк, вервольф, который с вами разговаривал, показывал вам когда-нибудь своего волка?

— Нет.

— А вашей дочери?

— Мы видели его только раз, в ту ночь, когда он принес ее. В ночь нападения. Он оставил номер, и мы разговаривали по телефону.

— Значит, единственный волк, которого вы видели, это ваша дочь, на цепи и не контролирующая себя? А она сама видела только напавшего на нее волка?

— Верно.

Хани в волчьем обличье еще прекраснее, чем в человеческом, если это возможно. Я посмотрела на нее. Волки прекрасно общаются без слов: она поняла, чего я от нее хочу. И очень постаралась показать, что не понимает.

После нескольких минут молчаливого спора — Блэк все больше и больше удивлялся — я наконец сказала:

— Хани, мне страшно не хочется этого говорить, но твой волк великолепен. Никто не подумает о тебе, что ты чудовище. Ведь уссурийский тигр и золотой орел — не чудовища.

Она открыла и закрыла рот, потом посмотрела на Блэка.

— Хорошо, — сказала она с необычной для нее застенчивостью. — Я могу воспользоваться твоей ванной?

— Это недолго, — сказала я Блэку, когда она исчезла. — Минут пятнадцать. Еще несколько минут после этого она может ждать. Перемена — болезненная процедура, а новый волк бывает после нее раздражителен.

— Вы очень много знаете о вервольфах, — сказал он.

— Они меня вырастили, — ответила я. Подождала, но он ни о чем не спросил. Полагаю, был слишком занят собственными проблемами.

— На вашем месте, — сказала я, — я привезла бы дочь сюда, к Адаму. — Бран сказал, что с небольшой помощью девочка справится, она совсем не безнадежный случай. А Адам очень силен, и здесь Сэмюэль, который хорош с молодыми волками. Возможно, ее шансы в стае Адама выше, чем где бы то ни было. — У Адама большой дом, потому что члены стаи и другие волки часто приходят к нему без предупреждения. Достаточно большой, чтобы могли какое-то время пожить вы с женой. — Адам одобрит мое приглашение. Я достаточно хорошо его знаю: он не будет недоволен. — Рядом с Адамом вашу дочь не понадобится сажать в клетку. Думаю, ей и всей вашей семье поможет знакомство со стаей волков. Волки опасны и страшны, но могут быть и прекрасны.

Адам старается, чтобы его стая не пугала людей.

— Джозеф… тот вервольф, которого я знаю, кое-что рассказал мне о преимуществах вервольфа. Он сказал, — его голос напрягся, и Блэку пришлось на мгновение замолчать. — Он сказал, что охота — самое лучшее, что есть в его жизни. Убийство. Кровь.