Книга Провинциальная Мадонна - Вера Колочкова

— Ага. У нас в классе все девчонки с такими челками ходили.

— А ты почему не ходила?

— Не знаю… — пожала Надя плечами. — Мама с Наташкой говорили, что я блаженная, все книжки читаю…

— Наверное, училась хорошо, да?

— Ага. Могла бы на золотую медаль вытянуть, если бы… Ну, в общем…

Она осеклась, глянула на Лилю испуганно.

— Если бы не залетела, да? Ну, что ж ты так неосторожно… Я помню, в свои семнадцать залетела, чуть с ума со страху не сошла! Так на аборт бежала — только ветер в ушах свистел. Правда, мне его тогда неудачно сделали, к практикантам попала. С тех пор больше не могу забеременеть. Да и не очень хочется, если честно. И некогда. Если только ради Сережи. Но у него теперь, слава богу, Мишенька есть! Вернее, у нас есть.

Надя поежилась от этого «слава богу». Чего ж она бога-то благодарит за то обстоятельство, по которому у Сережи сын оказался… При этом ее мама и сестра погибли…

Лиля, не видя замешательства девушки, продолжала выбрасывать на широкое спальное ложе новые тряпочки:

— Вот, джинсовая куртка-варенка, с юбкой-ламбадой носить можно! Меряй, тебе подойдет! Кофта-ангорка с плечиками, ее лучше с брюками… Погоди, где-то у меня модный рюкзачок-кошелка из кожзаменителя был!

— Лиль, ну что вы… И так уже всего много!

— Слушай, а чего ты мне «выкаешь»? — с улыбкой обернулась от шкафа Лиля. — Я что, такая старая, да?

— Нет, что вы… Ой… То есть… Что ты, совсем не старая! Наоборот.

— О! А вот это то, что я искала… Смотри, пуховик, незаменимая вещь, никакого пальто зимой не надо! И цвет веселенький такой… Зелененький…

Про цвет мало было сказать — зелененький и веселенький. Он был такой ядовито-кислотный, что у Нади в глазах зарябило.

— Надо будет к пуховику зеленый капор купить. Сейчас все их носят, знаешь. Идешь по улице — каждая первая в капоре. И молодые, и старые, и девчонки-соплячки — все!

Одевшись в джинсовый комбинезон, пуховик, сапоги-дутыши, Надя сама себя в зеркале не узнала. Потом шла рядом с Лилей по улице, держа в руках Веронику, ловила на себе удивленные взгляды прохожих — идет себе девчонка-соплюха, вся модная, но уже с ребеночком…

На городской улице зима совсем не чувствовалась. Грязный снег на асфальте лип к ногам, дорога шумела машинами, прохожие с озабоченными лицами торопливо шли мимо.

В «Детском мире» пеленок не оказалось. Дефицит. Надя удивленно пожала плечами — надо же. У них на фабрике все склады тюками с фланелью забиты, а здесь — дефицит.

— Да просто сейчас нерентабельно пеленки шить, потому и дефицит, — со знанием дела пояснила Лиля. — Пойдем лучше в комок, там импортные купим. Заодно и капор тебе выберем. И для маленького чего-нибудь…

Мишенька Лилю стеснялся. Как она перед ним ни подпрыгивала, пытаясь завоевать расположение, все время жался поближе к Наде, смотрел исподлобья. Когда пришли домой, нагруженные пакетами с покупками, шепнул тетке на ухо:

— Надь, я домой хочу…

Ну вот что ему ответить? Что нет больше их дома? И мамы нет, и бабушки? Он же маленький еще, не понял ничего толком…

— Мишук, послушай меня… — ласково погладила она его по белобрысой макушке. — Мы теперь здесь будем жить… С Сережей, с тетей Лилей… Посмотри, какая она добрая, сколько игрушек накупила! А папа тебя очень, очень любит! Знаешь, как он по тебе скучал!

— Ладно… Давай здесь поживем. А можно без тети Лили?

— Ты что? Как это?

— Ну… Папа, я, ты и Вероника…

— Нет, нельзя. Тетя Лиля папина жена, он ее любит.

— Так ты ж говорила, он меня любит!

— Ну да… И тебя тоже…

— А тебя?

— А обо мне просто заботится… Потому что он добрый, честный, сильный и справедливый. У тебя, Мишук, самый лучший на свете папа…

— А он скоро домой придет?

— Не знаю. У него дела какие-то очень важные.

Сергей пришел домой поздним вечером — Мишенька уже спал на диване в гостиной.

Подошел к нему, поправил сбившееся одеяло, повернулся к стоящей в дверях Наде:

— Ну, как вы тут? Осваиваетесь помаленьку?

— Да. Сегодня в магазин ходили. Лиля меня принарядила с головы до ног…

— Ну, в этом она мастерица, одобряю, молодец. А где она, спит, что ли?

— Не знаю… Вообще-то она тебя ждала… Наверное, прилегла в спальне да заснула. Хочешь, я тебя сама ужином накормлю?

— Давай… Но сначала надо бумаги посмотреть, Надюш… Ты говорила, какие-то документы удалось спасти? Паспорт твой сохранился?

— Да, сохранился. А зачем тебе?

— Так вас же в первую очередь прописать надо. Тебя, Мишку… А его свидетельство о рождении есть?

— Есть, кажется. Погоди, сумочку принесу!

Она метнулась в комнату, взяла в руки заветный мамин ридикюль со спасенными документами — и чуть не заплакала… Единственное, что от прошлой жизни осталось: эта сумочка да Вероника, тихо посапывающая на диване.

— Вот. Погоди, я сама посмотрю…

Надя выложила содержимое на стол, принялась перебирать бумаги. Пожелтевшее свидетельство о папиной смерти, документы на дом, Наташкин диплом техникума, ее школьный аттестат… А где же Мишенькино свидетельство о рождении? Ага, вот оно…

— Надь, это что?!

Она и не заметила, как Сергей выудил из общей кучи какую-то бумагу и теперь внимательно вглядывался в нее. Догадавшись, какую именно он рассматривает, — Надежда обмерла… Это же Вероникино свидетельство о рождении.

— Что это? — поднял он полные отчаянного удивления глаза.

— Что? — ответила хрипло, неестественно.

— Тут дата рождения — пятое сентября! А ты говорила… Погоди, Надь… Это что же у нас получается? О господи!

С минуту они смотрели друг на друга, не мигая. Она не могла слова сказать, будто поразило, он же, было видно, с трудом силился принять в себя свалившееся на голову прозрение. Нет, не было испуга в его глазах. Скорее изумление, сопряженное с ужасом воспоминания. Да и кто бы в такой ситуации не испугался да не изумился…

— Чего это вы тут? — вывела их из прострации появившаяся в дверях заспанная Лиля.

Они оба синхронно повернули головы, смотрели, будто не видя. Надя первая пришла в себя, цапнула из Сережиных пальцев Вероникино свидетельство о рождении, торопливо сгребла оставшиеся бумаги в кучу.

— Ничего, Лиль! Вот, документы смотрим…

— А, понятно. Сереж, как дела? Все получилось с арендой?

— Да, все нормально. Завтра с утра можно договор забирать.

Голос у него дрожал, рука воровато шарила по столу, кадык дернулся непроизвольно вверх-вниз. На Надю он не смотрел, старательно отводил глаза в сторону.