Книга Последний шанс - Патриция Нолл

— Клей, Джимми хочет есть. Я должна приготовить ему завтрак.

— Мне можешь тоже приготовить, но не сейчас.

— Я опоздаю из-за тебя на работу.

— Думаешь, тебя выгонят? — с надеждой спросил Клей.

— Думаю, тебе лучше отпустить меня.

Он снова усмехнулся, с силой потянул за рубашку и затащил вырывавшуюся Бекки в постель.

Она упала на него и в ужасе закричала:

— Клей, твоя нога!

— Нога в порядке.

Он крепко держал Бекки. Она пропищала что-то в знак протеста, но Клей весело проигнорировал ее требование.

— Вероятно, я был не прав, что так дурно обошелся с этой рубашкой.

— Что ты хочешь этим сказать? — Бекки все еще ерзала в его руках, которые он незаметно сомкнул вокруг ее талии. — Ты же всегда ее не любил.

Клей ее не отпустит. Она была его женой пять лет и помнила, что у него хватка, как у бульдога.

Близость его тела кружила ей голову. Даже когда она сопротивлялась и отбивалась, ей очень хотелось лечь, обнять Клея, крепко прижать и… любить.

Внезапно ее охватила паника. Подобные чувства, подобная ситуация совсем не входят в ее планы, ей не нужно все это. Бекки немедленно возобновила попытки расцепить руки Клея. Ей удалось отогнуть два его пальца. Только бы удалось с ним справиться.

Ее ночная рубашка задралась выше колен. Клей опустил руку и коснулся ее бедер. Бекки дернулась, потом затихла. Неужели его прикосновения всегда были такими живительными, такими влекущими?

Сейчас Клей снова прижимал ее к себе, она почти лежала на нем, ощущая тепло его тела.

— Оказывается, они могут делать женское тело еще соблазнительней.

— Кто «они»?

Клей закусил губу.

— Байковые ночные рубашки. В них есть свой соблазн. Ведь какая богатая пища для воображения — представлять, что там под ней. Прозрачная ночнушка не такая завлекательная, как байковая.

— А ты знаток, — сказала Бекки, с трудом сдерживая улыбку.

— Еще бы. Как-никак я целых три недели спал неподалеку от тебя, а ты, — его пальцы скрутили мягкую ткань, — ты была здесь, и в этой рубашке. Если бы только я знал… — грустно заключил Клей.

— Бедняга, — посочувствовала Бекки.

— С другой стороны, — приободрился Клей, — никакого воображения мне и не надо. Достаточно обратиться к памяти. — Он погладил ее спину и крепче прижал к себе. — А она у меня не такая уж плохая.

Дрожь пробежала по ее телу, и всякое желание сопротивляться пропало. Клею сейчас уже не нужно было удерживать ее. Бекки лежала рядом с ним. Он, конечно, желал ее, но ни к чему не принуждал. Она могла отодвинуться, встать, броситься в ванную под ледяной душ. Но она не пошевелилась.

Очень медленно, не сводя с нее глаз, Клей наклонил голову и потерся губами о ее губы.

— Воображение не всегда хорошая вещь, Бекки.

Ее губы приоткрылись, когда он прошептал это еще раз.

— Не всегда?

— Нет. В последнее время оно сделало мою жизнь невыносимой.

— Мне очень жаль.

— Я представлял тебя с Барри.

— Неужели?

Клей потерся подбородком о ее щеку, и Бекки почувствовала, что подбородок колючий.

— Поскольку я не мазохист, думать об этом мне неприятно.

— Причину я могу понять.

— Теперь можешь? — Судя по голосу, Клей оценил ее понятливость. — Тогда почему бы тебе не успокоить мое воспаленное воображение?

Ее веки медленно опустились. Ей хотелось плыть в сладостном коконе его голоса, его прикосновений, его поцелуев.

— Как же мне это сделать, Клей?

— Скажи, что ты не спала с Барри.

Бекки почувствовала озноб. Глаза ее открылись.

— Что?

— Не думаю, что спала, но хочу быть уверенным.

Судя по его глазам, Клей поддразнивал ее. Однако лицо его было напряженным и серьезным, словно он пытался внушить ей желательный для себя ответ.

— Знаю, что ты помолвлена с ним, но тебя я тоже знаю. Скорее всего, ты будешь ждать, когда вы поженитесь.

Бекки покачивалась в легком забытьи, отрешившись от всего, и слова Клея не сразу вернули ее на грешную землю.

— Клей, это не твое дело.

— Если бы ты давала мне каждый раз после этой фразы монетку в пять центов, я давно бы разбогател. Почему бы тебе не сказать прямо?

Ну зачем она сопротивляется? Клей ведь не отстанет, пока не услышит ответа. Бекки вздохнула.

— Нет, я не спала с ним.

Ей неприятна была сама мысль об интимных отношениях с Барри в своем доме, где в другом конце коридора мог находиться Джимми. Не соблазняла ее и идея оставить Джимми у мачехи или сестер, а самой остаться у Барри. Но Барри никогда ей этого не предлагал, и она была признательна ему за деликатность.

В улыбке Клея соединились торжество и нежность. Он одобрительно кивнул.

— Примерная девочка.

И снова приник губами к ее губам. В его поцелуе Бекки ощутила те же торжество и нежность. Она не отвечала на его поцелуй, но Клея, казалось, это не волнует. Он отодвинулся и посмотрел на Бекки так, словно знал наперед: она сейчас скажет, что не выйдет за Барри, потому что все еще любит его, Клея.

Но Бекки промолчала. Клей воспринял это философски.

— Заметь, Бекки, что в последнее время мы стали говорить о таких вещах, о которых нам давно уже следовало поговорить. Только говорим мы урывками.

— О каких, например?

— Мы никогда по-настоящему не говорили о неудачных родах или о смерти твоего отца. Всякий раз я ждал, когда ты оправишься от потери, чтобы завести с тобой разговор, но так и не дождался, вместо этого ты начала менять свое отношение ко мне и к нашему браку.

— Это ты так считаешь, — сухо возразила Бекки.

За ее ироничным тоном скрывалось подлинное страдание. Даже сейчас она не была уверена, что готова к подобному разговору. Если они не заговаривали об этом, у нее всегда оставалась возможность считать, что большинство их проблем — вина Клея. Подумав так, Бекки тут же почувствовала угрызения совести. Клей прав — она слишком долго убегала, прятала голову в песок, уклонялась и смертельно устала от всего этого.

— Я не меньше тебя горевал о твоем отце, Бекки. Человек он был что надо. Глядя на него, я видел, каким отцом хочется быть мне.

У Бекки навернулись на глаза слезы.

— Ох, Клей. Я же этого не знала. Ты ничего мне не говорил.

— Да, и мне жаль, что я не сказал ничего ему.

Клей замолчал, в глубине его глаз таились сожаление и грусть.