Книга Банк - Дэвид Блидин

— Господи, — хрипло засмеялась она. — Какой ты взрослый… В расцвете мужской силы… Я уже забыла об удовольствиях юности…

Все, что я смог ответить, было глупейшее:

— О да, беби!

Откинувшись на диван, она притянула меня к себе. Елозя по ее животу, я сам удивлялся охватившему меня нетерпеливому желанию. Необходимо немного придержать коней, иначе я кончу слишком рано.

Пальцы проникли наконец к заветной цели, и теперь леди извивалась подо мной, как рыба, только что вытащенная из воды. Пропала неловкость от сознания, что моя партнерша — жена Сикофанта и по крайней мере на двадцать лет старше. Всякое смущение рассеялось под натиском первобытного вожделения и приближающегося оргазма. Я яростно вминал ее в диван, давая мягкому женскому животу почувствовать собственную готовность.

Мы уже почти занялись друг другом по-настоящему, когда послышался стук в дверь, и детский голос произнес:

— Мама, Дженис привезла меня пораньше!

Леди подо мной окаменела и инстинктивно попыталась меня оттолкнуть, но моя рука застряла в ее трусиках и соответственно под поясом домашних брюк, а метания и пихания дамы отнюдь не облегчали дела.

— Вот черт, — прошипела она, пытаясь застегнуть лифчик.

— Извините, у меня пальцы застряли…

— Да вытащи же их, на хрен!

Нас прервало появление невысокого светловолосого мальчика в интеллигентных очочках.

— Мама, что ты делаешь?

В приливе сил, вызванном паникой, леди выдернула мою руку из своих брюк (верхняя пуговица отскочила), вспрыгнула с дивана и пригладила волосы.

— Мы боролись, дорогой.

— Боролись?!

Малец смотрел на мою расстегнутую ширинку с нескрываемым презрением.

— Кто это?

Жена Сикофанта уже вполне овладела собой, не иначе в силу богатого опыта улаживания рискованных ситуаций подобного рода.

— Товарищ папы по работе.

Было непохоже, чтобы это убедило мальчишку.

— У него уши оттопырены, — насупился он. — Гораздо некрасивее, чем у папы. А где сам папа?

Жена Сикофанта нежно погладила сына по голове.

— Папочка сейчас очень-очень занят работой. Мы уедем на две недели, а потом ты снова увидишь папу.

Мальчик посмотрел на меня с непосредственной детской ненавистью и поплелся на второй этаж. Жена Сикофанта, прижав руку ко лбу, с тоской взглянула на потолок, а затем проводила меня, стараясь не глядеть на случайного гостя. Никто из нас не произнес ни слова.

В офисе на мониторе Стара маленькая девочка весело прыгала на мини-батуте. Над компьютером коршуном завис Пессимист.

— Это что за гадство?!

— День рождения моей сестренки. Родня захотела заснять, под руку случайно подвернулась моя видеокамера, и… ну, клип ведь был уже переписан на компакт-диск…

— Бли-и-и-ин, — взвыл Пессимист.

— Я думал, он нам больше не понадобится, — канючил Стар.

Пессимист опустил голову на руки.

Вешая пальто, я спросил:

— А что с файлом на диске?

— Накрылся. — Стар выпятил нижнюю губу. — Проектор при поломке каким-то образом повредил диск. Клип не запускается, я по-всякому пробовал.

— Мы всегда сможем заснять их еще раз, — пожал я плечами.

Пессимист горестно поднял голову:

— Я не уверен, что они продолжают встречаться.

Стар виновато вручил пластмассовый футляр с диском Пессимисту, и тот бросил его на стол. Мы почтили провал грандиозного плана минутой молчания, затем я предложил сходить в «Старбакс» для поднятия духа, и мы с Пессимистом пошли собирать остальные войска. Как обычно, в соседнем кабинете оказался лишь Юный Почтальон, который рылся в столе Клайда, в панике выдвигая и задвигая ящики.

— Почтальон, ты что делаешь? — спросил Пессимист.

Тот проигнорировал вопрос, хватая из ящиков охапки бумаги и вываливая их на пол.

— Что ты творишь, я спрашиваю? — повысил голос Пессимист.

Когда Почтальон выпотрошил стол Клайда, добравшись до потрепанного гламурного журнала, который полетел через комнату, Пессимист схватил один из стульев на колесиках и пустил его по полу, целясь в безумца. Стул попал Почтальону по ногам сзади; чтобы не упасть, он совершил короткую вынужденную пробежку вперед и ударился коленом о край стола. Из груди бедняги вырвался какой-то ненатуральный сдавленный и хриплый вопль.

Резко обернувшись, он уставился на нас исподлобья, сгорбившись и сжав кулаки — поза мстительного зомби из второсортного фильма ужасов, — и дрожащим от ярости голосом, которого я никогда от него не слышал, спросил:

— Знаете, что я делаю?

Пессимист растерянно посмотрел на меня, когда Юный Почтальон медленно и угрожающе двинулся в нашу сторону.

— Роешься в столе Клайда? — предположил я.

Юный Почтальон покачал головой и странно засмеялся:

— Я пытаюсь найти исследовательские отчеты о компаниях, использующих альтернативные виды энергии. А знаете, почему я ищу эти отчеты?

Левое веко Почтальона дергалось, вернее, трепетало с такой скоростью, что я почти слышал тонкий вибрирующий звук.

Пессимист сказал мне одними губами:

— Вот его и накрыло. Дело ясное — крыша поехала.

Юный Почтальон продолжал:

— А ищу я эти отчеты, потому что меня только что вызывал Волокита-Генеральный. Оказывается, в последнее время Клайд откровенно халтурит, Волокита беспокоится, что он завалит проект, поэтому в своей бесконечной мудрости руководство решило передать его работу вашему покорному слуге. Четыре сравнительных анализа необходимо закончить к утру вторника! В дополнение к ста двадцати рабочим часам в неделю, которые я вкалываю над другими проектами!

Самообладание окончательно оставило Юного Почтальона: схватив степлер, он с размаху запустил им в стену. Чудом не задев монитор Блудного Сына, степлер врезался в шкаф и выбросил в воздух фонтан сверкающих серебристых скрепок. Пессимист посмотрел на меня и взмахнул руками, имитируя взрыв.

Юный Почтальон привалился к столу, тяжело дыша и с несчастным видом глядя на скрепки на полу, затем опустился на колени и заполз под стол, свернувшись в позу эмбриона рядом с тихо гудящим системным блоком и разнообразными шнурами.

— Не могу я больше, не могу, — заскулил он.

Первым инстинктивным побуждением было закрыть дверь — полагаю, сработал врожденный прагматизм. Вторым — встать столбом и стиснуть пальцы, не зная, как реагировать на давно ожидаемое помешательство Юного Почтальона. Меня удивил Пессимист, который с не свойственной ему мягкостью подошел к столу и, нагнувшись, позвал беднягу: