Книга Единственная любовь - Рэчел Линдсей

— Ну-ка, повтори, — приказал он. — Ту часть, где назвала меня милым.

Бет улыбнулась:

— Милый, милый, милый. Доволен?

— Конечно, нет!

Он хотел вновь притянуть ее к себе, но Бет вскочила и отсела в кресло у окна.

— Если не станешь спать, я уйду вниз.

— Какая негуманная угроза! — проворчал Дин, но улегся обратно на подушки. — Поговори со мной, Бет. Мне слишком больно, чтобы я уснул.

Изо всех сил желая облегчить его боль, девушка выполнила просьбу, и постепенно Дин погрузился в легкую дремоту.

Бет осталась на месте, баюкая в себе счастье оттого, что любима. Вскоре она тоже уснула, а когда проснулась, то обнаружила, что мужчина с нежностью смотрит на нее.

— Ты становишься еще красивее, когда спишь, — тихо произнес Дин.

Девушка зарделась и выпрямилась в кресле.

— Не надо было на меня смотреть. Когда спишь, ты беззащитен и не можешь сопротивляться.

— Надеюсь, ты не будешь сопротивляться не только во сне!

— Ну вот, теперь ты пытаешься смутить меня.

— И весьма успешно! Иди сюда, женщина, и поцелуй меня.

Это приказание было настолько в духе того Дина, к которому Бет успела привыкнуть, что она даже не возмутилась. Наоборот, обрадовалась. Ведь это означало, что дело идет на поправку.

Она с улыбкой подошла к любимому и встала на колени возле кровати, следя за тем, чтобы не зацепить забинтованную руку.

— Я так тебя люблю, — ласково пропела она. — Очень, очень люблю!

Немножко нервничая, ведь впервые она открыто проявляла свою привязанность, Бет прижалась губами к губам Дина. Они были мягкими и неподвижными. От них исходило тепло, и почему-то от этого мужчина казался неожиданно уязвимым. Эта мысль лишила ее остатков страха, и, обняв желанного за шею, она притянула его к себе.

— Та-ак, — раздался яростный крик у них за спиной, — простите, что прерываю!

Бет в страхе выпрямилась и увидела Дэнни, влетевшего в комнату с красным от ярости лицом.

— Неудивительно, что вы оба с такой охотой притворялись, будто нравитесь друг другу. Но это делалось не для того, чтобы одурачить Синди, так? А для того, чтобы одурачить меня!

— Это неправда, — поспешно возразила Бет.

— Бет! — В голосе Дина слышался приказ. — Предоставь это мне. — Он сел на постели и посмотрел Дэнни в глаза, поморщившись от боли в руке. — Если бы ты сейчас не вошел, я бы сам позвал тебя.

— Неужели?

— Да. Я понимаю, ты зол. Но дай мне возможность объясниться.

— Объяснить, как ты наставил мне рога?

— Дэнни, перестань! — Бет ухватила юношу за руку и оттащила подальше от кровати, боясь, что в гневе он может дать волю рукам. — Ты не можешь винить в случившемся Дина. Это моя вина. Я разлюбила тебя, но боялась признаться тебе. Думала, ты мне не поверишь. Решишь, будто я говорю так только потому, что не хочу огорчать Синди.

— Именно так я и думаю! А Дин этим пользуется!

— Неправда! Я люблю его, — выкрикнула Бет, — и сказала об этом!

— Ты любишь меня! — заорал Дэнни, словно не слыша ее. — Меня!

— Нет. Я не люблю тебя.

— Если ты таким образом пытаешься мне отплатить…

— Не будь смешным. Ты совершенно не знаешь меня, если можешь так обо мне думать. Я просто перестала тебя любить. Не будь я такой неопытной и глупой, то поняла бы это, как только снова тебя увидела.

— Если бы я не был помолвлен с Синди, ты бы заговорила по-другому!

— Если бы не Синди, я бы еще вчера сказала тебе правду!

— Жаль, что не сказала. Или ты хотела быть уверенной, что заарканила хотя бы одного из братьев Хардинг? Всегда ведь должен быть запасной вариант!

— Хватит! — прогремел Дин. — Бет не сказала тебе правду, поскольку боялась, что ты не поверишь. Боялась, что ты слишком тщеславен и не признаешь, что кто-то может тебя разлюбить! Также она боялась, что, если уедет, ни слова не сказав, в Нью-Йорк, то ты последуешь за ней. Вот почему Бет молчала. Не потому, что у нее были далеко идущие тайные планы, а потому, что она не хотела причинить боль Синди.

Слушая Дина, Бет ужасалась, с какой легкостью он угадывал все ее побуждения. А она еще надеялась спрятать от него свою любовь!

— Дин говорит правду, — вступила в спор девушка. — От начала до конца.

Дэнни провел ладонями по лицу.

— Но ты же приехала в Аризону. Если ты не любила меня…

— Я не понимала этого, пока опять тебя не увидела. Я говорю чистую правду. Мне нет смысла притворяться.

Дэнни развернулся и посмотрел на брата:

— А ты что скажешь? Что влюбился в Бет с первого взгляда и усердно сражался с этим? Или что ты намеренно согласился сыграть роль ее дружка в надежде увести ее у меня?

— Ты что, не слушал меня? — взорвалась Бет прежде, чем Дин успел ответить. — То, что я тебя разлюбила, не имеет никакого отношения к Дину! Ты вскружил мне голову, — устало продолжала девушка. — Мне льстило, что со мной встречается мужчина, за которым бегают все девушки. Но это была не любовь. Не настоящая любовь. Ты мне неинтересен, Дэнни. Я считаю тебя скучным и инфантильным!

Это было как пощечина. Дэнни отшатнулся и смотрел на Бет, постепенно бледнея. На мгновение девушка пожалела, что так жестоко с ним обошлась, но потом признала, что, только задев его самолюбие, можно добиться понимания.

Дэнни жалобно посмотрел на брата:

— Как я понимаю, мне пора собирать вещи и выметаться?

— Не говори ерунды! — оборвал его Дин. — Это твой дом. Пусть пока все идет своим чередом. Если потом захочешь покинуть ранчо — дело твое. Но не надо уезжать из-за меня.

Дэнни немного успокоился, и хотя был все еще бледен, но кулаки уже не сжимал.

— Посмотрю, как пойдут дела, — пробормотал он и пулей вылетел из комнаты.

— Надо подумать и о Синди, — бросил ему вслед Дин.

— Ее я не подведу, — донеслось из коридора. — По крайней мере, это не изменилось!

Только после того, как дверь за Дэнни закрылась, Бет осмелилась взглянуть на Дина.

— Ну что, оказалось не так тяжело, как ты боялась? — обыденным тоном спросил он.

— Нет, оказалось в сто раз хуже. — Бет не выдержала и разрыдалась.

Дин не пытался успокаивать ее. Только смотрел на Бет, не отрываясь.

— Ну и видок у меня, наверное, — пробормотала девушка, успокоившись.

— Ты прекрасна, — нежно возразил Дин и притянул ее к себе, аккуратно поправляя челку, влажными прядями прилипшую ко лбу Бет. — Моя маленькая, удрученная горем любовь, — прошептал он. — Надеюсь, теперь тебе долго не придется лить слезы.