Книга Фаворит богов - Анна Емельянова

— Быть может, следует предать казни и одну из её дочерей, тоже Юлию и тоже шлюху? — осведомилась Ливия.

— Нет. Младшая Юлия не заслужила казни, потому что не клеветала со своим любовником на меня Октавиану, не оскверняла моего имени и не пятнала мою репутацию. Для неё достаточно будет изгнания, — возразил Тиберий. — Я хочу быть справедливым, чтобы меня не обвиняли в чрезмерной жестокости.

— Ответь, а долго ли ты будешь ещё наблюдать за тем, как Германик приобретает всенародную любовь? Ведь чем больше преклоняются перед ним, тем сильнее презирают тебя! Твои жестокие законы лишь разжигают в людях гнев.

— Если Германик вдруг заболеет, прибыв в Рим, сие вызовет подозрения! — молвил Тиберий. — Лучше всего выслать его из столицы в какой-нибудь поход. А вдали от Рима с человеком всё может случиться, — и он, усмехнувшись, встретился с Ливией понимающим взглядом.

Итак, им предстояло ждать. Но у них достаточно было терпения.

ГЛАВА 29

Пролетело немного времени. Жизнь в Риме текла своим чередом. Пиры, триумфы, праздники и гулянья сменяли друг друга в пёстрой веренице событий.

За этот период Тиберию пришлось принять несколько важных решений, среди которых было судебное разбирательство между сыновьями умершего царя Иудеи, Ирода Великого. Поскольку их царство считались римской провинцией, кесарь сам рассматривал жалобу Архелая — одного из наследников престола.

Восток вообще был больным местом Империи. Множество мелких разрозненных государств, которые там располагались и имели своих царей, нуждались в поддержке Рима для сохранения внутреннего спокойствия. По всей территории Ахайи[11], Сирии, Греции и других земель, размещались римские наместники, легионы и их командиры. Их присутствие удерживало жителей провинций от мятежей против Рима. Время от времени, однако, вспышки недовольства среди покорённых римлянами народов оборачивались войнами.

В последние несколько месяцев поступали тревожные слухи из Армении. Эта провинция, недавно присоединённая к Империи, в прошлом уже не раз негодовала против власти кесарей. В те годы там не было царя, ибо армяне свергли нескольких правителей подряд. Поддерживая смуту внутри своего государства, они одновременно угрожали и римлянам.

Следом за Арменией народные волнения охватили Сирию, Киликию и другие царства, где часть жителей хотела независимости, а другая часть просила защиты у Рима. На Восток нужно было отравить большое войско, чтобы навести порядок.

Обо всём этом думал Сеян, лёжа ночью в своей постели. Накануне гладиаторских игр в главном амфитеатре города ему не спалось. Он много времени проводил во дворце Тиберия, знал настроения придворных, а кесарь постепенно проникся к нему симпатией. Он искал способы влиять на Тиберия и не находил их. Тиберий напоминал ему огонь, к которому легко приблизиться, но невозможно взять в руки. Кесарь обладал большой подозрительностью и не слишком доверял даже командиру своей личной охраны.

Впрочем, в последнее время у Сеяна появилась возможность добиться влияния на Тиберия. Догадавшись, что кесарь ненавидит Германика, он стал пристально следить за развитием их отношений.

Германик делал вид, что не замечает зависти Тиберия. Молодой полководец счастливо жил в Риме с женой и маленькими детьми, которые у них появились за минувшие годы. При дворе он бывал редко, чтобы не раздражать Тиберия.

В то же время кесарь сблизился с Ливией, которую в первые месяцы своего правления отдалил от себя. Теперь они по многу часов проводили вместе, но её советы никак не отражались на государственных делах. Во всём, что касалось правления, Тиберий её не слушал. В его окружении по-прежнему находились Вебуллен, астролог Фрасилл и Эварна.

Что же касается Друза, то кесарь выслал его из Рима в Иллирию на полгода, чтобы тот приобрёл авторитет среди легионеров. Однако полгода уже почти миновали, и в Риме ожидали возвращения Друза.

Ливилла всё это время была одна. Сеян знал, что ей скучно, ведь девушка всегда обладала живой натурой. Он часто замечал её в компании Клавдия, но весело, как раньше, им уже не было.

Клавдий развёлся почти сразу же после женитьбы. Невеста, которую нашла Антония, оказалась ему неверна. Бедняга вновь углубился в изучение истории и ему было не до развлечений Ливиллы.

— Поход на Восток! Вот что необходимо! Ну конечно! — пробормотал Сеян, глядя в потолок.

— О чём ты? — спросила его жена, Апиката, повернувшись на другой бок.

Он не ответил. Его охватило внезапное воодушевление. Подсказав Тиберию удачный способ избавиться от Германика, он легко добьётся доверия. Ему было известно, что Тиберий всегда хотел выслать племянника из Рима и держать его как можно дальше от столицы. Судьба предоставляла Тиберию шанс одновременно уладить дела на Востоке, где требовалось вмешательство Рима, и отправить в поход Германика.

— Завтра после игр я посоветую Тиберию воспользоваться верностью племянника в интересах нашей родины, — прошептал Сеян, рассеянно посмотрев на Апикату, которая уже не слышала его, потому что погрузилась в сон.

Погладив её длинные чёрные волосы, Сеян стал ждать наступления утра.

С первыми лучами солнца он прибыл во дворец к Тиберию, чтобы сопровождать его на гладиаторские игры. По случаю состязаний стены и скамьи амфитеатра покрыли золотой краской. Над зрительными рядами натянули синюю ткань, чтобы защитить людей от зноя. Однако над ареной ткани не было — жизни рабов-гладиаторов почти ничего не стоили.

Трибуна кесаря располагалась справа, напротив главных ворот, откуда борцы выходили на арену.

К полудню амфитеатр больше чем наполовину заполнили зрители. Билеты на такое событие, как игры, приобретались заранее. Хорошими считались те, что располагались ближе к арене. В то же время зрители сидели высоко, и их не могли покалечить ни дикие звери, которые участвовали в представлении на играх, ни сами гладиаторы.

Арена имела форму эллипса. На протяжении многих лет гладиаторы убивали здесь друг друга во славу Рима. Их покупали по всей Империи, везли в столицу или другие города, где были театры. Некоторые гибли в первые же дни. Прочие становились чемпионами, если к ним благоволили вельможи, они богатели и превращались в состоятельных людей. Изредка кесари дарили любимцам толпы свободу.

В тот день Тиберий, как обычно, прибыл в театр, сопровождаемый своими родственниками, Сеяном и преторианцами. В пурпурной тунике, фиолетовом плаще, в венце кесарей и золотым браслетом в виде змеи, обвивавшей правую руку, он вышел на трибуну под рёв толпы, щурясь от солнца и улыбаясь подданным. Их приветственные вопли были свидетельством того, что в Риме всё ещё благоволят к наследнику Октавиана, даже несмотря на то, что многие принятые им законы уже заставили считать его тираном.