Книга Имя убийцы - Фридрих Незнанский

Эффект от сказанного был сильнее, чем у Гоголя в «Ревизоре». Оперативники изумленно уставились на Турецкого. Татарцев заморгал, Эльвира приоткрыла рот, сделав широко открытые глаза. Турецкий невесело засмеялся.

— Для съемок фильма требуются лица с тупым выражением лица. Расслабьтесь, ребята.

— Александр Борисович, я прошу прощения, — скрипнул Татарцев. — Вы что же, хотите сказать, что вы вчера здесь были?

— А вот это любопытно, — произнесли за спиной со зловещими нотками, и на кухню, перешагнув через тело (а иначе войти сюда было невозможно), вошел старший лейтенант Извеков. В глазах старлея горел не предвещающий радужных последствий огонек. Он встал, скрестив руки на груди, начал буравить взглядом Турецкого.

— Внезапный поворот, да, старлей? — не растерялся Турецкий. — Можете заковать меня в кандалы и бросить обратно в каталажку — нары еще не остыли. И все-таки на вашем месте я не стал бы торопиться это делать. Несложно догадаться, что прибыл я сюда не для того, чтобы уничтожать свидетелей по делу об убийстве двух и более лиц, а дабы успешно его расследовать. Разумеется, если вы хотите побыстрее реализовать свою неприязнь ко мне, то должны меня немедленно арестовать…

— Может, хватит болтать? — процедил Извеков. — Дождетесь же, арестую.

— Постойте, Александр Борисович, — начала соображать Эльвира. — Убийство связано со звонком, который совершил Лыбин шестого мая, выйдя из прокуратуры?

— С каким еще звонком? — Извеков свел густые брови и переместил неприязненный взгляд на Эльвиру.

— Лыбин, сдав смену шестого мая, кому-то звонил, — неохотно объяснил Турецкий. — Номер закрыт, абонента вычислить не удалось. Не знаю, связано ли убийство со звонком, но то, что мой визит сюда был с ним связан — это определенно. Кстати, если уж на то пошло, в квартиру я не входил, разговор происходил на лестничной площадке при закрытых дверях. Что плавно подводит нас к выводу, что в тот момент у Лыбина кто-то был.

— Или он кого-то ждал, — добавила Эльвира.

— Нет, — возразил Турецкий. — Могу определенно сказать, что в квартире кто-то был. И этот кто-то терпеливо ждал, пока закончится наш разговор на лестничной клетке.

Скрывать от органов обстоятельства визита было, по меньшей мере, глупо. Он все рассказал. И о том, как заподозрил неладное, и о том, как битый час сидел в машине, надеясь прояснить ситуацию.

— Вам нужно было еще раз подняться к Лыбину, — глубокомысленно изрек Татарцев. — И мы бы обо всем узнали гораздо раньше.

— Не думаю, что убийца открыл бы мне дверь. Да и не было предчувствия, что Лыбина убьют. Старлей, вы так меня рассматриваете, словно я музейный экспонат. Позвоните в Генеральную прокуратуру, спросите, сколько убийств совершил следователь Турецкий, они вам все про меня расскажут.

Извеков, скрипнув зубами, вышел из кухни. Потом возник вновь, поманил пальцем Татарцева. Тот вздохнул и начал пробираться к выходу.

— На его месте я бы сбрил бороду, — пробормотал Турецкий. — Вы не знаете, Эльвира, что он хочет сказать своей бородой?

— Да пусть носит, — отмахнулась Эльвира. — Я тоже всегда считала, что борода уродует мужчину. Но когда увидела однажды Олежку без бороды… Мне очень жаль, Александр Борисович, но вам придется проехать с нами и дать письменные показания. Иначе Извеков со света сживет.

— Эльвира, сжальтесь, — взмолился Турецкий. — Это пустая формальность, вы все прекрасно понимаете. Нужно делом заниматься, а не бумажки писать. Допросить фигурантов, возможно, кто-то из них еще не успел отточить свое вечернее алиби. А в свободное время я обязательно приеду в управление и напишу сочинение на тему, как я провел убийственный вечер.

— Ну, не знаю, — смутилась Эльвира. — Ведь должен существовать какой-то порядок.

— Порядок должен быть такой, чтобы людей не убивали, — отрезал Турецкий. — А на остальные порядки лично мне глубоко и с прибором… Вы всегда можете со мной связаться, Эльвира. Опросите соседей, поговорите с людьми, живущими в соседних домах. Возможно, кто-то видел постороннего. Здесь столько работы, что вам хватит до ночи. А вы про какие-то бумажки…

Он решительно направился из кухни, невольно покосившись на неподвижного «виновника банкета». Сколько же глупых людей в мире! Расскажи он вчера все Турецкому — глядишь, остался бы жив. У окна, задернутого ситцевыми шторками, Извеков что-то тихо внушал Татарцеву. Двое криминалистов мазали кисточками мебельные ручки. Турецкий на цыпочках миновал проем, разделяющий кухню и прихожую, вышел в подъезд.

Людей на улице поубавилось. Уехала милицейская машина. Убыли гаишники, резонно рассудив, что лучше не связываться с дознавателем из Москвы (пусть и не состоящим на государственной службе).

— Где помощник прокурора Лопатников? — спросил Турецкий у сержанта, продолжающего осуществлять «пропускной режим» в подъезд.

— Уехал, — пожал плечами сержант. — Чего ему тут делать?

Действительно. Помимо мертвых, в этом мире существуют и живые. Он зашагал к машине, вытаскивая телефон.

— Виктор Петрович, вы уже в курсе нашей новой неприятности? Не уходите никуда из прокуратуры, хорошо? Убедительная просьба: соберите всю компанию — желательно в вашем кабинете. Очень уж хочется с ними пообщаться…

Он смотрел на этих людей, собравшихся вместе, и чувствовал, как в горле образуется желчь. Все произошедшее иначе как пощечиной расценить было невозможно. Он кожей чувствовал, что в последнем убийстве виноват один иЗ присутствующих. И вчера он находился практически рядом, через стенку, что мешало отпихнуть Лыбина и войти в квартиру?

— Итак, господа, что мы имеем? — процедил он.

— Правосудие бессильно, — пошутил Лопатников и стыдливо замолчал, кашлянув в кулак.

— Послушайте, Александр Борисович, — подал голос прокурор Сыроватое, — мы все потрясены случившимся, Лыбин был ответственным и исполнительным работником, но… что вам дает основания считать, что убийство связано с предыдущими?

— Имеется особое мнение, Виктор Петрович? — холодно осведомился Турецкий.

— Нет, но… — прокурор замялся.

— Я имею все основания считать, что гражданина Лыбина убил тот же человек, что лишил жизни гражданина Регерта. У одного из вас имеется сотовый телефон, звонки на который невозможно отследить. Формально в этом нет ничего криминального, никому из нас не хочется перманентно находиться пусть под условным, но колпаком. Обзавестись таким номером непросто, не каждый может это сделать, но один из вас это, безусловно, сделал. Или ему помогли. Причин для этого масса, останавливаться на них я просто не хочу.

— Чушь, — пожала плечами следователь Ситникова. — Лично у меня обыкновенный телефон. У нас у всех обыкновенные телефоны.

— А он и не обязан быть похожим на золотой слиток, — хихикнул Лопатников. — Детектив имеет в виду особый федеральный номер.

— Почему вы решили, что у кого-то из нас должен быть такой номер? — нахмурилась следователь Шеховцова.