Книга Эскорт для предателя - Дэвид Игнатиус

Директор устало кивнул. Не то чтобы он не понимал всю опасность ситуации.

— Какая альтернатива, Гарри? Белый дом ждет от нас действий.

— Найти нашего информатора. Опросить его за пределами страны, если это получится. Провести все нормальные процедуры. Детектор лжи, обучение, прибор для связи. Возможно, это будет лучший информатор Управления со времен Пеньковского.[14] Но сначала нам надо найти его. У СРС есть ниточка, и это дает нам шанс.

— Нет времени.

— У нас безусловно есть время. Если я что-то не упустил, то доктор Али говорит, что у нас масса времени. Исследования буксуют. Именно в этом, если вчитаться, смысл его писем. Спешить не стоит. Надо работать последовательно, а не действовать опрометчиво.

— У Артура Фокса и его ребят есть другие соображения насчет того, как использовать твоего парня, — ответил директор.

— Чудесно. И какие же?

Фокс умолчал о другом плане. Конечно, он не станет ничего рассказывать.

— Дать задание найти максимум информации, которую мы могли бы обнародовать. Обратиться с ней в ООН.

— В смысле, когда мы нападем на Иран? Или объявим эмбарго? Исходя из того, что у нас есть, это просто безумие.

Директор пожал плечами. Это мнение президента и Эпплмена. Они хотят набрать больше данных, чтобы соорудить фиговый листок международного одобрения на тот случай, если потребуется нанести удар.

У Гарри возникло ощущение дежавю. Он уже был здесь. Сидел в этом кабинете, с предыдущим директором ЦРУ, который играл в игры с Белым домом. Люди считали, что у США есть доказательства, с которыми можно идти в ООН. Даже когда все случилось. Когда юноши и девушки в форме поставили на карту свои жизни, слыша от властителей страны, что у них есть необходимые доказательства угрозы национальной безопасности.

«Надо остановить их, папа, пока они не соорудили Большую игрушку». Это сказал его сын Алекс перед самой отправкой в Кувейт и началом ОИС. Алекс всегда называл ее этим официальным названием. Операция «Иракская свобода». Гарри воротило от этой лжи. Он продолжал свою игру, как и все остальные в ближневосточном отделе, поскольку все они понимали, что не могут остановить эскалацию войны. Какая чушь. Гарри прекрасно знал, что к тому времени, когда иракцы хотя бы приблизятся к созданию атомной бомбы, он будет глубоким стариком в инвалидной коляске, но вовремя не сказал этого своему сыну. А теперь не сможет сказать никогда.

— Дайте мне еще немного времени, адмирал, — проговорил Паппас. — К выходным я вернусь из Лондона.

Это была не просьба, а утверждение.

— Пожалуйста, не рассказывайте о моей поездке Артуру. Не давайте ему писать в Тегеран в мое отсутствие. Прикройте меня. Мне больше не на кого надеяться.

— Сделаю все, что смогу, Гарри. Но в правительстве пошел отсчет. Потребуется масса усилий, чтобы остановить это. И не заигрывайся с нашими британскими друзьями. Они говорят с нами на одном языке, но честь отдают другому флагу. Не забывай об этом, или попадешь в такие неприятности, из которых и я тебя не вытащу.

Этим вечером Паппас зашел в комнату к дочери, чтобы пожелать ей спокойной ночи. Через сутки, когда она снова вернется с учебы, он будет сидеть в самолете, летящем в Лондон, а он привык целовать на прощание детей перед тем, как отправиться на любое задание. В этом плане он был перестраховщиком. Никогда не знаешь, какая из миссий может оказаться последней. Он ожидал, что дочь будет разговаривать с ним коротко и неохотно, как это обычно бывало в последнее время, но на этот раз все было по-другому. Когда Гарри открыл дверь в ее комнату, Лулу сидела за своим ноутбуком, слушая музыку и проглядывая странички своих друзей в Facebook. Она закрыла компьютер и отложила его в сторону.

— Привет, папа, — радостно сказала она.

— Мне придется на пару дней уехать, хотел поцеловать тебя на прощание.

Лулу протянула к нему руки. Как и Андреа, она никогда не спрашивала, куда он отправляется. Так было заведено у них в семье.

Паппас поцеловал ее в щеку и обнял. Он продержал дочь в объятиях несколько дольше, чем собирался. В его огромных руках ее головка казалась такой маленькой, как у младенца.

— Ты чем-то опечален, папа.

Гарри разомкнул объятия. Вот чего он совсем не хотел показывать.

— Наверное. Я всегда скучаю по вам, когда куда-то уезжаю.

Он думал закончить на этом, но что-то заставило его говорить дальше.

— Порой я скучаю по вам, даже когда я дома. Постоянно не хватает времени. Словами не выразишь.

— Мы знаем, что у тебя тяжелая работа, папа. И очень важная.

— Она не важнее тебя, Луиза.

Лулу сочувствующе улыбнулась. Так улыбалась Андреа, раньше, когда она не отводила глаз, встречаясь с ним взглядом.

— Не горюй, папа. Мы тебя любим.

Гарри прилетел в Лондон рано, рейсом «Юнайтед эрлайнз», и ему надо было убить время, остававшееся до назначенной встречи с Эдрианом. Доехав до города на такси, он вышел на набережной Темзы и примерно час гулял там. Лондон начинал просыпаться. На улице почти не было машин, только грузовички, развозящие товары по магазинам. Он прошел по набережной Виктории, у самого Уайтхолла, направился через мост Ватерлоо, в сторону вокзала и Королевского Фестивал-холла. Когда строили эти безликие бетонные здания, Британия пребывала в оцепенении после крушения Империи. Мэгги Тэтчер еще не пришла к власти и не запустила свою программу сноса.

Пройдя по южному берегу Темзы, Гарри подошел к Сенчури-хаус, бывшей штаб-квартире Секретной разведывательной службы, откуда организация впоследствии переехала на Воксхолл-кросс. Сколько же раз он здесь побывал за многие годы своей службы? Наверное, не один и не два десятка. Британцы всегда были младшим союзником Управления, но визиты вежливости — необходимая составляющая в любом деле. Всякий раз, возвращаясь с этих встреч, Гарри чувствовал, что британцы лучше приспособлены к Игре, чем американцы. Дело не в том, что они лучше умели хранить тайны, но они, безусловно, куда лучше умели лгать.

Когда он пришел на Воксхолл-кросс, Уинклер ждал его. Он настроил видеоконференцию по защищенному каналу, чтобы Гарри мог непосредственно пообщаться с находящимся в британском посольстве в Тегеране резидентом Секретной разведывательной службы. На экране монитора виднелось лицо оперативника. Аккуратно причесанные светлые волосы, галстук затянут под самый воротничок. Выглядит очень молодо. Но у британцев всегда так, рано начинают и рано заканчивают. Уинклер сказал, что его настоящее имя — Робин Остин-Смит, но не следует произносить его в процессе переговоров.