Книга Оцелот Куна - Маргарита Азарова

Анаида знала, что раньше в жизни Петра была большая любовь: он был со школьной скамьи влюблён в одноклассницу, но так и не решился признаться ей в своих чувствах. Ему казалось, что всё настолько очевидно, что только слепой не заметит, как он сохнет по этой девочке. Но шли годы, и никто ничего не замечал, а он так и не решился ей сказать о своей любви. А после школы она как-то быстро выскочила замуж за его друга. Он даже был свидетелем на их свадьбе.

Женившись на Анаиде, Пётр изредка встречался со своей школьной любовью и её мужем – своим другом, но почему-то никогда не брал её с собой к ним. Анаида знала, что в той семье есть дети: девочка и мальчик и что Пётр к ним очень привязан. Он часто покупал им игрушки, ходил с ними в зоопарк, на мультики… Она немного ревновала его к чужим детям, но не упрекала, полагая, что уж пусть он таким образом отдаёт свои нерастраченные чувства, чем копит в себе раздражение.

Но случилось так, что друг скоропостижно скончался от сердечного приступа. Это было очень неожиданно, так как на сердце он никогда не жаловался и практически никогда не болел, только перенёс операцию на аппендицит.

Примерно через полгода после смерти друга Петя заявил, что уходит, покидает её, что нашёл в себе силы открыть своё сердце любимой женщине.

– Любимой женщине, – стала причитать как под гипнозом Анаида, раньше никогда не позволявшая себе даже намёка на упрёки к нему, – а кто же тогда я – нелюбимая женщина, запасной аэродром что ли, на котором ты отсиживался 15 лет своей жизни?

Несмотря на то, что она эти слова произносила почти шёпотом, Пётр сказал:

– Прекрати истерику, – что тоже было не свойственно ему по отношению к ней.

Она на миг замолчала, удивлённо взглянув на него.

– А я кто, а я кто?… – как заведённая испорченная игрушка запричитала она снова.

И всё же, несмотря на её мольбы и уговоры, он ушёл. Взял только самое необходимое. Даже новый велюровый костюм, который они вместе покупали недавно для него, оставил Анаиде для продажи – на тот случай, если вдруг ей не будет хватать денег.

Мир померк…

Она стала видеть только белое и чёрное, не различая цветов, их полутонов и оттенков. Если Пётр звонил, чтобы узнать, не нуждается ли она в чём – это был светлый день, а все остальные дни без его звонков, без его голоса, запаха, без забот о нём – чёрные. Сплошная, закрытая грозовыми облаками действительность.

Однажды, примерно через год после ухода, Пётр пришёл к ней без предупреждения вечером, в субботу. Она была так рада, что не занята в спектакле в этот день, ей даже было страшно представить степень своих переживаний, если бы он пришёл, а её не оказалось дома. Анаида стала суетливо накрывать на стол. Заглядывала ему в глаза, пытаясь понять причину его столь внезапного прихода, но благоразумно решила, что лучше не накалять обстановку – захочет, сам скажет, что там у него стряслось с его любимой женщиной. Что могло такое случиться, почему ему пришлось искать убежище как загнанному зверю. А Анаида рада и такому его присутствию, она всё стерпит и простит, лишь бы он только не уходил.

Она постелила их брачную в прошлом постель, легла в ожидании…

Но Пётр сначала долго сидел на кухне, после она слышала, как он ещё дольше плескался под душем и вошёл на цыпочках, стараясь не шуметь, тихо лёг на диван, который ей даже в голову не пришло расстелить. «Мужик он, в конце концов, или нет, что ему – жалко полежать с ней рядом, немного приласкать, что она настолько ему противна», – такие мысли крутились в её голове. Напрасно она не сомкнула глаз всю ночь, он к ней не подошёл. За всё время пребывания у неё Пётр не пытался с ней поговорить по душам.

«Как так: она, твоя любимая женщина, может с тобой так обращаться, выгонять тебя, а ты всё равно стремишься к ней, как будто у неё мёдом намазано? Вон какой пришёл: носки не первой свежести, рубашка мятая, с засаленным воротничком, брюки не отутюжены. Раньше ты ценил аккуратность и был внимателен к своему внешнему виду. Теперь ты живёшь с женщиной, которой всё равно, во что и как ты одет, где ты, что с тобой. Она не может любить тебя, как люблю тебя я. Неужели для тебя уже не важен домашний уют, чистота, порядок во всём», – так думала Анаида, ворочаясь и вздыхая в своей одинокой постели. Потом она стала лихорадочно думать, что бы такое сделать, чтобы её соперница уж точно его не простила и не приняла больше никогда: надо, чтобы она узнала, что он был у меня. Петя сейчас не может понять, что с ней – с этой холодной, бездушной женщиной – он не может быть счастлив. Не нужен он ей так, как нужен ей Анаиде. Она ещё молода и хочет быть счастливой. Они с Петей возьмут из детдома ребёночка и заживут как прежде, даже ещё лучше: втроём, а может, даже вчетвером. Они сумеют вместе заработать достаточно денег, чтобы им хватало на питание, воспитание, образование двоих детей, а одного уж и подавно. Она, Анаида, готова для него – своего Пети – на всё. Она даже готова оставить театр и работать на такой работе, что даст больший материальный достаток.

Утром Пётр сказал, чтобы вечером она его не ждала: он возвращается к той женщине, которая для Анаиды остаётся непостижимой преградой к его сердцу. Она не стала спорить и умолять его, зная: если он что решил, его не свернуть с выбранного пути. Идея вкралась внезапно в её бедовую головушку: перерыв быстренько фотоснимки, она нашла своё небольшое фото, на котором она особенно хорошо получилась, и, улучив момент, сделав вид, что чистит ему обувь, положила под стельку его ботинка эту фотографию.

– Посмотрим, как воспримет такой подарочек твоя избранница! – с ненавистью к ней прошептала Анаида.

Пётр, видимо, предполагал прощальные слёзы и истерики и, когда их не последовало, облегчённо вздохнул и тихо произнёс:

– Вот и умница, всё понимаешь. Я позвоню. Если что будет нужно, не стесняйся обращаться ко мне.

Анаида опустила глаза, боясь показать своё замешательство и то, как тяжело даётся ей показное спокойствие в минуты расставания с ним.

Дверь за Петром закрылась, и уже не сдерживаемые слёзы полились по щекам, и громкий всхлип вырвался из груди. Несколько часов она пролежала без движения на диване. Её тело, казалось, жаждало вобрать остатки тепла его присутствия, которое она ощущала очень отчётливо, будто, как раньше, он обхватил её своими крепкими мужскими руками.

– За что, за что? – приговаривала она, всхлипывая, – я не понимаю, господи, верни мне его, верни мне мою жизнь.

Возгласы без ответа.

– Никто мне не поможет, надо действовать, что-то делать.

Отчаяние её было сильнее, чем даже тогда, когда он от неё уходил год назад, тогда оставалась надежда, что Пётр раскается и вернётся к ней, попросит прощения. А теперь, когда он ушёл вот так, не проявив к ней ни капли нежности, хотя бы в память о прожитых вместе годах, даже не попытался приблизиться к ней, немного успокоить, она стала понимать безнадёжность ожидания того, что он к ней вернётся.

«В любви – как на войне, все средства хороши, я ещё поборюсь за себя», – и, резко встав с дивана, решительно подошла к телефону и набрала номер своей соперницы.