Книга Несгибаемый - Константин Калбазов

Хм. А ведь «Руссо-Балт» и есть. Вон надпись на радиаторной решетке. Насчет аэросаней Петр спрашивал. В плане их разработок Россия шла впереди планеты всей. Лидировали русские и в выпуске внедорожных автомобилей. Сказывались особенность территории и практически полное отсутствие дорог. Но вот о такой гибридной технике на гусенично-колесном и гусенично-лыжном ходу Петру слышать не доводилось.

Не удержался от того, чтобы рассмотреть машину повнимательнее. Ну коль скоро все одно ждать, пока группа соберется.

– Интересно? – не без гордости спросил шофер.

Вообще-то, если судить по тому, что тут используется паровая машина, то и он должен бы называться машинистом. Но нет. Машинисты на паровозах, а автомобили водят шофера.

– Я в железнодорожных мастерских работаю. Случается, и автомобили чиним. Но с таким пока не сталкивался, – пояснил Петр.

– Она у нас еще с прошлой осени. Но с другой стороны, за всем не уследишь, – сдвинув шапку на переносицу, произнес шофер.

– А лыжи, я гляжу, снимаются?

– Да. Просто снимаешь лыжи и устанавливаешь колеса. Все, можно ехать. Гусеницы тоже снимаются. Но можно и не снимать, в распутицу так куда лучше. Правда, посуху лучше без них. Она тогда куда проворнее движется. А если грязь какая, так можно и второй мост подключить.

– Занятно. А неплохо придумано.

– Еще бы. Куда мы только за это время не совались! И в снег, и в слякоть. Но не было еще такого, чтобы где застряли.

– Так-таки и не было?

– Хочешь верь, хочешь нет, а как говорю, так и есть. Она еще и пятьдесят пудов груза тащить может.

– Что, Толик, все нахваливаешь свою технику? – беззлобно подначил шофера подошедший урядник.

Подошел не один, а в сопровождении городового и еще какого-то незнакомого мужчины. Тот был в гражданской одежде: в пальто с бобровым воротником и в бобровой же шапке. На груди висит средних размеров коробка фотоаппарата. Петр догадался, что он раскладывается эдакой гармошкой, выдвигая вперед объектив. Он такие раньше только в кино видел. В руках довольно массивная тренога под фотоаппарат и портфель.

– Так ведь она того заслуживает, – отмахнулся шофер. – К тому же слушатель благодарный, не то что у нас в управе.

– Так ведь тебе волю дай, ты только о своей трахоме говорить и будешь.

– Вот зря вы ее так-то дразните. Вам, между прочим, на ней ехать. А ну как обидится и сломается?

– Обидеться автомобиль не может. Потому как железо бездушное. А как сломается, так в том может быть только твой недогляд.

– Да…

– Все, грузимся. В дороге спорить будем. А ты что стоишь? Забрасывай лыжи в кузов и тоже садись, – окинув Петра взглядом и решив, что он достаточно чистый, смилостивился урядник.

Никаких сомнений, будь у него вид менее презентабельный, и морозить бы ему задницу в кузове. Тот, конечно, крыт брезентом, но совершенно точно – ехать там было бы «весело». Мороз и так весь день был, а сейчас еще и поддавливать начал.

Пока ехали по городу, то, разумеется, придерживались улиц. Потом пришлось рулить к железнодорожному переезду, все же полозья массивных лыж – это не гусеницы и даже не колеса. Но зато после рванули прямиком по снежной целине, мягко ложившейся под лыжи и гусеницы. Никакой тряски, только плавное покачивание.

Вообще-то Петр сомневался в том, что у них получится проехать по лесу. Все же деревья плюс подлесок. Но шофера данное обстоятельство, похоже, ничуть не смущало. На косой взгляд урядника он пожал плечами и заявил, что такого красавца водил еще в германскую, а потому волноваться нечего, он знает, что делает. Нужно просто показывать, куда ехать. А уж он разберется, как это лучше сделать.

Урядник не зря ел свой хлеб и обслуживаемый участок знал. Петр объяснил ему, где устроил свое стрельбище. Ну, как мог, в общем-то. Местным-то известны названия горушек, холмов и даже проплешин. К примеру, место, где устроил себе стрельбище Петр, называлось Пьяной поляной. Потому что туда любили выезжать на пикники состоятельные горожане.

Тела лежали там, где Петр их оставил. Хищники до них пока не добрались. Приехавший криминалист тут же вооружился фотографическим аппаратом, установив его на треноге, и сделал фото, ярко пыхнув порошком на полочке.

– А ты где был? – поинтересовался урядник, даже не пытаясь говорить на «вы», впрочем, у него это получалось обыденно и вовсе не обидно.

– Вон у той сосны. Видите на стволе белесые точки? Это я листки бумаги прикрепил вместо мишеней, – ответил Петр.

– Ясно. Господа тоже любят пострелять именно там. Как только дерево еще живо. Ну давайте посмотрим, что тут у нас.

Петр удивился такому заявлению. Он не больно-то вглядывался в ствол сосны, кора могла затянуть раны от прямых попаданий. Но в любом случае стесы от прошедших вскользь пуль должны были быть. А ничего подобного он не видел. Впрочем, мало ли. Может, там под слоем снега полно осколков битого стекла.

Тем временем урядник склонился над убитыми и без тени смущения начал ворочать уже застывшие трупы. Потом расстегнул одежду, чтобы взглянуть на тела. Как понял Петр, его интересовали наколки. Вывернул карманы, сунул нос в тощие торбы с плечевыми лямками из обычной пеньковой веревки.

Наконец закончив осмотр, он дал команду городовому грузить убиенных в кузов. При этом выразительно посмотрел на Пастухова, и как бы тому не было неприятно это дело, пришлось помогать перетаскивать тела.

Как только закончили с погрузкой, снова разместились в кабине и двинулись в обратный путь. Вот так. С момента перестрелки прошло часа полтора, а они уже управились. Если ничего не случится, то еще засветло доберутся до города.

– Молодец ты, Пастухов. Не растерялся, – заговорил урядник сквозь свист ветра. – Если я все правильно помню, то один из них Сундук. Они втроем совершили побег с каторги, убив часового и завладев винтовкой.

– А я думал, по зиме в побег не уходят, – удивился Петр.

– По-разному бывает, – возразил урядник. – Но да, такое редкость.

– Погодите, но вы сказали, что их было трое, а этих двое.

– Ничего странного. Одного тащили с собой как телка. Или, если хочешь, живые консервы.

– Вы хотите сказать, что они его съели?

– Нормальная практика среди каторжан. А на тебе, пожалуй, сразу несколько причин сошлось. У одного из них лыжа сломалась, а без лыж в зимней тайге пропадешь. Патронов всего с десяток, а ты тут такой красивый палишь в листочки. Ну и продуктов, считай, не осталось. А им еще топать и топать. В городах-то и селениях появляться никак нельзя. Либо сцапают, либо… Народ тут суровый, сибирский, дурных шуток не понимает, а потому голову враз оторвут. А до мест, где мужик поплюгавей, еще идти и идти. И на железную дорогу им ходу нет, потому как проскочить незамеченным почти невозможно.