Книга 33. В плену темноты - Гектор Тобар

– Эй, босс, а давайте-ка возьмемся за руки.

И вот восемь человек встали в круг, сдвинув каски, а оператор, Нельсон Флорес, повязал на бур четки. Вскоре взвыл компрессор установки и бур принялся вгрызаться в скальный грунт. Буровая мачта наклонилась под углом в 78 градусов, нацеливаясь в невидимую точку, скрытую под шестьюстами метров диорита. «Такой угол наклона сулил нешуточные сложности, – вспоминал впоследствии Уртадо: – Я мог оказаться где угодно». Скорректировать отклонение не представлялось возможным. Пока они бурили, остальные монтажники компании «Террасервис» готовили нитку стальных труб, чтобы опустить их в отверстие, пробитое в скальной породе. Под влиянием гравитации эта стальная конструкция должна была изогнуться таким же образом, как изгибаются соединенные друг с другом пластиковые трубочки для сока. Если бы они сумели попасть точно в Убежище, трюк был бы сродни тому, что испанские болельщики называют словом chanfle, или обводящим ударом в стиле Бекхэма. Отклонение могло составить целых пять градусов, а это означало, что на глубине, на которой, возможно, находятся сейчас оказавшиеся в ловушке горняки, бур мог сместиться на добрых тридцать метров – притом что ширина коридора, в который они целились, не превышала десяти метров.

Вгрызающаяся в землю буровая установка «Террасервис» выплевывала столб дыма и пыли, клубами поднимавшийся к небу, и поток отработанной воды, стекавший вниз. Холодная ночь наполнилась скрежетом и мелкой взвесью частиц породы, а гора запахнулась в покрывало тумана. Еще в нескольких местах приступили к бурению и другие бригады: воскресенье вот-вот должно было смениться понедельником, но спасательные работы по-прежнему никто не координировал.

* * *

Когда в понедельник на шахте появился Кристиан Барра, ощущение полнейшей сумятицы и беспорядка показалось ему почти осязаемым, поскольку его работа как раз и заключалась в том, чтобы предотвращать хаос. Барра прибыл сюда по личному распоряжению президента Себастьяна Пиньеры, так как был одним из тех немногих жестких и требовательных руководителей, кто, неизменно пребывая в тени, умудряется поддерживать на плаву даже лучшие образчики демократий Латинской Америки, заставляя их работать с невиданной доселе эффективностью. Он числился сотрудником Министерства внутренних дел, традиционно самого могущественного государственного учреждения в любой латиноамериканской стране, и руководил полицией и аппаратом государственной безопасности Чили. Первым делом Барра разыскал владельцев рудника, Алехандро Бона и Марсело Кемени. Он застал их в небольшой конторе, крошечные окна которой выходили на принадлежащую им пустынную горную гряду, – двух явно потерявших сон мужчин средних лет в рубашках-поло и белых касках. Всем, кто готов был выслушать их, владельцы говорили, что полагали шахту местом вполне безопасным, – Кемени даже сообщил, что несколько месяцев назад сам спускался под землю вместе с двумя своими сыновьями, мальчиками пятнадцати и девяти лет.

Прошлой ночью у Кемени и его управляющего, Педро Симуновица, состоялся недолгий, но крайне неприятный и напряженный разговор с семьями шахтеров. Разъяренные мужчины и женщины устроили акцию протеста, они хотели заставить владельцев «посмотреть им в глаза». Несмотря на полицейский кордон, Кемени с Симуновицем пришлось буквально с боем проталкиваться сквозь толпу в большую палатку, установленную местными властями. Под градом обрушившихся на него оскорблений Симуновиц едва успел сказать несколько слов, а Кемени вообще молчал, стоя чуть поодаль, поэтому большинство присутствующих попросту не заметили его присутствия.

Выяснилось, что спасательные работы продолжаются без малейшего участия владельцев рудника. «Они оказались психологически и эмоционально не готовы принять хоть какое-нибудь решение или спланировать дальнейшие шаги», – вспоминал впоследствии главный полицейский Чили. Поскольку чего-то подобного он и ожидал, Барра предусмотрительно вооружился официальным указом о введении чрезвычайного положения, который несколькими часами ранее по прямому распоряжению президента подписал министр внутренних дел на совещании в Ла-Монеда, президентском дворце в Сантьяго. Барра – помощник и правая рука президента, его посол по особым поручениям. Они знакомы более двадцати лет, еще с тех пор, когда создавали партию Национального возрождения. Барра прибыл на рудник, чтобы взять ситуацию под контроль, и одним из первых его распоряжений был приказ выставить полицейские кордоны и заграждения, призванные не допустить проникновения на территорию отцов, братьев и сыновей шахтеров, оказавшихся в ловушке, дабы родственники не предприняли каких-либо донкихотских попыток спасти своих близких.

Кроме того, Барра ввел несколько регламентных процедур и правил, определив круг лиц, имеющих право проходить на территорию шахты, и список удостоверений, необходимых для этого. Он выступил в роли авангарда целой армии федеральных чиновников, направлявшихся сюда не только для того, чтобы вызволить шахтеров, попавших в ловушку буквально у них под ногами, но и, в определенном смысле, спасти министра горнодобывающей промышленности. Как и все Чили, высшие официальные лица правительства Пиньеры видели, как министр расплакался перед телекамерами из-за того, что не смог ответить семьям шахтеров, как собирается спасать их близких. И вот теперь администрация Пиньеры сочла необходимым разработать план необходимых действий, против чего, кстати, возражал кое-кто из президентских советников, полагая подобный шаг политически нецелесообразным: к чему взваливать на себя ответственность за жизни тридцати трех горняков, которые, скорее всего, обречены погибнуть, если традиции и закон настоятельно требуют от вас не вмешиваться в это дело?

На обратном пути из Кито, столицы Эквадора, президент сделал остановку в Копьяпо, где накоротке встретился с некоторыми членами семей горняков и местными чиновниками, среди которых оказалась губернатор провинции Зимена Матас (одна из его назначенцев) и пара консерваторов из Национального конгресса. А вот представителей левого крыла законодательной власти, включая сенатора-социалиста и романиста Изабеллу Альенде, на встречу не пригласили. Позже, уже в Сантьяго в Ла-Монеда, Пиньера провел то первое совещание, на котором и заявил, что правительство должно взять на себя руководство спасательной операцией. Следующим на повестке встал очевидный вопрос: кто в Чили наиболее сведущ в проведении спасательных работ? Вне всякого сомнения, это должен быть кто-то из сотрудников «Коделко», государственной меднодобывающей корпорации, крупнейшего производителя меди в мире. Вскоре из дворца последовал телефонный звонок Андре Сугаррету, управляющему крупнейшим рудником в составе «Коделко» – шахтой «Эль-Теньенте» в Ранкагуа, расположенной к югу от Сантьяго. Сугаррет занимал должность инженера и руководителя работ на руднике, масштабы которого были настолько велики – численность его сотрудников превышала семь тысяч человек, – что спасательные операции считались там чуть ли не обыкновенной рутиной. Едва он успел отобрать двадцать пять человек, которые должны были составить его команду, как последовал еще один звонок, куда более срочный: «Как скоро вы сможете прибыть в президентский дворец?»

Девяносто минут спустя впервые в жизни Сугаррет входил в Ла-Монеда, чилийский эквивалент Белого дома, прямо как был – в джинсах и с белой каской под мышкой. Его проводили в кабинет, где инженер принялся ожидать совещания, которое, впрочем, так и не состоялось. Двумя часами позже какой-то чиновник попросил Андре спуститься на цокольный этаж. «Я понятия не имел, что происходит», – позже признавался он. Наконец ему сообщили, мол, вы едете в Копьяпо. И Сугаррет стал одним из пассажиров целой кавалькады автомобилей, направившихся на военную авиабазу, расположенную близ международного аэропорта Сантьяго. Прибыв туда, Сугаррет, к своему невероятному удивлению, обнаружил, что летит одним самолетом с президентом Пиньерой. Вскоре после взлета ему предложили ленч, по окончании которого из салона вышли президент и первая леди и присоединились к инженеру и другим гостям на самолете. Президент достал блокнот и принялся рисовать схему рудника «Сан-Хосе», отметив на нем место, где, по его предположениям, и оказались в подземной ловушке горняки. Закончив, Пиньера изрек нечто в духе: «Словом, такова общая картина. Если я предоставлю в ваше распоряжение все необходимые для их спасения ресурсы, какова вероятность того, что вы сумеете достать их оттуда живыми?»