Книга Хевен, дочь ангела - Вирджиния Клео Эндрюс

– Хевен, – заныла Фанни, – сделай что-нибудь. Что, мы всю ночь будем сидеть и ждать, пока Том не придет? Да еще с пустыми руками? У тебя где-то припрятаны фасоль и горох, я знаю.

– Фанни, если бы ты почаще помогала, то, может быть, у нас и были бы запасы фасоли и бобов. А сейчас у меня ничего нет, кроме сала на стенках и пары сухих бисквитов. – Все это я произнесла предельно тихо, чтобы чуткие уши Нашей Джейн и Кейта ничего не уловили.

Наш разговор услышал дедушка. Он повернул ко мне голову и произнес:

– В коптильне сажали картошку.

– На прошлой неделе съели, дедушка. Тут подняла крик Наша Джейн:

– Есть хочу! Мне больно! Так животик болит… Хевли, когда будем есть?

– Сейчас, – сказала я и, подхватив ее на руки, посадила за стол – на ее стул, сиденье которого было утолщено парой дощечек, чтобы Наша Джейн могла сидеть повыше. Я поцеловала ее в шейку и потрепала за волосы. – Иди, Кейт. Вы с Нашей Джейн будете сегодня вечером есть первыми.

– Почему это они будут есть первыми? А я что? – заревела Фанни. – Что это я, не член этой семьи?

– Фанни, ты вполне можешь подождать, когда вернется Том.

– Я успею сто раз состариться и умереть, пока он что-нибудь подстрелит!

– Вот неверующая.

Тем временем я разогрела остатки перетопленного сала, потом отдельно смешала воду с мукой и тщательно размешала эту массу до исчезновения комков, потом выложила ее в горячее сало, добавила соли и перца и снова размешала, пока не разошлись комки. Попробовала, добавила еще соли и помешала. Пока я варила, Наша Джейн и Кейт не сводили голодных глаз со сковороды. Дедушка с закрытыми глазами покачивался в своем кресле, вцепившись высохшими руками в подлокотники. Сегодня на еду он не рассчитывал. Если больше всех страдали от голода Наша Джейн и Кейт, то следующим был, конечно, дедушка, который терял вес так быстро, что я без слез не могла смотреть на него.

– Энни бывало какой вкусный пирог с голубикой делала, – словно про себя произнес дедушка.

Глаза его были по-прежнему закрыты, губы подрагивали.

– У тебя только два бисквита на шестерых? – спросила Фанни. – И что ты собираешься делать? Дашь каждому по крошке?

– Нет. Кейт и Наша Джейн получат по половинке, половинку получит дедушка, а мы – ты, я и Том – разделим оставшуюся половинку на троих.

– Я же говорила – по крошке! Так и знала! Зачем дедушке всю половинку?!

Дедушка замотал головой.

– Хевен, детка, я не голоден. Отдай мою половинку Фанни.

– Нет! Я и так утром отдала ей, как ты сказал. Фанни получит свою порцию или вообще ничего до завтра не получит, если Том не принесет мяса.

– Буду я еще ждать Тома! – недовольно воскликнула Фанни и плюхнулась на стул, стоявший у стола. – Я сейчас хочу! Я в три раза больше Нашей Джейн. Зачем ей вся половинка?!

Я медленно возилась с приготовлением еды и делала это намеренно, а не потому, что там было много работы. Сегодня вернулись домой две кошки, черная и белая. Обе запрыгнули на полку, где стояли кастрюли и сковороды, и оттуда смотрели на меня голодными глазами в надежде разжиться чем-нибудь. Они были такие же голодные, как и мы. А я, глядя на них, подумала: а не едят ли кошек?

Потом взглянула на любимую охотничью собаку отца. Она тоже вернулась вместе с кошками. О, как же это ужасно – даже подумать о том, чтобы съесть любимое животное, живущее с тобой под одной крышей.

Только я успела справиться с этими мыслями, как рядом возникла Фанни.

Показывая на любимую отцовскую собаку, стала нашептывать мне:

– Старый, а сколько мяса. – Голос ее звучал напряженно. – Я бы поела мясца. Давай, Хевен, ты сможешь перерезать ему горло, как свиньям делают. Ради Нашей Джейн, ради Кейта, ради дедушки… Да все будут…

В этот момент Снеппер открыл сонные глаза и бросил на меня свой умный взгляд. Собаке было шестнадцать лет. Почти слепая, она тем не менее находила себе пропитание и всегда возвращалась домой, имея ухоженный и упитанный вид.

Я посмотрела на хнычущих от голода Нашу Джейн и Кейта.

– Лучше уж собака погибнет, чем мы, – уговаривала меня Фанни. – Нужно только тюкнуть его по голове – и все.

С этими словами Фанни подала мне топорик, которым мы кололи дрова на растопку «Старой дымилы». И сейчас она продолжала коптить, отчего у нас слезились глаза.

– Ну, давай же, у тебя получится, – подначивала Фанни, подталкивая к Снепперу. – Вначале возьми его, а потом – раз.

Внезапно Снеппер вскочил на ноги, словно почувствовав мое намерение, и кинулся к двери. У Фанни вырвался крик досады, и она бросилась за собакой. В этот момент дверь отворилась, и Снеппер исчез в ночи.

Широко улыбаясь, вошел Том с ружьем на одном плече и мешком на другом. В мешке что-то лежало.

Улыбка мигом исчезла с его лица, как только он увидел у меня в руках топор, а в моих глазах – выражение стыда и вины.

– Ты хотела убить Снеппера? – недоверчиво спросил он. – А я думал, ты любишь эту собаку.

– А я и люблю, – всхлипнув, ответила я.

– Значит, ты не верила, что я добуду что-нибудь? – обиженно спросил он. – А я всю дорогу несся как угорелый и туда и обратно. – Он бросил на стол мешок с добычей. – Там две курицы. Конечно, Рейс Макги удивится, кто это стрелял у него в курятнике. Если он узнает, оторвет мне голову, но я умру хотя бы с полным желудком.

В этот вечер мы хорошо поели, уничтожив полную курицу, а другую оставив на завтра. Но через день мы столкнулись с той же проблемой: в доме не было ни крошки. Том сказал шепотом, что, мол, не надо унывать, было бы желание, а придумать что-нибудь можно.

– Сейчас надо забыть честь и совесть – и красть, – предложил он. – Оленей нет, я ни одного не видел. Даже какого-нибудь енота – и того не видел. Я бы и сову подстрелил – так молчат… Каждый вечер, поближе к сумеркам, когда народ в Уиннерроу рассаживается за столы ужинать, ты, я и Фанни будем спускаться в долину и стараться стянуть что сможем.

– Отличная мысль! – радостно воскликнула Фанни. – А у них ружья на стенах не висят?

– Не знаю, посмотрим, – ответил Том.

В сумерки следующего дня мы со страхом отправились на добычу. Но в животах у нас еще была курица, и она придавала нам смелость. Оделись мы во все темное, лица вымазали копотью.

Наконец добрались до расположенной на отшибе фермы. Там жил самый злой и жадный человек на земле. Плохо то, что, у него было пятеро громил-сынков и четыре не менее огромные дочери. Да и жена у него была такая, что поставь с ней рядом Сару, то Сара стала бы казаться худенькой девочкой.

Фанни, Том и я спрятались за густым кустарником и елями и выжидали, пока семейство располагалось на кухне за столом. Шум они при этом подняли такой, что он с запасом перекрыл бы любые звуки с нашей стороны. Во дворе у них, как и у нас, было полно собак, кошек и котят.