Книга Дагестанская сага. Книга II - Жанна Абуева

– О Аллах! – разом вскричали обе.

Секунды показались им вечностью, но всё стихло так же внезапно, как и началось, а они всё продолжали стоять, будто приросшие к земле, оказавшейся вдруг такой зыбкой, неустойчивой и совсем ненадёжной.

С улицы доносились испуганные крики людей, и женщины, придя, наконец, в себя, кинулись к калитке. Снаружи улица уже заполнялась возбуждёнными, напуганными людьми, выскакивавшими из своих домов и инстинктивно тянувшимися друг к другу. А обрушившаяся на них стихия, разом изменив погоду, вслед за мощным толчком согнала с неба солнце и заволокла его свинцово-серыми тучами.

Весь городок пришёл в движение. Люди, побросав рабочие места, спешили домой – удостовериться в сохранности своих близких и своих жилищ.

Все боялись повторения, и второй толчок, не заставив себя очень долго ждать, последовал вечером, когда ещё возбуждённые случившимся люди, собравшись у очагов, продолжали обсуждать первый, наперебой рассказывая друг другу, как и где он их застал.

Второе землетрясение было не менее сильным, и, когда грозные удары стихии, наконец, прекратились, природа тотчас же разразилась сильным ветром и дождём. В холодной темени ночи люди стояли, скучившись под открытым небом и не решаясь войти в свои дома. На их глазах из тёплых, уютных жилищ они превратились в покрывшиеся трещинами, ненадёжные, хрупкие строения, грозившие подмять под собой своих хозяев.

Не осмеливаясь в них вернуться, люди принялись сооружать для себя временные пристанища – палатки, бараки, загородки – прямо на улицах, у ворот своих домов или во дворах, селясь в них семьями, тогда как все без исключения городские постройки испытывали крайнюю нужду в восстановлении.

* * *

В городке поселился страх. Появились разговоры о том, что виной всему якобы Чиркейская ГЭС. Оставили бы всё как есть, не трогали бы землю, скалы и могилы предков, и не случилось бы никакого землетрясения. Предположения передавались из уст в уста, обрастая всё новыми подробностями о количестве человеческих жертв, разрушениях, трещинах в земной коре, но и без этих слухов и преувеличений картина была грустной. Если после первого толчка люди, не сразу поняв, в чём дело, ещё бодрились друг перед другом, поднимая на смех тех, кто сильно испугался, то второй толчок заставил всех ощутить свою полную беспомощность перед могучими силами природы. Не на шутку встревоженные этой беспомощностью, они вдруг отчётливо осознали себя крохотными, ничтожными пигмеями перед лицом чего-то очень грозного и всесильного.

Для Айши, как, впрочем, и для многих других, было предельно ясно, что это не «что-то», а «кто-то» и что этот «кто-то» есть Всемогущий Творец, очевидно, на них за что-то сильно прогневавшийся, раз послал им столь грозное предупреждение.

Её слова, однако, не находили отклика ни у детей, ни у внуков. На дворе стоял двадцатый век, власть Советов проповедовала всеобщий атеизм, коммунисты вместе с их молодыми последователями в лице комсомольцев и пионеров идею Бога отвергали категорически.

Что за народ, думала Айша, отрицает очевидное. Ведь если не Бог, то кто же тогда создал всё сущее на этой земле, и не просто создал, а вдохнул во всё изумительную красоту? Вот взять хотя бы горы! Покойный Ансар тоже не верил в Бога, подтрунивая над религиозным рвением жены. И едва она попыталась с ним поспорить, приводя в пример природу вокруг, как он грубо оборвал её: «При чём тут природа, если на земле сплошная несправедливость! Почему-то твой Аллах спокойно её допускает!»

И всё же женщина, как за соломинку, держалась за религию, находя в ней успокоение для души, в особенности тогда, когда арестовали Ансара.

И было вполне естественно, что случившуюся теперь беду она восприняла как предупреждение от Всевышнего.

– Какой Аллах, мама? – сказал Имран. – Это стихия, природное явление, не более того! Ты просто не понимаешь!

– Да уж куда мне! Это вы у меня все умные да грамотные и всё на свете понимаете! – с обидой ответила Айша.

И, видя, что дальнейший разговор бесполезен, она ушла в свою комнату – помолиться Всевышнему и попросить у Него прощения за неразумных своих детей.

* * *

Вместо прежнего уютного городка, каким всегда был Буйнакск, постороннему взору ныне представлялось зрелище весьма жалкое. Разбитые, все в трещинах дома с зияющими, как после бомбёжки, оконными глазницами, безлюдные улицы, каких Буйнакск не видел даже в военные годы, начисто стёртое выражение беспечности на лицах его обитателей.

В городе сразу появилось множество рабочих и строителей, прибывавших в Буйнакск со всех концов страны, чтобы помочь ему восстановиться. Постепенно внешний облик города стал меняться, и на фоне старых, главным образом одноэтажных строений стали подниматься многоквартирные пятиэтажки. Выросший в рекордные сроки жилой массив, получивший название микрорайон «Дружба», не только принял громадное число нуждавшихся в жилье людей, но и стал символом, утверждавшим это название.

Землетрясение повлекло за собой бурную миграцию. Многие коренные буйнакцы, опасаясь его повторения, спешно перебирались в Махачкалу, тогда как немалое число приехавших сюда строителей, привлечённых мягким тёплым климатом и непосредственностью местных жителей, неожиданно для себя приняли решение остаться здесь навсегда.

Глава 30

Солнечные дни исчезли, будто их и не было вовсе. Обычное майское тепло сменилось непрерывными дождями и холодным ветром. В один из таких дней приехал Далгат. Отворив калитку, он вошёл во двор и остановился, поражённый открывшейся ему картиной. Двор был полон раскинутых здесь и там брезентовых палаток и напоминал находящийся на осадном положении объект.

В этот самый момент из одной палатки выскочили двое мальчишек, явно намеревавшихся куда-то умчаться. Увидев Далгата, они остановились, вытаращив на него глаза.

– Привет! – сказал им Далгат. – Вы кто?

– Мы Шамиль и Арсен. А ты?

– А я ваш дядя Далгат!

Мальчишки одновременно издали радостный вопль:

– Дадэй! Быстро иди сюда! Дядя Далгат приехал!

Услышав крики, Айша поспешно вышла из летней кухни и, всплеснув руками, закричала с порога:

– Да это же мой Далгатик! О Аллах, какое счастье!

Плача от радости, она кинулась обнимать и целовать сына своей любимой Шахри, о которой ни на один день не забывала.

– Расскажи же мне, как тебе там живётся? Ты насовсем вернулся?

– Нет, тётя Айша, я отпросился на неделю. Услышал про землетрясение и тут же выехал, хотел убедиться, что у вас всё в порядке, – отвечал Далгат, взволнованный как нахлынувшими на него воспоминаниями, так и открывшейся его взору картиной дома, с которым была связана почти вся его жизнь.

– Спасибо тебе, мой родной, что ты приехал и доставил мне такую большую радость! Я так соскучилась по тебе!

– И я тоже, тётя Айша! – искренне произнёс Далгат, обнимая женщину.