Книга Никаких запретов - Кэрол Мортимер

– Как ты догадался? – ласково рассмеялась она, приглашая Майкла присесть.

Он остался стоять и перевел взгляд с фотографий на стенах на Эву, повнимательнее вгляделся в ее лицо и заметил, что круги под глазами стали темнее, щеки ввалились еще больше, от волнения за детей Эва похудела еще сильнее с их последней встречи, если только не…

– Дети здоровы? – обеспокоенно спросил он.

– Да здоровее некуда. – Эва немного его успокоила.

– Хорошо, – кивнул он, – а ты?

Эва состроила гримасу:

– Насколько это возможно. От Пьера нет новостей.

Майкл расправил плечи:

– Это одна из причин моего приезда.

Эва замерла:

– Одна из причин?

Майкл кивнул:

– Пьер решил передать тебе все права на опеку и позволить официально усыновить детей, если ты согласна.

Будто гора упала с плеч Эвы, слезы радости брызнули из глаз, колени подкосились, и она, пошатываясь, опустилась в кресло, закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Эва…

– Я в порядке, – сказала она, жестом давая Майклу понять, что волноваться не о чем, а сама старалась смахнуть слезы, – просто… Ты же не угрожал ему, не шантажировал, правда? – заподозрила неладное Эва, подумав о том, что, может, рано радоваться.

Майкл дипломатично улыбнулся:

– Я бы сделал все, что в моих силах, но вчера Пьер сам пришел ко мне и сказал, что они с женой после длительных обсуждений решили попробовать спасти их хрупкий брак. Близнецы будут только напоминать им о неверности Пьера. Я мог бы позвонить тебе вчера, я должен был так и поступить, – добавил он, – не стоило дожидаться, пока я приеду и скажу тебе все лично.

Эве было безразлично, когда она услышала эту новость, теперь ей было легко.

– А он не передумает? – с ноткой сомнения спросила она.

– Он пообещал, что не передумает, – уверенно ответил Майкл, – и раз уж в его услугах в галерее я больше не нуждаюсь, я подыскал ему другую работу, чтобы помочь ему придерживаться выбранного им же курса.

– Что же это за другая работа? – осторожно спросила Эва.

Майкл пожал плечами:

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но мир галерей и домов аукционов очень тесен; Пьер достаточно умен, и он понимает, что если я захочу, то ему никогда не устроиться ни в одну галерею. Нигде, – мрачно добавил он.

– То есть ты ничем ему не угрожал.

– Нисколько. Я принял это решение после того, как он сообщил мне свое решение касательно Сэма и Софи, – возразил Майкл, – тогда я сказал ему, что не хочу, чтобы он продолжал работать в «Архангеле». – Он скорчил гримасу. – Пьер решил, что мое предложение подыскать ему место в какой-нибудь другой галерее выгодно для него. Он, кажется, хочет пожить в Риме, и его семье пойдет на пользу, если они с женой начнут все сначала на новом месте. Так это или нет – покажет время, но пока я не позволю ему передумать, когда речь идет о близнецах.

– Как ты собираешься его остановить? – Эва посмотрела на Майкла, голова шла кругом, девушка была потрясена тем, что Майкл сделал ради нее и детей, которые теперь были только ее, и она была несказанно благодарна ему за это.

– Сразу после того, как Пьер сообщил мне о своем решении, я связался с нашими юристами в Париже и Лондоне и сказал, чтобы они вместе подготовили документы на усыновление, – признался Майкл. – Все бумаги готовы, они в Лондоне, осталось их подписать и подать.

У Эвы перехватило дыхание, она не знала, что и думать, ведь, несмотря на ложные обвинения в отцовстве его брата, Майкл сделал ради нее и детей такое большое дело.

В глазах снова помутнело от слез, но теперь то были слезы счастья. Отныне дети будут только ее, никто у Эвы их не отнимет.

– А ты говоришь, что не добрый! – подтрунивала на ним Эва сквозь слезы.

– Нет, совсем не добрый, – снисходительно ответил Майкл.

– А я говорю – добрый!

Он испытующе посмотрел на нее:

– А если бы я сказал тебе, что я все это проделал и приехал сюда из эгоистических соображений?

Эва в замешательстве покачала головой:

– Какая тебе польза от того, что я усыновлю детей?

Вот он, момент истины. То, зачем он приехал сюда.

Причина, по которой не смог больше быть в Париже…

Как он и предчувствовал, с отъездом Эвы и детей его парижская квартира стала напоминать склеп: там было тихо, холодно и невыносимо пусто.

Он все свое время стал отдавать работе, с утра до вечера был в галерее, зная, что, когда вернется домой, не увидит там Эву и детей, а это было для него смерти подобно. Он отчетливо чувствовал, как будто ему чего-то не хватало, он был неполноценным без ее теплоты и света, без детских шалостей, о которых потом можно было с ней говорить.

Майкл больше не мог быть так далеко от нее. Он подошел к ней и опустился на корточки рядом с креслом, в котором она сидела, и взял ее ладонь в свою.

– Эва, – его голос дрогнул, пальцами он слегка поглаживал ее кожу, – в документах на усыновление есть один пункт, который еще не заполнен.

– Да? – Ее лицо снова приобрело беспокойное выражение.

– Тебе не о чем волноваться, – успокоил ее Майкл, – я только… я хотел… Эва, ты неправильно поняла меня той ночью!

Ее лицо стало еще мрачнее.

– Ты о чем? – отстраненно спросила Эва.

Майкл отпустил ее руку и встал:

– Я не хотел… Я не был… – проклятая нерешительность, это совсем на него не похоже, – той ночью, когда мы не предохранялись, я беспокоился за тебя, а не за себя, – с нажимом сказал он, – у тебя уже есть племянники, они еще такие маленькие, и я подумал о том, что незапланированная беременность тебе сейчас совсем ни к чему.

Ее лицо раскраснелось от злости, она больше не смотрела в его глаза:

– Ты прав, совсем ни к чему. Да и тебе тоже. Потому я… Я сказала, что тебе не о чем волноваться.

– Говорю же тебе, я не за себя волнуюсь, Эва, – сердился Майкл, – была бы на то моя воля, я бы завел с тобой еще пару близнецов! А потом и еще одну! Мы бы справились, я только… – он резко засунул руки в карманы, – я не… Я не хочу, чтобы с тобой было так. С нами, – тихо добавил он.

Эва боялась тешить себя надеждами, но все равно она чувствовала, как внутри ее растет и крепнет трепетная вера. Она сглотнула и сказала:

– Я не понимаю…

Майкл вздохнул:

– Я должен сказать тебе кое-что, кое о чем спросить тебя, но прежде я должен рассказать тебе о том, что случилось со мной четырнадцать лет назад…

– Ты ничего не должен мне объяснять…

– Мне было двадцать один год, – уверенно продолжал он, – я был одним из трех братьев Д’Анджело, диковат, наивен и, ты уж мне поверь, очень эгоцентричен… Да, Эва, – сказал Майкл в ответ на ее несогласное фырканье, – тогда, мне кажется, я был именно таким. – Он состроил гримасу. – Когда я учился в университете, у меня была девушка, ее звали Эмма. Нам было хорошо вместе, и я думал, что влюблен, а как-то раз она пришла ко мне и сказала, что беременна, и я… Нет, это очень некрасивая история, Эва. – Она радостно воскликнула, и он поспешил ее отрезвить.