Книга Сила Разрушителя - Сергей Степаненко

— Какой молитвы? — снова не понял сын.

— «Отче наш, сущий на небесах…» — подсказал я, — и далее по тексту.

Ромка подозрительно посмотрел на меня — не издеваюсь ли, вздохнул, помялся…

— Ты в него действительно веришь?

— Он меня не раз выручал, какое бы имя ни носил: Христос, Будда или Мастер, — признался я. — Ну что, идем?

Мы огородили себе пространство диаметром метров пять, развели костер, и я занялся приготовлением походной похлебки. Ромка признался, что его кулинарных талантов хватает на омлет, разогревание пиццы и заваривание вермишели быстрого приготовления. Вот и в прошлый раз он потчевал меня супом быстрого приготовления.

— Ничего, сын, научишься, — успокоил я его, — в твои годы я на кухне умел примерно столько же.

— Похоже, я весь в тебя, — хмыкнул Ромка.

— Я слишком мало тебя знаю, но, похоже, так оно и есть… — Я похлопал его по плечу и слегка прижал к себе, а потом отвернулся к котелку, устыдившись своего порыва.

Черт возьми! Я совсем недавно узнал о существовании сына — взрослого сына! — и понятия не имел, как должен вести себя отец. То, что до этого я два с лишним месяца учил его тонкостям фехтования и мы вроде как были приятелями, только усложняло ситуацию. По крайней мере, для меня. Как это правильно сказать?.. То, что Ромка узнал обо мне за время нашего знакомства, мало вязалось с образом отца. В моем понимании, по крайней мере.

— А если серьезно, папа, — продолжил разговор Ромка, — за прошедшие три дня я узнал о тебе больше, чем за все время нашего знакомства. Ты всегда такой скрытный, знаешь?

— Будешь тут… Что делать, если я три четверти своей жизни провел в местах, какие среднестатистический землянин и представить себе не может?

— Тяжко, наверное, — посочувствовал Ромка. — Слушай! Но теперь-то, когда нужда в скрытности отпала, ты можешь говорить свободно!

— А я и говорю…

— И я могу спрашивать о чем угодно?

Я посмотрел в его горящие любопытством глаза и кивнул:

— Конечно, спрашивай! Если вопрос будет совсем уж не в дугу, я просто не отвечу.

— Э-э… Так это, я о чем… — сказал Ромка и впал в глубокую задумчивость, не зная, с какого вопроса ему начать.

Пока он молчал, я снял пробу со своего варева — сойдет! — и наполнил миски.

— Прошу к столу!

Ромка взял миску, ложку, уселся по-турецки, осторожно зачерпнул похлебки.

— Мм, а ничего так, — оценил он мои старания. — Хлеба бы еще…

— Чего нет — того нет, — развел я руками, — раньше надо было думать.

— Когда «раньше»?

— До того, как защиту выставили.

— А при чем тут защита?

— Ну-у… я бы выколдовал.

— Не понимаю. Если еду можно просто наколдовать, чего ты тогда с супом парился?

— Кулинарная магия требует особых навыков, а я и в обычной пока не профессионал. Дело в том, что я получил этот дар всего несколько лет назад и большую часть этого времени просто боялся его. Я и на Землю-то сбежал, потому что не хотел принимать этого в себе. Теперь вот оказалось — от себя не убежишь. Звучит банально, но ведь не доходит, пока лбом не треснешься!

— Эт точно, — поддакнул Ромка. — Ну а вообще, как оно?

— Что «оно»?

— Э-э… я хотел спросить: каково оно — быть тобой?

— Ничего хорошего, — поморщился я. — С одной стороны, не жизнь, а сплошное приключение… С другой же — ни минуты покоя и никакой личной жизни.

— Отшутился, значит…

— А если серьезно, Ром, быть охотником в Паутине — здорово. Но это работа для одиночки. Ни привязанностей, ни семьи, никакой стабильности… Каждый может оказаться конкурентом, каждый может сдать местным властям, а то и клинок всадить. А одиночество со временем очень напрягает.

Ромка ничего на это не ответил, и на какое-то время повисла тишина.

Солнце уже давно село, небо меняло цвет с темно-синего на чернильно-черный, над головой загорались звезды. Ночь чужого враждебного мира вступала в свои права.

Я перевел взгляд на Ромку, который уже не столько жевал, сколько зевал над тарелкой, и скомандовал:

— Все! Отбой!

— А?.. Что? — встрепенулся он.

— Иди спать, говорю. Я покараулю. Через четыре часа разбужу — сменишь меня.

— А… это… Я могу и первый подежурить, — зевая, отозвался он.

— Давай-давай, ложись. Завтра будешь первым, обещаю.

Ромка улегся, подложив под голову рюкзак, и я укрыл его Вуалью Ветра, содержавшей тепло песков Великой Пустыни Иррата и по совместительству являвшейся покровом невидимости.

Н-да… голова и кусок руки, лишенные тела, — зрелище, безусловно, впечатляющее.

— Что за фигня-то? — сонно поинтересовался Ромка, за прошедшие дни напрочь лишившийся способности удивляться, но все же заметивший непорядок.

— Одеяло-невидимка, — пояснил я. — Спи. Завтра все расскажу.

И он уснул. Тихо, как котенок. Даже дыхания не слышно.

Я сел лицом к барьеру, пристроив под голову рюкзак и выложив на колени Гелисворт. Спать пока не хотелось, а ночь предстояла долгая.

Костер почти погас, остались лишь красноватые угли, уже не дающие света. Я зафиксировал текущее положение пламени и обратил взор в ночь, расстилавшуюся за барьером. Невдалеке журчал ручеек, где-то треснул надломленный сук, совсем близко, шурша крыльями, пролетела ночная птица. Обычные ночные звуки.

Может, я перестраховщик? Выставить несколько степеней защиты и все равно дежурить — это уже паранойя.

«Береженого бог бережет», — хихикнул внутренний голос.

«А-а, это опять ты…» — протянул я мысленно.

«Похоже, ты мне не рад. Хотел побыть в одиночестве? Могу и заткнуться».

«Да ладно, не мешаешь».

«Это хорошо. Поболтаем?»

«Валяй!»

«Надо же, какой прогресс! Раньше ты меня игнорировал!»

«То было раньше. Так о чем ты хотел поболтать?»

«Да так, обо всем понемногу. Знаешь, тяжело это — враз лишиться тела, голоса и всего прочего. При этом единственный доступный собеседник считает тебя психическим расстройством и отмалчивается».

«Ну извини. Откуда ж мне было знать, что все так тяжко?»

«Понимаю, понимаю… Мне еще повезло. Я ведь смерть себе как-то по-другому представлял».

«А ты умер?»

«В физическом плане — да. Во всех других аспектах, похоже, еще жив. Хотя не могу понять, какого черта меня занесло в твою голову».

«Наверное, были причины».