Книга Реквием линкору "Тирпиц" - Леон Пиллар

На Шетлендах агенты из соображений безопасности собираться вместе не имели права. Их перемещения организовывались из Абердина, при этом встречи возвращавшихся с задания агентов с уходившими на задания не допускались.

Вначале оружие доставлялось ночью, пряталось где-нибудь в скалах под брезентом и ветвями деревьев. Рыбаки иногда случайно нападали на них и рассказывали друг другу о своих находках, и оружие попадало в конце концов в руки немцев. Позднее эта методика была изменена, и оружие вручалось сразу норвежским патриотам.

При возвращении суда обычно брали с собой беженцев. В Леруике можно было часто видеть этих несчастных людей, сходивших на берег нетвердыми шагами, совершенно разбитых и бесконечно уставших от морского перехода.

Матросы несли их скудные пожитки. Беженцев коротко допрашивали и направляли в Лондон.

Иногда такие мероприятия оканчивались трагически. Месяцами ничего не было слышно о том или ином судне. Были ли норвежские рыбаки и агенты задержаны и расстреляны? Порою спустя долгое время становилось известно, что же в действительности произошло — от людей, которым удалось бежать в Швецию или из рассказов, передававшихся на побережье из деревни в деревню.

Куттеры «Аксель», «Бергхольм», «Нордсиён» и «Фёйе» пропали бесследно. Несмотря на потери, число добровольцев не уменьшалось, и почти каждый третий день Скаллоуэй покидало очередное судно, возвращавшееся через пять или шесть дней назад. В шутку их стали называть «шетландскими автобусами». Суда доставляли в Норвегию оружие и агентов.

В феврале Ларсен покинул Ланна Фоэ, на этот раз на куттере «Артур» с грузом оружия. Атлантику[36]он прошел благополучно. Перед Смёлой были установлены минные заграждения, но многие мины были сорваны штормами с якорей и беспорядочно плавали на поверхности моря. Тем не менее Ларсен достиг района Тронхеймс-фьорда и выгрузил тяжелые ящики в 160 милях от «Тирпица». После этого он возвратился назад, в Ланна Фоэ…

После подобных переходов, совершавшихся зачастую в штормовую погоду, суда подлежали ремонту с переборкой двигателей. Единственный док находился в Леруике, в Ланне же ничего необходимого не было. Поэтому с разрешения адмиралтейства в Скаллоуэй был построен второй док. Открыт он был норвежским наследным принцем Олафом и был назван в его честь. В Скаллоуэй был перенесен и опорный пункт. Недостаток гавани заключался в том, что она находилась на западной стороне острова, и чтобы попасть в нее, необходимо было обходить остров. Обход должны были совершать и суда, отправлявшиеся в Норвегию. В Скаллоуэе появилось много офицеров, так что дисциплина поддерживалась строго. Люди в гражданском, грубые, неотесанные моряки, должны были теперь обращать внимание на свою внешность и благопристойно представляться начальству. Однако попытка установить полный военный порядок, которую сделал прибывший из Лондона норвежский офицер, провалилась.

Временами между норвежцами и англичанами возникали споры, но они быстро улаживались благодаря доброй воле с обеих сторон. Большую проблему составляло то, что норвежцы не хотели упускать инициативу из своих рук. Они понимали, что право отдавать приказы принадлежало англичанам, но не хотели оказаться совсем в стороне от происходившего, желая принимать участие в подготовке операций. Адмиралтейство шло навстречу таким пожеланиям, насколько это было возможно.

Опорный пункт получил наименование «Независимое норвежское подразделение».

Среди агентов, рыбаков и беженцев можно было встретить майора Митчела, капитан-лейтенанта Ховарта и таинственного Роджерса[37]— капитана морской пехоты, их мечтою было сесть как-нибудь на куттер и пойти в один из норвежских фьордов, но до этого дело так и не дошло.

— Как вы отнесетесь к такому плану, — сказал однажды Ховарт майору. — Здесь, во фьорде, находится «Тирпиц», а тут — норвежский куттер, скажем «Артур». Ниже ватерлинии на нем можно установить два торпедных аппарата. Когда куттер будет проходить мимо линейного корабля, он может выпустить эти торпеды… Что вы на это скажете? Рыбачье суденышко против линейного корабля — дерзкая затея, не правда ли?

— А дайте-ка сюда ваш план. Я пошлю его в адмиралтейство, — ответил Митчел.

Начальник опорного пункта на Шетлендских островах и его заместитель об этом плане никогда больше ничего не слышали. Проделал ли он соответствующий путь по кабинетам адмиралтейства или же застрял в кипе второстепенных бумаг?

В августе 1942 года Ховарт был послан в Шотландию. Он должен был получить там в свое распоряжение несколько больших рыбачьих куттеров, попавших туда из Норвегии через Исландию. Адмиралтейство требовало точных данных о площади палубы каждого из таких судов, мощности их двигателей и размерах трюмов.

— Для чего им необходимо знать все это? — спросил Ховарт.

— Этого я вам тоже не могу сказать, — ответил Митчел. — Не имею ни малейшего представления.

Офицеры, естественно, ничего не знали о совещании, которое состоялось за несколько дней до этого и в котором приняли участие адмирал Макс Хортон, лорд Эшборн и подполковник Уилсон из норвежского отдела управления спецопераций. Поскольку от агента, посланного из Стокгольма в Тронхейм и столкнувшегося, по-видимому, с определенными трудностями, не было никаких известий — а он должен был найти подходящее судно и провести необходимые переговоры с его владельцем, — было решено изменить первоначальный план. Следовало направить в Норвегию не судно, которое там бы ожидали специально подготовленные люди, а куттер с торпедами и наездниками на них. Для этого необходимо было отобрать самое лучшее и мореходное из имеющихся судов и переоборудовать его для определенных целей.

Подобный же план обсуждался в это самое время и в Тронхейме Хербертом Хельгезеном, шефом организации «Лерхе», с Херлуфом Нигаардом, Эвальдом Хансеном,[38]агентом М-20 и его братом Ойвиндом. М-20 прошел агентурную подготовку в роте Линге. Ему было двадцать лет, а выглядел он еще моложе. Однако за безобидной внешностью скрывался самый настоящий бесстрашный боец. Он умел, как никто другой, обращаться с «кольтом», пистолетом-пулеметом, ручными гранатами и винтовкой с глушителем. Самым же опасным его оружием был нож, изготовленный из одного куска стали (лезвие и рукоятка), который он постоянно носил с собой и мог использовать для метания на расстоянии. Юный норвежец, не раздумывая ни секунды, применил бы его в случае, если бы его попытался задержать немецкий постовой и тем более кто-либо из квислинговцев, членов норвежского национал-социалистического движения.