Книга Третий рейх: символы злодейства. История нацизма в Германии. 1933-1945 - Йонас Лессер

В своих послевоенных книгах профессор Фёрстер сказал немцам, что германская нация в целом не хотела войны 1914–1918 годов, но ее хотели многие промышленники. Куда более роковую роль сыграл тот факт, что своим глупым и вызывающим поведением в течение предшествующих двадцати лет Германия возбудила в мире всеобщее подозрение, что она стремится к войне, и теперь именно Германия должна нести ответственность за свое легкомыслие. Легенда об «окружении» была вымыслом. Германия сама оставила себя в изоляции, поставив другие страны перед необходимостью готовиться к отражению возможной германской агрессии. Германия, писал мужественный профессор, приступила к изоляции еще в Гааге, во время многосторонних переговоров о заключении мирного соглашения. Германия несет ответственность за то, что в июле 1914 года развязала руки Австрии в отношении Сербии, а также за 1916 и 1917 годы, когда было возможно заключение компромиссного мира. Профессор Фёрстер попытался предостеречь соотечественников статьей «Немецкий или христианский мир». В конечном итоге Германия «утратила всякое доверие со стороны союзников к серьезности ее мирных намерений после принуждения России к заключению преступного Брестского мира».

Подобно генералу Шёнайху, профессор Фёрстер заклеймил привычку немецкой элиты подчинять политику интересам генералов, в то время как Франции удалось – во время дела Дрейфуса – отбить последнюю атаку военной касты. Теперь, предлагал Фёрстер, после проигранной войны, немцам следовало бы полностью отрешиться от милитаристского и автократического прошлого, отказаться от традиций Бисмарка и вернуться к традиции Гумбольдта.

Но большинство немцев не пожелало слушать слова разумного человека. Большинство предпочитало слушать и читать то, что проповедовал в своих книгах генерал Бернгарди, в которых он писал, что не мог представить себе всей глубины порочности, до которой опустилась немецкая нация в 1918 году. Немцы охотно слушали этого невменяемого генерала – одного из многих, оставшихся после ухода кайзера. Немцам потребовалось всего десять лет для того, чтобы скатиться в бездну неслыханной в истории человечества порочности. «Я очень надеюсь, – писал Бернгарди, – что немцы, впавшие сегодня в эгоизм и материализм, соберут все свое мужество и будущее явит нам возрожденную нацию, которая окажется достойной своих великих предков и закончит борьбу, навязанную нам реальностью». Немцы так и поступили. Можно не сомневаться, что Гитлер читал послевоенные манифесты Бернгарди.

Остатками германской армии командовал убежденный монархист генерал фон Сект, сумевший создать из разрешенных Версальским договором вооруженных сил численностью сто тысяч человек кадровую армию, которую можно было при необходимости в любой момент развернуть в полноценную армию. Такая необходимость возникла в 1935 году. В рейхсвер набирали только надежных офицеров бывшей императорской армии и крестьян, но не брали жителей городов, так как они врожденные левые республиканцы. В 1931 году Сект говорил: «Прусская идея государства отличается от либеральной британской идеи государства, рассматривающей его как страхового агента для ведения дел, но она отличается и от марксистской идеи государства, считающей последнее сообществом пчел. Прусский дух есть результат прусской истории, это воинский дух, и наиболее ярко он воплотился в настоящем шедевре – в прусской армии». Деньги, направленные на содержание и оснащение армии Секта, часто оседали в фондах нелегальных организаций, из которых впоследствии сформировалось ядро СС и СА.

Шаткая германская демократия была со всех сторон окружена врагами. В марте 1920 года Капп и генерал фон Лютвиц сделали попытку государственного переворота, который провалился только благодаря всеобщей забастовке, объявленной профсоюзами. После неудавшегося путча враги демократии начали прибегать к тактике тайных судилищ – фемгерихта. Эти судилища были организованы членами множества тайных организаций, расплодившихся по всей Германии как грибы после дождя. Этими полувоенными националистическими группами вначале командовал граф фон дер Гольц, а потом другие безработные офицеры. Все они тоже говорили о ноябрьских преступниках, еврейской республике и грезили о реванше за 9 ноября 1918 года. Самой печальной славой пользовались такие организации, как «Консул», бригада Эрхардта, «Оберланд», «Росбах», «Король Фридрих» и «Черный рейхсвер». Когда полиция раскрыла эту последнюю организацию, «предатель» был убит, а члены «Черного рейхсвера» поклялись над его трупом в верности своему вождю.

В 1925 году Курт Мартенс говорил о карикатурных, но зловещих организациях, добавляя: «Это те самые силы, что роют могилу немецкой нации». В 1921 году была опубликована книга «Два года убийств», вслед за которой в 1924 году вышла другая – «Четыре года политических убийств». Затем были написаны еще три книги: «Националистические заговорщики», «Предатели будут убиты» и «Пусть катятся головы». Одной из первых жертв политического террора стал бывший морской офицер Ганс Пааше, который, ужаснувшись бездне, разверзшейся между Германией и остальным миром, признал свою вину, так как «осознал безумие происходившего уже в предвоенные годы, но успокоил совесть и молчал. Наша вина заключается в том факте, что под влиянием нашего воспитания и предрассудков мы не сделали ничего ради нашей свободы». Пааше обвинил в этом пангерманских агитаторов и немецких профессоров, пошедших в услужение милитаризму. Бывший капитан призвал немцев избавиться от предрассудков и понять, что власть превращает их в рабов. За это в 1920 году его убили. Депутат рейхстага Матиас Эрцбергер был убит членами организации «Консул» за то, что в 1918 году подписал перемирие. Националисты кричали, что виновен он, а не Людендорф.

Правый политический экстремист Карл фон Гельферих заявил 29 июня 1919 года, выступая в Берлинском университете, что немецкие политики в решающий час предали нацию и в хаосе, царившем в Веймаре, к руководству сумел пробраться разрушитель империи Эрцбергер, сыгравший роковую роль в германской трагедии. Оказавшись у руля, этот человек привел государственный корабль в гавань несмываемого позора. Результатом этих слов стали выстрелы, оборвавшие год спустя жизнь Эрцбергера. Также были убиты более четырехсот честных немцев. Убийцы, если их ловили, отделывались смехотворными сроками, что поощряло к действию следующих убийц. Именно они впоследствии занимали ключевые посты в СС и СА.

Следующей жертвой стал министр иностранных дел Вальтер Ратенау. После поражения Германии Ратенау проводил ту единственно возможную политику, которая могла бы вывести страну из тупика, в который завел ее кайзер. Выполнением условий Версальского договора он старался заслужить доверие бывших врагов в надежде постепенно заставить их понять пользу и необходимость дружбы с истинно демократической Германией. Мистер Терренс Притти несколько лет назад сказал о Ратенау, что он, скорее всего, сумел бы вывести Германию на путь сотрудничества с Западом. Однако министр финансов Карл фон Гельферих был фанатичным противником Ратенау, а на улицах пели: «Убей Вальтера Ратенау, жидовскую свинью!» После истерической речи Гельфериха в рейхстаге Ратенау 24 июня 1922 года был убит.

После убийства Ратенау началось катастрофическое падение немецкой валюты. Немцы, как обычно, возложили вину на западные страны. Немцы могли бы обуздать инфляцию, если бы захотели, но они использовали ее как орудие вызова Западу. Умерший в Лондоне профессор М.Й. Бонн всегда считал, что для доказательства до брой воли Германии политическая стабилизация должна предшествовать любым переговорам о репарациях. Крупные промышленники в союзе с правыми партиями саботировали Версальский договор, обвиняя его в создавшихся в Германии условиях, вместо того чтобы стабилизировать марку. В момент убийства Ратенау рейхсбанк располагал достаточными средствами для этого, но в стране было слишком много могущественных промышленников, наживавшихся на крахе немецкой валюты. Гугенберг, один из магнатов, управлявших концерном Круппа, вскоре после 1918 года скупил две трети всех немецких газет и отравил большую часть немецкой публики ядом дикого национализма и антисемитизма. Многие мелкие промышленники и большая часть среднего класса были разорены инфляцией и все больше подпадали под обаяние фанатизма нового немецкого пророка – Адольфа Гитлера.