Книга Тайны древних бриттов - Льюис Спенс

Мы видели, что существует неразрывная связь между поэмой Талиесина «Добыча из Аннуна» и легендами о Граале, что одно возникло из другого, что сначала Грааль представлял собой котел вдохновения в друидическом культе, прежде чем его стали считать сосудом, содержавшим кровь Спасителя. В одном из позднейших романов он описывается как поднос, на котором находится голова, в другом же — как рака, опять же в виде блюда или чаши. Для нас не важно, какую форму Грааль может принимать в христианской символике, поскольку, несомненно, он сохраняет здесь евхаристическое содержание, несмотря на самые явные свидетельства его «языческих» или друидических корней — речь идет о кельтском котле вдохновения и изобилия, котле Дагды, Керридвен, Пуйлла. Даже его англо-норманнское название — Грааль, блюдо, сделанное из дорогостоящих материалов и используемое во время праздников, — является переводом кельтского слова mwys — муйс, мовис или миас.

В книге г-на А. Е. Уэйти есть одно впечатляющее место о фольклорных предшественниках Грааля:{48}

«Реалии фольклора перешли в литературу о Граале, претерпев значительные трансмутации, то же самое произошло и с определенными элементами древнего друидизма, которые смешались с христианством; ритуал, миф и доктрина обрели облик Традиции, Доктрины и Ритуала, поскольку предметы, которые сосуществуют, имеют тенденцию к совмещению, по крайней мере в том, что касается их внешних контуров; и существуют, как я полагаю, признаки существования периода, когда священник, читавший мессу у алтаря, не только был друидом лишь в своем сердце, но и не находил в этом сердце причин, которые бы не позволяли настоящему друиду быть священником. Уже много времени спустя после того, как произошло обращение кельтов, загадочные сказания и мистические ритуалы продолжали сохраняться в Галлии и Британии, и если и можно было сказать, что котел Керридвен был сосудом, относящимся к языческому учению, то в равном же символическом значении он представал и сосудом тутти-кванти, находясь под странной эгидой кельтской церкви. Тогда существовали мастера чудес и тайных наук, чье искусство проявлялось в тени церковных стен и даже в их пределах. Бардовское святилище, по утверждению ряда тех, кто выступал от его имени, не оказывало противодействия древним священным таинствам, церковь же, со своей стороны, видимо, принимала в свой перегонный куб многое такое, что по своему составу было ей чужим, ожидая осуществить там его превращение и вылить в новую форму. В IV веке в Бордо было значительное число христиан, которые являлись ранее друидами, и, возможно, в отношении позднейших доктрин их закаленное старым опытом сердце также служило перегонным кубом. Известно, что святой Бейно в последние мгновения своей жизни воскликнул: Я вижу Троицу и Петра, и Павла, и друидов, и святых! — невидимый небесный хор. И если бы тогда этот факт получил огласку, то это послужило бы препятствием к канонизации Бейно, учитывая, что решение принималось в Риме. Уже в гораздо более позднем периоде, в XII веке, мы еще обнаруживаем запечатленное присутствие мистерий, и нет сомнений в том, что вера в них сохранялась в основном благодаря усилиям бардов. В XII веке также началось великое возрождение литературы в Уэльсе. Существует ряд манускриптов Иоло, которые относятся к позднему периоду и являются сомнительными в плане подлинности. Но принимая заключенные в них свидетельства, — со всеми необходимыми оговорками, — мы обнаруживаем там воскресшую фигуру Риса ап Тудура, который взял в свои руки верховную власть в Южном Уэльсе, принеся с собой «систему Круглого Стола, какой мы ее знаем со слов менестрелей и бардов». И когда пришло время последней битвы между кельтским и латинским обрядами за независимость британской церкви, то, я уверен, все, что уцелело, после многочисленных трансформаций, от древней разнородной мудрости Запада, также вступило в борьбу за свою жизнь. Когда псевдо-Талиесин пророчествовал о возвращении Кадваладра, который перешел в невидимую сферу, в точности как и Артур, и, как и Артуру, ему было суждено вернуться, то эта аллегория о воскрешении, как я считаю, если и относится к чаяниям кельтской церкви, не в меньшей степени воплощает желанную идею второго расцвета мистерий, которые когда-то существовали в Уэльсе и которые даже спустя много столетий были скорее интернированы, чем умерщвлены».

* * *

Но вернемся к самим сказаниям. С фигурой валлийского Персиваля, или Передура, связан первый тип легенды о Граале. Нас здесь интересует не сама история, но лишь те детали в ней, которые иллюстрируют наш тезис о сохранении британской традиции.

В валлийском «Сейнт Греале» говорится, что у матери Передура было два брата: Пелес и Пелеур, которые представляют собой аналог Пуйлла и Придери, присутствующих в древнем предании. Передур уничтожает озерное чудовище по имени Адданк, или Аванк. Это был могучий бобр, о котором в другом валлийском сказании говорится, что он был извлечен из вод озера богом или героем Ху. В древней валлийской поэме «Кадайр Керридвен», или «Трон Керридвен»{49}, богиня упоминает это животное следующим образом:

«Я видела яростную ссору в долине Бобра, в день Солнца, в рассветный час между птицами Гнева и Гвидионом. В день Юпитера они (птицы Гнева) спокойно отправились к Моне потребовать града волшебников; но богиня Серебряного колеса[37], добродетельных людей, безмятежного рассвета, величайшая усмирительница печали во имя бриттов мгновенно пускает вокруг своего чертога поток радуги — поток, который отпугивает и устраняет жестокость с земли и заставляет проклятие, бывшее на ней, простертое по всему миру, исчезнуть. Книги правительницы холма не содержат никакой фальши. Трон хранительницы остается там; и до смертного часа будет он пребывать в Европе».

Персиваль в поисках Святого Грааля

Таким образом связаны между собой Аванк и Керридвен, богиня кувшина, и весь этот отрывок, безусловно, представляет часть церемонии инициации и ритуала Керридвен, богини котла вдохновения; отрывок отсылает нас к борьбе между солнцем и бурей, порядком и хаосом — подобную борьбу мы можем обнаружить не в одной тайной традиции.

Далее обратим внимание на замок, который посещает Передур, это, очевидно, замок Грааля, а Король-рыбак (в валлийской версии он появляется достаточно поздно, и, возможно, характер этой фигуры во многом заимствован из норманнских источников) — это, по сути, дух дворца Кэр Сиди, или Кэр Баннаук, королевского престола Аннуна, центра мистерий астрального плана, где хранился котел вдохновения (или Грааль). Тут он встречает владельца замка, своего дядю (Короля-рыбака в версиях о Граале), который наблюдал за своими людьми, ловящими рыбу в озере. Он говорит Передуру (подлинным языком человека, обладающего тайным знанием), что какие бы странные вещи он ни увидел в замке, — Передур не должен никому о них рассказывать.

Покойный г-н Альфред Натт считал, что в изначальном кельтском предании имя (точнее, фамилия) Короля-рыбака имело значение, ныне утраченное{50}. В норманно-французских романах о Граале Короля-рыбака называют Гуном Дезертом, Горнумантом и Гонемансом — все это, как указал Рис{51}, по сути, искаженные формы имени Гвина, сына Нудда, короля демонов потустороннего мира. В валлийском мифе у Гвина был брат или товарищ Гвидно, чье имя, по-видимому, означало «Высокий журавль» или «Гордо вышагивающий человек», он был известен как хозяин запруды, в которой каждый год накануне первого мая вылавливалась рыба, общая стоимость которой доходила до ста фунтов. В тесной связи с этой историей находится легенда об обнаружении младенца Талиесина в этой запруде. Как уже говорилось ранее, этот Талиесин был сыном Керридвен, рожденным ею после того, как она проглотила Гвиона, присматривавшего за ее котлом. Именно Талиесин являлся «официальным» бардом, воссоздававшим мистерии Кэр Сиди, или Аннуна, и хвалившимся, что он присутствовал рядом с Артуром, когда тот похитил из Аннуна котел вдохновения; Кэнон Мак-Кал-лох остро подмечает, что «воскрешение» этого героя «связано именно с этим обретением вдохновения»{52}.