Книга Fly by Night. Хроники Расколотого королевства - Фрэнсис Хардинг

Тем же вечером поручение оказалось в брачном доме, в комнате Клента. Ток коротко описал события прошедшей ночи, не упомянув, что отчет Клента перехвачен, а в конце попросил выяснить, действительно ли Пертеллис находится в таверне «Серый мастиф». В пересказе Клента, когда тот вводил Мошку в курс дела, история преобразилась в бойкий детектив с поединками на шпагах и мушкетной перестрелкой.

— Да-да… Через три дня Книжники войдут в таверну, заберут этого радикального учителя Пертеллиса прямо из рук Арамая Тетеревятника, и никакие перчатки ему не помогут. И когда герцог узнает, что Пертеллис сидел за одним столом с Ключниками, он изогнет свою благородную бровь и огорчится, что доверял этим двуличным мерзавцам. Нам дали задание шпионить за таверной. Надо убедиться, что Пертеллис действительно там. Проще пареной репы для таких стреляных воробьев, как мы.

Стреляные воробьи, делившие шкуру неубитого медведя, не подозревали, что в эту самую минуту Арамай Тетеревятник перечитывает злосчастный отчет, щурясь над именами Эпонимия Клента и Мошки Май.

«Л» ЗНАЧИТ «ЛОВУШКА»

— Я хочу вернуть своего гуся!

— Мошка, твоя нежная привязанность этому ластоногому делает тебе честь, но я не думаю…

— Я хочу вернуть своего гуся!

— Я понимаю, что сиротство наложило на тебя отпечаток, ты готова считать гуся членом семьи, эдаким носатым дядюшкой…

— Мистер Клент, я хочу вернуть своего гуся!

— Ты же сама рассказывала, что мистер Куропат планировал… э-э… подвесить меня за детородный орган.

Последние полчаса разговор шел по кругу, и Клент начинал терять терпение.

— Ты мог бы заплатить ему, — сказала Мошка. — Держу пари, он не тронет тебя, если заплатишь как следует. Уверена, Книжники хорошо вознаградили тебя за сведения, которые я добыла.

Клент поначалу пребывал в полном восторге от сведений о нелегальной школе и учителе-радикале и последние два дня обходился с Мошкой самым учтивым образом, чем крепко ее избаловал. Заметив, как он, вернувшись от Книжников, повязывает перед зеркалом новый шейный платок, она спросила прямо:

— Тебе заплатили, да? Это мои деньги. Минимум часть.

— Прочти внимательно джентльменское соглашение, дитя, если ты еще не забыла грамоту, как забываешь свои обязанности. Ты подчиняешься моим указаниям, за что получаешь щедрое вознаграждение в конце года. Пока алчность не взяла верх над твоим благоразумием, я даже собирался рекомендовать тебя в школу Книжников, как ты того хотела.

При этих словах Клент подумал, что его слышно в соседних комнатах, ведь стены здесь совсем тонкие, и перешел на громкий шепот:

— Но, конечно, если ты оставишь надежду получить образование и предпочтешь вернуть своего пернатого товарища, в котором, сдается мне, гнездятся все бесы преисподней, будь по-твоему. Выбор за тобой.

Клент сложил руки на груди и надул губы.

Место в школе Книжников… В голове у Мошки все смешалось. Неужели ее мечта была так близко? Она ясно видела, как сидит за партой с гладким карандашом в руке, и представляла, как очиняет перья для младших учеников. Она даже начала всерьез размышлять, как отучить Сарацина глотать пузырьки с чернилами. А с тех пор, как она познакомилась с леди Тамаринд, школа начала видеться ей еще и ступенькой во дворец, где она станет фрейлиной.

В сознании Мошки возникли два образа.

Она увидела, как женщина в пышном платье выходит из белой кареты, приподнимая край юбки. Два лакея метут перед ней мостовую вениками из лебединых перьев, чтобы она не запачкала сатиновые туфельки. Она входит во дворец и идет по бальному залу, стены в котором увешаны шкурами белых тигров. Она танцует на ходу, а с изящных столиков красного дерева за ней наблюдают жемчужными глазками чучела горностаев. Она отпивает вино из хрустальных бокалов. Красота ее слишком совершенна, чтобы нарушать ее улыбкой или румянцем на щеках, а глаза черны, точно смола. Глаза Мошки.

А затем Мошка увидела темное нутро «Пылкой девы». Сарацин неуверенно копошится в кучах фигурок Почтенных, его кожистые лапы скользят по их гладким лицам и крыльям. Он чуть слышно клекочет, поводя шеей по сторонам, он ищет выход. Он устал и хочет есть. Вот он щиплет за нос Добрячку Дуреху, но та оказывается несъедобной. Скоро, когда он совсем потеряет силы, матросы поднимут доски и спустятся за ним с ножами и крюками…

— Ну? — спросил Клент, всем своим видом давая понять, что он доверяет ее здравомыслию. — Ты приняла решение?

Мошка кивнула:

— Я хочу вернуть своего гуся.

— Ну, так знай, — сказал Клент, наливаясь краской. — Ты его не получишь!

— Тогда ты грязный лжец и враль! И я больше ничего для тебя не сделаю! И…

Клент не стал дослушивать ее и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Мошка взяла его сапоги и швырнула о стену, а потом попробовала оторвать рукава от камзола, но у нее не хватило сил, и она принялась топтать его парик, пока он не стал похож на растерзанного терьера.

Когда она стояла, тяжело дыша, на растоптанном парике и ботинки ее были белыми от муки, она вдруг с отрезвляющей ясностью поняла, что ей нужно сделать. Если ей больше нечего рассчитывать на помощь Клента или Книжников, у нее оставался только один человек, который мог ей помочь, — леди Тамаринд.

Клент оставил на столе бумагу, перо и чернильницу. Мошка недолго думая написала письмо.

Ваша дражайшая светлость!

Книжники испытывают антипатию к Ключникам, посему они подозревают их в том, что те владеют печатным станком, который выводит герцога из себя. Так они рассчитывают каким-то образом завладеть городом.

Ключники прячут радикала по имени Хопвуд Пертеллис, который учит по запрещенным книгам детей в аллее, и я их там видела. Они прячут его в «Сером мастифе». Завтра ночью Книжники придут туда и арестуют его, когда он будет вместе с Ключниками, чтобы герцог понял, какие Ключники продажные и двуличные проходимцы, и впал в негодование.

Мошка с дороги.

Свернув письмо в трубочку, она убрала его за пазуху и поспешила на улицу, слыша, как удары сердца отдаются во всем теле.

— Извините, — обратилась она к женщине, несшей корзину с цветами. — Не подскажете, где мне найти Плюмажный сквер?

Женщина опасливо взглянула на нее. Она была немолода, ее широкое открытое лицо огрубело от работы на воздухе в любую погоду. В глазах у нее застыла печаль, словно она увидела в Мошке призрак умершей дочери.

— Конечно, цветик, — сказала женщина дрогнувшим голосом и, шепотом объяснив дорогу, пошла дальше.

Мошка проводила ее взглядом и попробовала разобраться, откуда такое отношение. Что-то не так с ней? С этой женщиной? Или со сквером? Если дело в последнем, скоро она сама увидит.

Мошка шла, следуя указаниям женщины. Улицы становились все уже, а дома — гаже. Наконец она повернула за угол и застыла как вкопанная.