Книга Наша союзница - ночь - Анна Старинова

Когда солнце садилось, мы стали прощаться. Расставшись без эмоций, но мысленно, про себя я восхищалась людьми, которые шли в тыл врага, уверенные в своих силах, в успехе операции. Хариш еще раз напомнил о предполагаемых сроках возвращения и попросил:

– Дорогой мой капитан, обязательно предупредите, чтобы при возвращении ваши в нас не стреляли! – и напомнил пароль.

На этот раз Хуан Пекеньо как-то особенно тепло прощался со мной и, держа мою ладонь, сказал:

– До скорой встречи, Луиза!

– Счастливо! Постараюсь приехать встретить вас, – ответила я.

Группа Хариша бесшумно скрылась в наступающей темноте. Мы остались на командном пункте. Изредка доносились выстрелы. Потом все затихло. Через два часа с небольшим вернулись проводники из батальона.

Старший доложил капитану:

– Все в порядке! Группа благополучно прошла мимо передовых постов мятежников.

Через трое суток Хариш возвратился. Летчики Гусева сообщили Кольману еще об одном эшелоне, сваленном под откос.

База в тылу мятежников

Как правило, до середины февраля группы отряда Доминго совершали вылазки на вражеские коммуникации, каждый раз дважды переходя линию фронта. Чем больше времени находились они в тылу врага, тем больше происходило изменений на переднем крае, о которых они, из-за отсутствия связи, не могли знать, а при возвращении им грозила опасность столкнуться с патрулем и другими подразделениями фашистов. Правда, в ряде случаев на нашей стороне устанавливались световые маяки, служившие ориентирами. С их помощью можно было предупредить об изменениях обстановки или невозможности выйти по ранее намеченному маршруту, даже указать запасной участок, но, к сожалению, они не везде были применимы из-за рельефа местности.

При отсутствии маяков группа вслепую, очень медленно преодолевала передовую, выходила иногда в расположение своих войск, сама того не зная.

Иногда, обнаружив неизвестную крадущуюся группу, республиканцы предлагали ей остановиться, бросить оружие и поднять руки, не объясняя, кто они сами. Был случай, когда это привело к неоправданным потерям.

В отряде самое большое внимание обращалось на прием групп, на то, чтобы республиканские части не сочли наших диверсантов за вражеских лазутчиков.

Опыт показал, что хорошо иметь в тылу врага скрытые базы для завоза запасов продуктов и минно-подрывного имущества.

Наличие баз в тылу мятежников могло облегчить действия небольших диверсионных групп на путях сообщения и других объектах, увеличить их возможности. Переходы для выхода к цели стали бы короче, не пришлось бы каждый раз преодолевать линию фронта. Но зато возникали другие опасности.

Пребывание на такой базе возможно до тех пор, пока враг не знает о ее существовании.

Если бы ему удалось обнаружить базу и внезапно на нее напасть в первой половине дня, диверсионной группе было бы трудно выйти из-под удара карателей.

При создании баз предусматривались и запасные, и ложные, а главное – обеспечение конспирации и тщательной маскировки основных и запасных баз, исключение возможности внезапного нападения врага.

Первой такой базой стал заброшенный маслозавод в 12 километрах северо-западнее Адамуса.

База была организована по инициативе и при участии командира батальона испанской республиканской армии капитана Франсиско дель Кастильо. Он быстро втянулся в диверсионные отряды Доминго и принимал в них непосредственное участие. Ему, уже бывалому фронтовику, были понятны все неудобства и опасности частых переходов через линию фронта, особенно при возвращении на нашу сторону.

База предназначалась для облегчения ударов по путям сообщения и другим объектам фашистов на подходах к Кордове и была организована еще в середине февраля, но я туда поехала позже, когда у Рудольфо не осталось переводчиков.

Мы выехали из Хаена в Адамус в теплый, солнечный день. По пути, не доезжая Линареса, остановились в деревушке, где еще в январе крестьяне угощали нас свежими апельсинами. Хотя у меня были английские имя и фамилия, а у Рудольфа Вольфа – немецкие, но испанцы, с которыми мы работали, прекрасно знали, что мы русские, что мы – советские.

Вся наша конспирация была «липой» потому, что «штаб» наших советников в Валенсии стал общеизвестен, и мы не могли скрывать своего гражданства перед руководителями партийных комитетов провинции и командованием испанских республиканских частей.

Многие наши испанские друзья удивлялись, что в России не стало Иванов, Петров, Егоров и Анн, а появились Фрицы, Малино, Вальтеры, Вольфы, Луизы и т. д. Даже наш Доминго Унгрия был уверен, что мое настоящее имя – Луиза, а Рудольфо – Рудольф Вольф.

Крестьяне и крестьянки из деревни (название её позабыла), в которой мы однажды остановились, опять нас угостили вином и апельсинами. Много хороших слов было сказано в адрес советских людей, особенно троих летчиков, которые однажды под Линаресом на глазах у многих сотен местных жителей вступили в бой против 9 итальянских самолетов. Два из них сразу были сбиты, остальные обратились в бегство. Вскоре сбили еще три, один из которых упал неподалеку, а летчик его выбросился на парашюте.

К вечеру мы были в Адамусе, где нас встречала прибывшая группа Маркеса. Боеприпасы, взрывчатка, продовольствие были погружены на мулов, и к исходу дня все предназначенное для базы имущество было сосредоточено на переднем крае.

В это время под Пособланко еще продолжались упорные бои, но в районе нашего перехода было спокойно. В бинокль мы наблюдали передвижение вражеских патрулей, изучали расположение постов противника, а с наступлением темноты покинули передний край наших войск и двинулись дальше.

Копыта животных обернули кусками фланелевых одеял, а люди в альпаргатас шагали бесшумно. Мулы словно понимали опасность и шли осторожно, лишь изредка падал потревоженный камень. Мы останавливались, прислушивались – тишина. И снова продолжали идти вперед.

В темноте переходили через канавы и ручьи, временами поднимались в горы и вновь спускались. Идти было тяжело, и после подъемов немного отдыхали. Казалось, что и конца не будет нашему походу. Темнота была жуткая, как будто в бочку с дегтем попали.

Было около полуночи, когда Доминго остановил колонну, подошел к большому дереву, что-то поискал и выругался:

– Вызываю охрану, а она пропала, – шепотом сказал он мне.

Наконец, под деревом зашевелился светлячок, и через две-три минуты двое знакомых мне партизан подошли к нам и повели на базу.

Темные, мрачные, низкие здания. Никаких признаков людей.

Охрана ввела нас в закопченное помещение. Слабо горели корявые, короткие дрова в камине, на полу спали и храпели с присвистом двенадцать партизан, кто в чем и кто как. У камина сидели двое караульных. При нашем появлении они встали и пошли навстречу. Оказались знакомыми – хаенскими добровольцами.