Книга Шпионские истории - Анатолий Терещенко

Искали смершевцы агентуру противника также в пунктах и лагерях при фильтрации бежавших из плена и вышедших из окружения наших военнослужащих.

При организации органами «СМЕРШ» оперативного розыска большое значение имела тактика использования агентов-розыскников, агентов-опознавателей и агентов-маршрутников.

Агенты-розыскники вербовались из числа почтальонов, писарей, медиков, связистов, т. е., действовавших в местах большого скопления военнослужащих.

Агенты-опознаватели подбирались из числа разоблаченных или явившихся с повинной вражеских разведчиков и диверсантов, хорошо знавших в лицо готовившихся к переброске либо уже действовавших в советском тылу немецких агентов.

Агенты-маршрутники приобретались из числа линейных надсмотрщиков связи, шоферов, снабженцев, экспедиторов…

В сентябре 1943 года в поле зрения контрразведчиков 2-го отдела УКР «СМЕРШ» Южного фронта попал военнопленный — бывший лейтенант немецкой армии по фамилии Ритц. Первичная информация на него поступила от агента, опознавшего в Ритце офицера «Цеппелина», с которым тот встречался в штаб квартире группы армий «Юг». Ритц пытался убедить агента, что тот обознался. Однако в ходе дальнейшей оперативной разработки сотрудникам ВКР «СМЕРШ» удалось получить дополнительные материалы, подтвердившие принадлежность Ритца к германским спецслужбам. Таким образом, его «раскололи» и он признался в правдоподобности предъявленных ему обвинений. Он подробно рассказал о структуре «Цеппелина», местах дислокации основных центров и назвал установочные данные их руководителей и агентуры. Итак, военные контрразведчики получили данные о 17 кадровых сотрудниках и 25 агентах и диверсантах, заброшенных или готовящихся к выброске в тыл советских войск.

Большим подспорьем в розыске агентуры противника стали вышедшие в мае и сентябре 1943 года сборники «Материалов по распознаванию «поддельных документов», в составлении которых принимали основное участие офицеры 2 — го отдела ГУКР «СМЕРШ». В них впервые были систематизированы уловки противника по подделке фиктивных документов. По материалам сборников были подготовлены «Краткие карманные справочники по проверке документов».

Если до 1943 года удостоверения личности офицерского состава армии и флота печатались в десятках типографий, и они имели разные размеры, цвет обложек, качество бумаги, то в соответствии с приказом НКО СССР № 319 от 16 декабря 1943 года офицерскому составу произвели обмен удостоверений личности на новые.

Новый образец имел единый вид и был отпечатан централизованным порядком в ведомственных типографиях. Каждое удостоверение имело серийный и порядковый номер. При этом одновременно заполнялся и контрольный листок. Он хранился в управлении кадров, где очень легко и быстро можно было проверить подозреваемого. Внедрялись и некоторые «новшества-уловки» — ставились в определенных местах черточки, точки, запятые…

С целью разоблачения агентуры противника в июле 1944 года был выпущен специальный сборник «Материалов по распознаванию поддельных орденов и медалей СССР, изготовленных немецкой разведкой».

Со слов участника Великой Отечественной войны, сотрудника ВКР «СМЕРШ» генерал-майора Л.Г. Иванова факты разоблачения агентуры обобщались и в ориентировках доводились признаки подделки документов.

В частности, стало известно, что в фальшивых красноармейских книжках, которыми фашисты снабжали своих агентов, они использовали скрепку из нержавеющей стали. Такая скрепка всегда была чистой, блестящей. По бокам смежных листов она не оставляла никаких следов ржавчины. В подлинных же красноармейских книжках скрепки изготавливались железными и всегда оставляли на страницах ржавые следы от атмосферной влажности и соленого солдатского пота.

Противником был выпущен фальшивый орден Красной Звезды, где красноармеец был изображен не в сапогах, как в настоящем ордене, а в обмотках.

По приблизительным данным, общее число фальшивых орденов и медалей СССР, выпущенных Абвером или же вообще спецслужбами фашистской Германии, составило 20–25 тысяч экземпляров.

Так, одной из причин провала операции покушения на Сталина со стороны агента разведывательного органа «Цеппелин-Норд», дислоцировавшегося в Риге, террориста «майора Таврина» и его сподвижницы Шиловой, стало незнание спецслужбой некоторых особенностей ношения орденов и медалей.

Вот какая оценка нашей деятельности, в том числе и военной контрразведки, была дана на допросе 28 мая 1945 года военнопленным, бывшим начальником отдела «Абвер-3» генерал-лейтенантом Бентивеньи:

«…Исходя из опыта войны, мы считали советскую контрразведку чрезвычайно сильным и опасным противником. По данным…абвера, почти каждый заброшенный в тыл Красной Армии немецкий агент не избежал контроля советских органов и в основной своей массе немецкая агентура была русскими арестована, а если возвращалась, то как правило была снабжена дезинформационными материалами».

Понять одного из бывших руководителей гитлеровской военной разведки, конечно, можно…

Захват разведшколы

С 1963 по 1967 годы автор учился на 1-ом факультете (военная контрразведка) Высшей школы КГБ при СМ СССР. Это были интересные годы дерзновенной юности и учебы в престижном и интересном вузе. Нас, молодых тогда, позвала на эту незнакомую дорогу, если честно сказать, чекистская романтика, которая стала постепенно развеиваться по мере врастания в практику серьезных дел.

Начальником факультета у нас был генерал-лейтенант Железников Николай Иванович — легендарная личность. Познакомиться и впервые поговорить с ним мне позволила элементарная случайность. Как-то, будучи помощником дежурного по Школе, я оказался в комнате один, дежурный преподаватель отлучился. И в это время раздался телефонный звонок. Я поднял трубку и представился, как положено, по уставу. Трубка мне ответила такой скороговоркой, что я не разобрал фамилии. Потом она спросила:

— Где генерал Железников? Никак не могу дозвониться в кабинет, будьте любезны, поищите его и передайте, чтобы он мне позвонил.

— Извините, пожалуйста, кому?

— Рокоссовскому…

Волосы мои зашевелились и подняли пилотку. Я даже присел от неожиданности.

— Есть, товарищ Маршал Советского Союза! — пролепетал я перепуганным, а потому несколько надтреснутым голосом.

В это время появился дежурный. Я передал ему содержание звонка.

— Он вас просил, вот и выполняйте просьбу маршала.

Сначала пришлось наведаться в кабинет начальника факультета, располагавшем на втором этаже — закрыт, потом пробежал по группам курсов — нет. Пришлось возвращаться в дежурку — снова позвонил в кабинет — молчок. И тогда майор мне и говорит:

— Ты сходи еще раз к нему в кабинет и постучи в дверь морзянкой — три коротких и один после небольшой паузы. И тут же рукой продемонстрировал стук.

Вняв совету, я отправился вновь на второй этаж. Знакомая дверь. Теперь я уже, вооруженный советом, несколько раз «музыкально» отбил дробь. Послышались шаги, и дверь отворилась. Качнулась седая прядь с желтизной волос на голове.