Книга Блюз мертвых птиц - Джеймс Ли Берк

— Пакуй чемоданы, — рявкнул он. — Первым автобусом ты отправляешься в Лос-Анджелес или Нью-Йорк, на выбор.

— Что у тебя на уме?

— Какое тебе дело? Будешь слушать, будешь жить.

— Не понимаю.

— Это потому, что ты тупица.

— Ты пытаешься спасти мою жизнь? Ты отмутузил меня для того, чтобы спасти мне жизнь?

— Да, боюсь, мир не перенесет смерть такого мудреца. У тебя три минуты.

Фрэнки, не говоря ни слова, подскочил к шкафу и начал лихорадочно срывать одежду с вешалок и набивать ею чемодан, распахнутый на кровати.

— У меня ствол в комоде, возьму его с собой.

— Нет, не возьмешь, — ответил Клет.

Фрэнки, не послушав детектива, встал между ним и комодом, открыл верхний ящик и достал черный полуавтоматический пистолет.

— Где это ты себе немецкий «Люгер» раздобыл?

— На выставке оружия.

— Коллекционер из тебя никакой, а такие парни, как ты, зарегистрированные стволы не покупают.

— Это подарок. Один парень мне задолжал, ну я его и взял. Теперь он мой, и у тебя на него нет ни малейших прав. Посмотри, на нем даже нацистские штампы сохранились. Им когда-то пользовался какой-то немецкий моряк. Ему цена не менее двух тысяч баксов.

— Когда освоишься в новой норе, пришли мне открытку, я его тебе пришлю по почте.

Фрэнки пустым взглядом уставился куда-то в угол комнаты, как ребенок, у которого кончились аргументы.

— Ты действительно подкинешь меня на автобусную станцию? Я слышал историю про одного парня, которого ты отвез на озеро, и его больше никто и никогда не видел.

— Я делаю тебе одолжение, Фрэнки. Не упусти свой шанс. — Клет извлек из пистолета обойму и передернул затвор, чтобы убедиться в том, что патронник пуст, затем засунул «Люгер» себе за пояс. — Время ехать.

— Может, все-таки в аэропорт?

— Тот, кто тебя заказал, наверняка отслеживает твои кредитки, а потому за твой билет плачу я из своих денег, а это значит, что ты едешь на автобусе.

— У Бикса было какое-то новое дело, и приносило оно кучу зелени. Но я не знаю, что к чему, и в этом я тебя не обманываю.

— В тот день, когда ты перестанешь врать, в Сикстинской капелле обрушится штукатурка, — ответил Клет.

— Брателло, зачем ты меня оскорбляешь?

Клет на мгновение задумался.

— Ладно, ладно, — примиряюще пробормотал он, — поехали, Фрэнки. Мы еще можем успеть на экспресс до Лос-Анджелеса. Может, тебе там даже понравится. Вот, вытри нос.

Глава 08

Вам когда-нибудь приходилось слышать от друзей или от психотерапевта, что вы одержимы? Если да, то я подозреваю, что вы, как и большая часть людей с благими намерениями, должны были выбрать одну из двух возможных альтернатив. Вы либо смирились, проглотили чувства и постарались изменить свои эмоции, либо же вы с тяжелым сердцем осознали, что вас оставили наедине с самим собой и проблема, которую вы видите, вовсе не воображаемая, но люди вокруг вас не желают ничего о ней слышать, терпеть не могут, когда о ней говорят, и даже не хотят, чтобы им о ней хоть как-то напоминали ни при каких обстоятельствах.

Я был одержим Ти Джоли Мелтон. Я уже не был уверен в том, что она действительно навещала меня в больничной палате госпиталя на Сент-Чарльз в Новом Орлеане, но у меня не было никаких сомнений в том, что ее послание мне было реальным, хотя, быть может, и отправлено оно было способом, трудно поддающимся определению. Я уже много лет назад отказался от попыток смотреть на мир рационально, и даже избегал людей, веривших в то, что законы физики и причинно-следственные связи помогают понять тайны мироздания, или в тот факт, что свет может попасть в глаз, сформировать в голове образ и направить в кисть руки поэтический импульс, и благодаря этому мы сейчас читаем сонеты Шекспира.

В исчезновении Ти Джоли было лишь три улики, да и те были весьма неубедительными. Я видел групповую фотографию в ее альбоме, сделанную в клубе, где на заднем плане был Бикс Голайтли. В больнице она говорила о том, что боится за свою жизнь из-за того, что знает о выбросе в нефтяной скважине в Заливе. Лодка, в которой похитили ее сестру, вероятно, была моделью «Крис-Крафт» с нарисованной на носу толстой рыбой.

Я упустил еще один элемент этой истории: она была не замужем, но беременна, а неразведенный отец ее ребенка спросил у нее, не хочет ли она сделать аборт.

С чего же начать?

Ответ: забыть все байки про мораль, про всю страсть и болото человеческой сложности, и идти по следу денег. Этот след протащит через городские легенды о сексе, мести и ревности, через приобретение власти над другими, но рано или поздно приведет к вещи, с которой начинается любая мотивация — к деньгам, к набитым «зеленью» мешкам, к падающим с милосердного неба зеленым листочкам, к деньгам, к деньгам, к деньгам — единственному, ради чего человек может пойти на все. Скажем правду — голодающий не внемлет проповедям о добродетельной бедности. В штате Луизиана самый высокий уровень неграмотности и самый высокий процент матерей-одиночек. Здесь мало кто волнуется о темных сторонах казино, о барах, где можно выпить, не выходя из машины, о табачных плантациях и экологической деградации, постепенно смывающей в море южную оконечность штата.

Нефть и природный газ — это наша кровь, будь то хорошо или плохо. Когда я был еще мальчишкой, мой родной штат и его природа напоминали райские кущи. Теперь все иначе, что бы вам ни говорили. Когда группа юристов из университета Тулэйн попыталась подать гражданский иск от имени темнокожего населения сельских трущоб, которые превратились в полигон для захоронения отходов нефтехимии, губернатор по телевидению пригрозил начать налоговое расследование против юристов. Тот же самый губернатор продвигал строительство гигантского мусоросжигательного завода в Морган-сити. При этом в течение всего того времени, что он занимал губернаторское кресло, его рейтинги били все рекорды.

В Луизиане сырая или переработанная нефть находится повсюду, иногда даже в бочках, захороненных в двадцатые годы прошлого века. Рабочий класс присобачивает себе на бамперы наклейки, гласящие «Глобальное потепление — это бред». Бывшего вице-президента Ала Гора превратили в объект насмешек и издевательств за высказывания об опасности таяния арктических льдов.

Прошлой весной, когда ветер дул с юга, я чувствовал запах нефти, стоя у себя на крыльце. При этом в земле подо мной никакой нефти не было. Как огромные клубы едкого черного дыма, она вытекала в огромных количествах из скважины на глубине пяти тысяч футов на дне Залива из-за прорыва обсадной колонны.

Этот выброс снова и снова называют «разливом нефти», однако это не имеет ничего общего с теми событиями, которые происходили к юго-западу от моего родного округа. Разлив подразумевает аварию с ограниченным количеством нефти, как, например, утечки из танкера, происходящие, пока танкер не починят, или же когда пока из него не вытечет все содержимое. Нефть, вытекающая из танкера, не находится под давлением, не горит и не сжигает рабочих на буровой установке.