Книга Шебаршин. Воспоминания соратников - Валерий Поволяев

Будучи в душе демократом, он изначально приветствовал либеральные изменения, для него демократизация была желанным процессом, ибо он искренне верил в то, что в стране произойдут положительные сдвиги и мы наконец-то станем жить так же, как живут люди во всем цивилизованном мире. Очевидно, именно поэтому он согласился после провала ГКЧП возглавить госбезопасность страны. Но прозрение пришло потом и не сразу.

Когда Горбачев по настоянию Ельцина отверг кандидатуру Шебаршина на должность председателя КГБ СССР, то он, кажется, сник: слишком силен был удар… Это был удар со стороны Ельцина — того человека, которого Леонид Владимирович в августе поддержал. Председателем КГБ был назначен Бакатин.

Работать с Бакатиным Шебаршин не то чтобы не захотел, он просто не мог служить людям, относящимся к своей Родине, как к чужой земле, он быстрее многих понял, что Бакатин — это могильщик КГБ.

Выйдя в отставку, Леонид Владимирович в какой-то степени утратил оптимизм, хотя постоянно говорил, что все еще изменится, все встанет на свои места, Россия возродится.

Но, как было видно по его поведению и рассуждениям, быстрее многих постиг глубину обмана демократической власти, глобальное предательство, в том числе профессионального дела, которому он отдал лучшие годы своей жизни. Перед новой властью он не преклонялся, поскольку патологически не переносил лжи, обмана, корысти, наглого приспособленчества.

До боли в сердце, до душевного озноба переживал процесс деградации страны, общества, власти, а в отношении проводящихся в стране «реформ» стал высказываться резко отрицательно, как не отвечающих интересам народа.

Быть в состоянии подавленности и ухудшающегося здоровья в течение ряда лет любому человеку очень трудно. Не каждый это выдержит. Надо иметь огромную силу воли. Он ее имел и мужественно боролся со своими душевными и физическими недугами, старался внешне не подавать вида и все держал в себе.

Но всему есть предел. Человек слаб.

У меня в последние месяцы было необъяснимое предчувствие того, что в душе Леонида Владимировича творится что-то сложное, идет какая-то душевная ломка — чувство невостребованности, равнодушие ко всему происходящему, потухший взор, слезящиеся глаза, постоянное курение, неимоверная усталость, шаркающая походка, сильная отдышка при ходьбе… На мои предложения лечь на профилактику в госпиталь, съездить на пару недель куда-нибудь отдохнуть он очень тихо и как-то застенчиво улыбался.

Он сам говорил не раз, что просто устал от жизни, и я старался его понять, ведь всякий человек имеет свой душевный, психологический, эмоциональный, энергетический предел, а вся его многотрудная жизнь разведчика состояла из постоянных стрессов и переживаний».

«Интересна и такая деталь. Леонид Владимирович весьма критично относился к современным СМИ. Он откровенно высказывал недовольство их работой, принципиально не слушал радио, не смотрел телевизионные передачи. Он справедливо считал, что современные СМИ не выполняют свою главную задачу — работать в интересах народа.

Объективной информации о положении дел в стране нет, есть только дезинформация, циничная ложь, правдивостью и не пахнет.

Еще в 2007 году в одном из своих интервью он говорил о том, что деградация общества явно поощряется, разрушение духовности, морали и нравственности, особенно среди молодежи, ведется продуманно и планомерно, телевидение, радио, массовая культура приводит к дебилизации не только молодежи, но и всего населения.

Он очень хорошо знал, о чем говорил. Вот его оценка сегодняшних СМИ: «СМИ — это вонючая портянка власти». Вполне правильно и объективно.

Игнорирование СМИ он компенсировал встречами с бывшими коллегами по работе, с журналистами, писателями, друзьями. Практически не было ни одного дня, чтобы с утра к нему кто-нибудь не приходил. А посетителей была масса. За последние годы в его личном ящике накопилось более двух тысяч визиток самых разных людей.

Вместе с тем было видно, что все эти встречи не очень поднимали его дух. Уходя на обед, он нередко говорил: «Устаю очень, Виталий Михайлович, в последнее время меня что-то грызет, ничего не хочется делать, приду домой — заняться нечем, много читать нельзя, — устаю, да и зрение становится все хуже». От приглашений на собрания, банкеты, клубы он, как правило, тактично отказывался.

Несколько слов о стиле руководства Леонида Владимировича нашей структурой, которую многие называют «фирмой Шебаршина». Он ею руководил очень грамотно, спокойно, создавал дружную, спокойную, здоровую обстановку. Умело подбирал кадры, подчиненным никогда не мешал работать, не отдавал категорических приказов, не читал морали. В общем, был удивительно цельным руководителем с огромным обаянием и широкой душой.

Так было до последнего дня жизни Шебаршина. В результате стечения, совокупности ситуаций состояния здоровья, ослепший на оба глаза, чтобы не стать ни для кого обузой, Леонид Владимирович добровольно, по-офицерски покинул земной мир. Выстрел в висок из «стечкина» и — оборвалась жизнь еще одного патриота, почетного чекиста, гражданина России».

В служебном кабинете мы сидели вместе: наши столы были расположены друг против друга. Но вот не стало Шебаршина, и я начал невольно ловить себя на том, что у меня появилась тоска от пустоты пространства, от того, что рядом нет человека, к которому так привык, с которым можно было поспорить и поговорить о чем-то сокровенном, вспомнить прошлое и обсудить будущее. Когда уходят такие люди из жизни, то в коллективах, вообще в пространстве, образуются большие дыры, которые заполнить бывает очень трудно. Память о таких людях, как Шебаршин, хранится долго.

Виталий Прилуков,

генерал-лейтенант госбезопасности

Три неистребимых вещи

Три вещи неистребимы, их опасаться надлежит:

1) мужская глупость;

2) женская болтливость;

3) детская непосредственность.

Первая неистребимая вещь

В резидентуре важен и нужен каждый боец. Имеется, однако, такая должность, на которую, по моему глубокому убеждению, людей подбирать надо особенных, самую элиту — серьезных, порядочных, тактичных. И главное, умных. Для посольства такой офицер безопасности — счастье, для резидентуры — надежный, опытный вратарь и ударный резерв. Такие люди и после отъезда вклад в копилку резидентуры вносят: остается доброе отношение к нам их контактов, действуют подработанные ими и переданные оперработникам объекты, в колонии сохраняется заложенная такими офицерами безопасности здоровая атмосфера. Иными словами, долго еще стоит и глаз радует добротная постройка, сколоченная надежными руками умных мужиков.

Но случается и наоборот. Это если офицер безопасности банально и неизлечимо глуп.

Офицерил у нас в резидентуре мужик один, Гавриил Александрович. Так всем одного только хотелось: кадровика того увидеть, который к нам его направил. Ну что ни решение — хоть стой, хоть падай.