Книга Операция "Адмиралъ". Оборотни в эполетах - Иван Иванов

Из оставшихся после Директории материалов выяснилось, что на заседаниях эсеров, происходивших в Самаре с конца августа по начало сент. 1918 г., когда постановлен был вопрос об ответственности власти в ультимативной форме, большинство высказалось за возможность, в крайнем случае, признать безответственную власть — такое решение принято было большинством: 35 голосов против 7. Затем, когда этот вопрос был поставлен не в ультимативной форме, ответственность Временного правительства перед съездом членов Учредительного собрания была принята большинством: 19 против 14 при двух воздержавшихся, а вся резолюция принята была 25 против 13 при 1 воздержавшемся, на собрании фракции 4 октября.

Первое голосование явно свидетельствовало о готовности партии принести партийные интересы в жертву государственной необходимости создать всероссийскую власть. Но стоило Чернову взять в свои руки бразды правления — и все эсеры-максималисты закусили удила. Второй партийный съезд, состоявшийся уже после избрания Директории, постановил, что члены партии, участвующие в правительстве, должны нести ответственность за свою политику перед центральным комитетом партии. Это решение окончательно скомпрометировало Авксентьева, Зензинова и Роговского в глазах военных и буржуазных кругов.

Левые и правые группы были настроены враждебно к Директории. Центр еще не успел сложиться. Он еще связан был с эпигонами Сибирского правительства, которое имело реальную жизненную опору в умеренных элементах. Директория висела в воздухе — некому было прийти ей на помощь.

Неизбежность решения

Что мог сделать в такой обстановке Совет министров? Мыслимо ли было воссоздание Директории? Каков был бы ее удельный вес после вынужденного путешествия главы Директории на грузовом автомобиле в загородные казачьи казармы? Какими средствами можно было бы предотвратить новые самоуправства отдельных воинских отрядов?

Совет министров вынужден был всем ходом событий сосредоточить верховную власть в руках одного лица, одинаково авторитетного и для гражданских, и для военных кругов.

Совет министров не закрывал глаза на ту грозную опасность военного самоуправства, которая создавалась справа. Он одинаково осуждал и разрушительную работу черновцев, и укреплявшуюся атаманщину.

Эти мотивы указаны в опубликованном 20 ноября правительственном сообщении о перевороте:

«Сосредоточение власти, отвечающее общественным настроениям, остановит, наконец, не прекращающиеся покушения справа и слева на неокрепший еще государственный строй России — покушения, глубоко потрясающие государство в его внутреннем и внешнем положении и подвергающие опасности политическую свободу и основные начала демократического строя.

Сосредоточение власти необходимо как для деятельной борьбы против разрушительной работы противогосударственных партий, так и для прекращения самоуправных действий отдельных воинских отрядов, вносящих дезорганизацию в хозяйственную жизнь страны и в общественный порядок и спокойствие».

Процесс борьбы с большевизмом, ее подпольный период и бессистемность свержения большевиков, созданная чешскими выступлениями в различных местах, привели к неожиданным и крайне уродливым явлениям.

Бывшие руководители антибольшевистских офицерских организаций в главных городах Сибири как будто поделили ее между собой, учредив военные округа и став во главе этих округов. Они ввели территориальную систему, при которой каждый округ автономен, т. е. он формирует у себя корпус войск из местных людей и на местные средства. Поэтому каждый округ считает своей собственностью все войсковое имущество, находящееся на складах в округе, и не делится им с другими.

Это и было нарождение «атаманщины», превращение государства в какое-то феодальное средневековое сожительство вассалов, мало считающихся с сюзереном.

Пока Самара с Томском сочиняли заговоры и отвлекали внимание омского правительства от деловой работы, эти уродливые явления становились все прочнее.

Кто кроме авторитетного военного человека, казалось Совету министров, мог справиться с этими местными царьками?

Был ли другой выход? Можно было повернуть обрат-но — созвать Сибирское собрание и воссоздать Сибирское правительство. Но жребий был брошен; провозгласив лозунг объединения, возвращаться к областничеству казалось уже безумием. Страна вновь распалась бы, и мучительный процесс ее собирания мог бы оказаться более трудным. В момент собирания страны, при попытке создания общегосударственного центра, областничество может быть только вредно. Оно хорошо как средство при освобождении окраин и как цель второй очереди после объединения государства.

Вина Директории

Можно ли упрекать слабых волею, недальновидных людей за то, что они не обладают характером и прозорливостью? У Директории не было другой вины перед Россией. Все вымыслы о якобы имевших место сношениях Авксентьева с большевиками, никем никогда не подтверждавшиеся искаженно передававшиеся отзывы его об армии — все это тень злобы и раздражения нападавших. Неумение показать независимость от эсеров, постоянные совещания с партийными деятелями, многословие и отсутствие реальности в политике — вот истинная вина Директории. Но если всмотреться в обстановку ее работы, то приходится признать, что Директория с первых же дней не владела событиями. Жизнь шла мимо нее: слишком искусственно было ее создание, слишком далеко она стояла от реальных политических сил.

Акты государственного переворота

18 ноября по телефону во все концы Сибири были переданы следующие сообщения:

«Вследствие чрезвычайных событий, прервавших деятельность временного всероссийского правительства, Совет министров, с согласия наличных членов Временного всероссийского правительства, постановил принять на себя полноту верховной государственной власти.

Постановление Совета министров от 18 ноября 1918 г. Ввиду тяжкого положения государства необходимо сосредоточить всю полноту верховной власти в одних руках. Совет министров постановил передать временно осуществление верховной государственной власти адмиралу Колчаку, присвоив ему наименование Верховного правителя».

Адмирал Колчак, со своей стороны, обратился к населению со следующим воззванием:

«Всероссийское временное правительство распалось. Совет министров принял всю полноту власти и передал ее мне, адмиралу Александру Колчаку.

Приняв крест этой власти в исключительно трудных условиях гражданской войны и полного расстройства государственной жизни, объявляю, что я не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности.

Главной своей целью ставлю создание боеспособной армии, победу над большевизмом и установление законности и правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает, и осуществить великие идеи свободы, ныне провозглашенные по всему миру.

Призываю вас, граждане, к единению, к борьбе с большевизмом, к труду и жертвам.

Верховный правитель адмирал Колчак.