Книга Женщины. Разговор не о мужчинах - Лолита Агамалова

Феминистки хотят лишить нас защитников?

Конечно, в современном мире не считать женщину за человека как‑то уже и неприлично. Это в Средние века спорили о том, есть ли у женщины бессмертная душа, как у людей. А теперь всеми признано, что женщина тоже человек… но не совсем полноценный — ближе к ребенку, за которым нужен глаз да глаз.

Белла

(http://www.colta.ru/articles/media/6755):

Или вот обсуждение паблика «Оцени «телку». Сам‑то паблик с фотографиями женщин, которых предложено оценивать, не стоил бы внимания, если бы не развернувшаяся дискуссия в Фейсбуке у Анны Айвазян, бывшего редактора «Большого города». Анну возмутил факт публикации такого рода фотографий, а многочисленные сотрудники либеральных изданий с пеной у рта — и не пренебрегая хамскими аргументами — доказывали в комментариях, что если и стоит обижаться на явления вроде этих пабликов, то молча. Потому что кому не нравится, что «телок» оценивают, — тот фашист и ненавидит свободу. Свобода мужчин вторгаться в личное пространство женщин — видимо, единственный вид свободы, за который стоит бороться.

Право женщин на неприкосновенность — якобы посягательство на эту свободу. Никому в голову не приходит, что публикация личных фотографий женщин с предложением оценить их в денежном эквиваленте — это вторжение, почти такое же, как назойливые уличные приставания или непрошеный комментарий по поводу внешности. Когда ты видишь свое фото, опубликованное таким образом, да еще и с мерзкими комментариями под ним, у тебя возникает ощущение, что личное пространство взломано — как будто кто‑то прочитал твой дневник или залез в ящик с нижним бельем. Хорошо бы, чтобы борцы за свободу немного об этом подумали.

Ольгерта:

Сексизм не кажется серьезной проблемой еще и потому, что им настолько пронизаны все общественные сферы, все информационное пространство, что он всеми, включая тех, кто от него страдает, считается чем‑то нормативным. Он разлит в обществе, и мы впитываем его с раннего детства, с утверждения «тыждевочка!», а значит, другая — не такая, как мальчик, а поэтому должна. И в первую очередь должна мальчику: должна ему служить, должна для него выглядеть, должна ему рожать. Это настолько вошло в общественное сознание, что практически никем не замечается и транслируется СМИ автоматически, машинально. Образ женщины как прислуги, красивой вещи, существа второго сорта — это одновременно и следствие, и причина дегуманизации женщин в культуре. Проблему дегуманизации трудно признать, потому что тогда придется подвинуться на пьедестале с надписью «Человек», чтобы на нем могли разместиться и женщины. Придется поделиться властью, влиянием, силой, произвести переоценку ценностей и выйти из зоны комфорта. А на это решиться трудно.

Придется поделиться и медийным пространством, большая часть которого пока отдана мужчинам. Женщины, сумевшие что‑либо сказать в СМИ, обычно представляют собой две крайности: с одной стороны, это те, которые играют на своей «природной» женской роли (неважно, матери или «красотки»), с другой — те, которые боятся всего женского и отрицают свою гендерную принадлежность. Но ведь помимо них есть другие женщины, которые готовы разоблачать «миф женственности» и говорить о реальных проблемах реальных женщин. Они практически лишены права представить свое мнение в СМИ. Даже женщины‑журналистки чаще всего говорят и пишут «не своим голосом» и воспроизводят стереотипный образ «слабого пола», озабоченного удачным замужеством и шопингом. Разумеется, статьи или репортажи о дискриминации женщин в России не востребованы — их просто не пропускают. Можно говорить о гендерной цензуре в российских СМИ, о нарушении свободы слова женщин как гендерной группы для представления своих социальных интересов. Доступ женщин для выражения своих мнений и социальных интересов в СМИ чрезвычайно затруднен. По проблемам прав женщин и гендерного равенства дискуссия практически закрыта. Продолжается формирование негативного имиджа, унижающего достоинство женщины. Даже на заседаниях ООН об этом говорится: «Печатные и электронные средства массовой информации в большинстве стран не создают сбалансированный образ женщин, ведущих активную и разнообразную жизнь, не отражают их социальный вклад в меняющийся мир. Кроме того, картины насилия и унижающая достоинство или порнографическая продукция средств массовой информации отрицательно воздействуют на положение женщин и их участие в жизни общества. Столь же ограничивающими могут быть и программы, закрепляющие традиционную роль женщин. Глобальная тенденция к потребительству создала обстановку, в которой реклама и коммерческие передачи изображают женщин главным образом в качестве потребительниц и эксплуатируют сексуальность женщин, изображая их сексуальными объектами». Об отсутствии внимания к гендерной проблематике в средствах массовой информации свидетельствует неспособность искоренить стереотипизацию по признаку пола, которую можно обнаружить в государственных и частных, местных, национальных и международных средствах массовой информации.

В произведениях культуры образы женщин представлены тоже крайне однобоко. Очень немного книг, написанных женщинами о женщинах, в то время как «мужской мир» описан во всем его разнообразии. Да и кино чаще всего рассказывает истории про мужчин, словно только мужские истории имеют значение. Когда там есть женщины, то это вспомогательные персонажи, романтический интерес или образы, вставленные для вида. Женщины редко оказываются в центре внимания, как будто наши истории не имеют значения.

В конце ХХ века для определения художественного произведения на гендерную предвзятость стали пользоваться тестом Бехдель. Элисон Бехдель (Alison Bechdel), американская художница, нарисовала в 1985 году комикс под названием «Дайки, которых не следует упускать из виду» (Dykes to Watch Out For). Идею теста, или правила, картунистка позаимствовала у подруги по имени Лиз Уоллес, а подругу вдохновило эссе Вирджинии Вулф «Своя комната», написанное еще в 1929 году. В комиксе Бехдель одна женщина эмансипированного вида сообщает другой, что ходит в кино, только если фильм отвечает трем требованиям:

1. В нем не менее двух женщин.

2. Женщины говорят друг с другом.

3. Женщины хотя бы раз говорят НЕ о мужчине.

Эту формулировку можно назвать канонической. Сегодня больше в ходу версия, требующая, чтобы у женщин, говорящих друг с другом, были имена.

В Швеции некоторые кинотеатры уже официально объявили, что впредь будут публично ставить штамп одобрения на фильмы, которые проходят «тест Бехдель». И таким образом, у шведских зрителей появляется возможность выбора: о ком они хотят смотреть. И возможно, когда‑нибудь продюсеры прислушаются к зрительницам, учтут их предпочтения. Пока же процент женщин среди говорящих актеров — 28,4. Процент фильмов, где мужских персонажей больше женских, — 94. Мужчины на экране работают, пьют, путешествуют, пишут книги, воруют, ловят воров, волочатся за женщинами, спасают мир, разрушают мир и при этом говорят, говорят, говорят о спорте, бабле и смысле жизни. А женщины смотрят на это и пытаются найти свое место в «мужском» мире. Это реальные проценты по сотне самых кассовых американских картин 2012 года.