Книга Офицерская честь - Юрий Торубаров

Витроль не понял весьма удачный тактический ход Александра. Французы Бурбонов не хотели, он это знал. Если они войдут в Париж, поднимется народ. А если останется республика, то подрывается авторитет самого Наполеона. Выигрыш. А тут еще помогли казаки. Они перехватили письма министра полиции Савари и Марии-Луизы к Наполеону, где они сообщали, что настроение парижан такое, что сопротивления при входе в город союзников ожидать нельзя.

Это сообщение и склонило чашу весов союзников наступать на Париж. Наполеон, грозя их тылам, был далеко от Парижа, поэтому не смог бы ему помочь. Путь им загораживали только Мармон и Мортье. У них было около 40 тысяч человек. У местечка Фер-Шампенуаз произошла битва. Александр I с холма Бельвиль наблюдал за ходом сражения. Французы умело оборонялись. Александр стал нервничать. Он знал, что Бонапарт находится у него в тылу. Он знал и другое: тот умел быстро, очень быстро передвигаться. Не было и Талейрана, который обещал, что Париж ждет союзников.

Он приказал пригласить к нему графа Шувалова. Его разыскали в тот момент, когда в очередной раз он поднимал своих кирасир в атаку. Французы стояли насмерть.

— Слушаю, Ваше Величество, — предстал пред ним запыхавшийся генерал.

Царь обнял его за плечи и отвел в сторону.

— Павел Андреевич, — голос его звучал мягко, — я хочу попросить вас об одном трудном и весьма опасном деле.

— Слушаю.

— Вам надо ехать в Париж. Инкогнито, разумеется, и найти Талейрана.

Такое поручение графа не обрадовало. Превращаться в лазутчика ему не хотелось. Но он понимал, что это было свидетельством большого доверия к нему императора. «Значит, у них с Талейраном уже давно налажена связь», — подумал граф. Он не ошибся. Еще в Эрфурте в 1808 году Талейран впервые предал Наполеона, тайно общался с Александром и советовал ему бороться с бонапартовской гегемонией. Вообще-то Наполеон знал о продажности своего министра иностранных дел, знал, что он вор, взяточник, бессовестный человек. Но ценил его как умнейшего дипломата.

Вот к такому человеку и был послан Шувалов. Будучи не только боевым генералом, но еще и дипломатом, он хорошо знал, что правда для дипломата — понятие условное. А вот быть предателем… его просто коробило от такой мысли. Но… надо было думать, как выполнить это высочайшее поручение. Кого-либо вводить в это дело он не хотел. И все же без помощи своего унтер-офицера Семена Галкина он обойтись не мог.

— Галкина ко мне, — приказал он вестовому.

— Слушаюсь, ваш бродь! — отрапортовал Семен.

— Тише ты! Орешь, как торговка на базаре.

— Извеняюсь, ваш бродь.

— Семен, я хочу сходить в гости к старому приятелю в Париж.

Семен с недоверием посмотрел на генерала, но промолчал.

— Тройку заказать? — съехидничал он.

— Закажи, — отшутился генерал, — а если серьезно, мне нужен мундир, лучше офицерский, с какого-нибудь пленного француза.

— Это мы мигом, ваш бродь, — он крутанулся на пятке и хлопнул дверью.

Но если не мигом, то мундир он принес быстро. Глаз у него был остер, мундир французского гренадера с эполетами капитана оказался впору.

— А вам, ваш бродь, он идет, — оценил Семен, довольный своей работой.

— Так-то так, — поворачиваясь в разные стороны, ответил Шувалов, — но где лучше будет пройти? А? — он посмотрел на Семена.

Тот почесал затылок.

— Мы наступаем на Роменвиль и пред нами Мармон, — Семен говорил с видом человека, давно усвоившего знания французских маршалов. — Перед пруссаками, которые пробиваются на Монмарт, стоит генерал Суэм. Я думаю, лучше пройти на стыке с австрийцами, наступающими на Венсенни Шарантон.

Шувалов улыбнулся:

— А ты стратег. Тебя надо переводить в полные офицеры!

— Давно пора, — без зазрения совести ответил Семен и добавил: — У меня голова, конечно, не как у вас, но я смотрю на многих офицеров. О, господи, и родила их мать!

— Ты говори, да не заговаривайся. Ишь, распустился, — строго заметил генерал.

— Виноват, ваш бродь.

— Ладно, хорошо, — примирительно сказал генерал. — Найди капитана Сорокина, пусть он приготовит человек двести солдат.

— Понятно, ваш бродь, прорыв устроим?

— Ну и голова ты у меня. Только…

— Могила, ваш бродь.

Ночной неожиданный прорыв прошел легко, без особых осложнений. Потом французский генерал докладывал Мармону об успешном отражении ночной атаки русских.

Улицы Парижа были безлюдны. Изредка появлялись редкие патрули. Но попадать к ним было опасно. Шувалов знал из допроса пленных, что они хватали всякого подозрительного человека. И появление ночью одинокого офицера тоже могло показаться весьма подозрительным. Поэтому Шувалов пробирался крайне осторожно. И… все равно он наткнулся на троих патрульных. Сразу напасть на них было опасно. Тогда он прикинулся пьяным. И попробовал запеть даже какую-то французскую песенку, которой его еще в детстве научила няня. Но это не спасло. Его окружили и стали допытываться, кто он и где разрешение. Но что взять с пьяного, еле державшегося на ногах. Когда же они затащили его в темный переулок, он, выхватив у одного из них кинжал, вонзил ему в грудь. Второго сбил ударом кулака. Третий с криком бросился наутек.

Перемахнув через чью-то ограду, Шувалов садами побежал от патруля. Плутая в темноте в чьем-то поместье, он наткнулся на калитку, которая открывалась изнутри. Открыв ее, он вышел на улицу. Она была пустынна и темна. Где он, куда идти и где искать Талейрана, он не представлял себе. Даже его последнее посещение французского императора не позволяло ему ориентироваться в городе.

И все же помог случай. Во-первых, он вспомнил, что рядом с русским посольством находилось красивое здание интенданства. Вот туда он и решил пробираться. Пойдя наугад, он вышел на какую-то слабо освещенную площадь. Увидел карету, подошел к ней. Возница дремал на облучке.

— Кого ждем? — спросил он, тронув его за коленку.

Тот спросонья отпрянул, но, увидев французского офицера, успокоился.

— Вас, милейший господин, — любезно ответил тот.

— Тогда вези меня к интенданству.

— Двадцать пистолей, — сказал тот.

Чтобы сойти за француза, граф сказал:

— А что так дорого?

— А за опасность, — пояснил возница.

И тут вдруг Шувалов вспомнил, что не взял французских денег. «О, Господи!» — чуть не воскликнул он. Махнув рукой, сказал:

— Ладно, дойду! — И повернул в другую сторону.

— Тебе не туда, — пояснил возница. — А впрочем, садись, подвезу. Мне по пути домой. Вижу, вряд ли кто будет.

Шувалов сел и с облегчением вздохнул. Когда бежал, сильно вспотел и расстегнул китель. Теперь ночная прохлада стала пробирать его, и он начал застегивать китель. Натягивая чуть узковатый китель, он нечаянно скользнул по борту рукой, почувствовал что-то твердое. Запустив руку вовнутрь, он нащупал карман. В нем что-то лежало. Когда достал, увидел, что это был кошель из мягкой кожи. Развернув его, увидел… деньги. Граф не выдержал и перекрес-тился: «Слава те, Господи!».