Книга Теория притягательности - Дэвис Джим

Подавляющему большинству религий есть что сказать и о смерти. Паскаль Буайе считает, что это идет от контронтологических мыслей о мертвых телах. Когда человек, особенно близкий нам, умирает, у нас возникают конфликтующие мысли. Мы продолжаем любить его даже мертвого и продолжаем думать о нем как о человеке, наделенном сознанием, однако наша биологическая интуиция подсказывает, что мертвое тело, которое мы видим перед собой, – это неодушевленный предмет, а наша система защиты от заражения предостерегает, что он может быть опасен! Во многих религиях распространено отношение к трупу как к предмету нечистому. И наше сознание разрывается на части: мы видим перед собой труп и одновременно человека, наделенного разумом. Конфликт мыслей и эмоций требует какого-то разрешения, и эта задача возлагается на религию.

Помимо психологических процессов постоянства объектов, помогающих мысленно воссоздавать объекты, когда они покидают поле зрения, у нас есть процессы постоянства личности, помогающие понимать, что люди не покидают этот мир, когда выходят из комнаты. Когда близкий человек умирает, моделирование психического состояния и процессы постоянства личности продолжают воспринимать его как живого. Однако, глядя на труп, мы прекрасно понимаем, что души в нем нет. Как раз тут и выходит на сцену религиозное мышление, внушая нам, что душа покидает тело, потому что мы больше не чувствуем ее присутствия. Кроме того, мы по-прежнему испытываем любовь или гнев по отношению к мертвецу. И любая религия скажет, что раз труп способен вызывать у нас такие странные чувства и мысли, то с ним нужно что-то сделать.

Контронтологическая теория Буайе предсказывает, почему в каждой религии есть свои догматы насчет мертвецов и почему души умерших принадлежат к числу наиболее популярных сверхъестественных агентов. Такие религиозные изобретения, как плачущая статуя или богочеловек, привлекательны, поскольку вызывают диссоциацию нашей интуитивной системы. Мертвецы – наиболее естественные объекты, автоматически влекущие за собой контронтологию.

Некоторое время спустя наш интуитивный разум привыкает к мысли, что близкий человек действительно умер и от него остались только воспоминания. Именно этим Буайе объясняет ритуал двойных похорон, который весьма распространен во всем мире. В этих случаях умершего хоронят сразу (в конечном счете из соображений безопасности), но несколько месяцев спустя его откапывают и перезахоранивают. По мнению Буайе, эти два ритуала знаменуют психологические изменения в наших чувствах по отношению к умершим. В первый раз хоронят человека, который как бы еще не совсем умер, а во второй – когда он умирает уже и в душах близких.

Эти контронтологические мысли и чувства по отношению к мертвым объясняют наш восторг и страх по отношению к разным группам живых и умерших людей. Буайе говорит, что основными концепциями, относящимися к религиозным агентам, являются жизнь, одушевленность и личная идентификация. У Джастина Барретта своя версия этой теории, согласно которой люди мыслят на языке психологии, биологии и физики. По моему мнению, наши интуитивные представления о людях содержат четыре базовых компонента: тело, жизнь, одушевленность и разум.

Моя теория живых мертвецов – умозрительное описание нашего огромного интереса к различным комбинациям этих фундаментальных понятий. Согласно контронтологической теории Буайе, конфликты в интуитивных представлениях должны приводить к созданию интересных концепций. Все возможные комбинации онтологий можно представить в виде таблицы, состоящей из 16 ячеек. Иметь тело – значит обладать знаниями или органами чувств физического тела. Концепция жизни приходит к нам из интуитивной биологии. Мы на интуитивном уровне чувствуем, о каком объекте идет речь – живом или мертвом. Одушевленность подразумевает способность объекта двигаться по собственной воле (а не просто катиться, как камень, с горы). Под разумом понимается обладание такими вещами, как убеждения, цели, ощущения и чувства. Глядя на любую комбинацию этих концепций, мы можем найти в одних ячейках таблицы вызывающих интерес сверхъестественных агентов (из художественной литературы или из религии), а в других – ничего привлекательного. Некоторые из ячеек таблицы я сейчас опишу подробнее.

Что представляет собой жизнь, лишенная тела, одушевленности и разума? Вероятно, какого-то рода жизненную силу. Согласно доктрине витализма, ныне опровергнутой научным сообществом, все объекты живые, потому что обладают какого-то рода жизненной энергией. Восточноазиатская философия, к примеру, постулирует существование энергии ци (или ки). Идея жизненной силы является важным элементом натуральной психологии и многих религий.

Когда человек спит или пребывает в устойчивом вегетативном состоянии, у него есть тело и жизнь, но нет ни одушевленности, ни разума. Поскольку понятие сна знакомо всем, я полагаю, эта ячейка не так увлекает и не так страшит, как другие. Отсюда следует, что устойчивое вегетативное состояние люди находят менее интересным, нежели синдром запертого человека и острые формы психических заболеваний. (Синдром запертого человека – синдром, при котором страдающий им человек находится в полном сознании, но не способен управлять своим телом. У таких людей есть тело, жизнь и разум, но нет одушевленности. К этой же категории относится дерево, способное слышать.) Объектов, которые обладали бы одушевленностью, но не обладали бы другими качествами, я придумать не могу.

Идея зомби включает в себя концепции тела и одушевленности, но лишена жизни и разума. Благодаря этому зомби кажутся особенно странными и интересными. Они очень популярны в фантастике, но ведут происхождение от гаитянской религии. Сомнамбулы тоже вызывают большой интерес – в том смысле, что обладают телом и одушевленностью, но лишены разума.

Многие другие комбинации данных качеств имеют свои параллели в фольклоре, мифах, художественной литературе и кино.

Однако как одиночные идеи не должны быть слишком простыми или слишком сложными, так и более масштабные нарративы должны знать меру. Религиозные истории, как и фантастика, должны базироваться преимущественно на банальных концепциях, но для поддержания интереса время от времени должны включать в себя минимально контринтуитивные концепции. Исследования показывают, что это оптимальная комбинация для долговременной памяти. Избыток интуитивных или контринтуитивных идей в конечном счете вредит запоминанию. Это верно по отношению и к художественной литературе, и к религии.

* * *

Идеи всплывают, и некоторые из них с умопомрачительной скоростью крутятся в голове или с удивительным упорством держатся в сознании. Люди хотят понимать мир, в котором живут, и многие из них пытаются найти ответ в различных системах верований. Я обратился за этим к науке, но многие обращаются к религии. Давайте признаем: некоторые вещи в нашей жизни действительно трудны для понимания. Проблема усугубляется тем фактом, что некоторые феномены, особенно на субатомном или галактическом уровне, действуют по правилам, которые попирают здравый смысл. В силу этих двух факторов некоторые научные объяснения выглядят, прямо скажем, невероятными.

Есть мнение, что человеческий мозг просто по природе своей не в состоянии постичь квантовую механику. В квантовом мире объекты исчезают в одном месте и появляются совсем в другом, имеют неопределенное местоположение и могут возникать из ничего. В это трудно поверить, потому что это слишком странно, слишком не похоже на мир, в котором мы живем, – как мы его понимаем. Наша эволюция протекала в «среднем мире» (который по своему масштабу больше квантового, но меньше галактического мира), и она научила нас понимать, как ведут себя объекты средней величины. Теория же квантовой механики настолько странная, что, по словам физика Пола Дэвиса, «неученому почти невозможно провести грань между законной странностью и полной чушью».