Книга Сократ. Учитель, философ, воин - Борис Стадничук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
У меня нет учеников, а только друзья, мы учимся вместе.
* * *
Удивительно, что ваятели каменных статуй бьются над тем, чтобы камню придать подобие человека, и не думают о том, чтобы самим не быть подобием камня.
* * *
Что боги предоставили людям познать и делать, тому должно учиться, а что людям неизвестно, о том – стараться узнать волю богов.
* * *
Что есть Бог, я не знаю. Я знаю, чем Он не является.
* * *
Я вам предан, афиняне, и люблю вас, но слушаться буду скорее Бога, чем вас, и, пока я дышу и остаюсь в силах, не перестану философствовать… Могу вас уверить, что так велит Бог, и я думаю, что во всем городе нет у вас большего блага, чем это мое служение Богу… послушаетесь вы Анита или нет, отпустите меня или нет, но поступать иначе я не буду, даже если бы мне предстояло умирать много раз.
* * *
Я всю жизнь жил в Афинах, и эти законы меня защищали – они определяли, как мне жить, трудиться, растить детей. И я не выступал против них (законов). Я не уехал из этого города, хотя имел такую возможность. И теперь, когда один из этих законов применили против меня, я не стану бежать, потому что тогда рухнет все здание законов, – я этого не хочу.
* * *
Я не только поступаю в соответствии с тем, что я есть, но и становлюсь в соответствии с тем, как я поступаю.
* * *
Я ухожу отсюда, приговоренный вами к смерти, а мои обвинители уходят, уличенные правдою в злодействе и несправедливости. И я остаюсь при своем наказании, и они при своем. Так оно, пожалуй, и должно было быть, и мне думается, что это правильно.
* * *
В 469 г. до н. э. в Афинах в семье камнетеса Софроникса и повитухи Фенареты родился мальчик. При первом же взгляде на этого ребенка афинский оракул якобы сказал его отцу: «Пусть сын делает то, что ему заблагорассудится… так как он уже имеет внутри себя на всю жизнь руководителя, который лучше тысячи учителей и воспитателей».
* * *
Как-то раз, беседуя с юношей Ефидемом, который надеялся обрести мудрость изучением философских книг, Сократ спросил:
– Скажи мне, Ефидем, в Дельфы ты когда-нибудь ходил?
– Даже два раза, – отвечал тот.
– Заметил ты на храме где-то надпись: «Познай самого себя»?
– Да.
– Что же, к этой надписи ты отнесся безразлично или обратил на нее внимание и попробовал наблюдать, что ты собою представляешь?
– Конечно, нет, клянусь Зевсом, я воображал, что это-то уж вполне знаю: едва ли я знал бы что-нибудь еще, если бы не знал даже самого себя.
* * *
По рассказу[39]Платона, когда один из друзей привел Сократа в живописную рощу близ Афин, тот радовался как ребенок.
– Клянусь Герой, прекрасный уголок! – восклицал он в восторге. – Этот платан такой развесистый и высокий, а разросшаяся, тенистая верба великолепна: она в полном цвету, все кругом благоухает. И что за славный родник пробивается под платаном: вода в нем совсем холодная, можно попробовать ногой. Судя по изваяниям дев и жертвенным приношениям, видно, здесь святилище каких-то нимф и Ахелоя. Да если хочешь, ветерок здесь прохладный и очень приятный; по-летнему звонко вторит он хору цикад. А самое удачное – это то, что здесь на пологом склоне столько травы – можно прилечь, и голове будет очень удобно. Право, ты, наверное, отличный проводник, милый Федр.
– А ты поразительный человек, – отвечал Федр, – до чего же ты странен! Ты говоришь, словно какой-то чужеземец, нуждающийся в проводнике, а не местный житель. Из нашего города ты не только не ездишь в чужие страны, но, кажется мне, не выходишь даже за городскую стену.
– Извини меня, добрый мой друг, я ведь любознателен, а местности и деревья ничему не хотят меня научить, не то что люди в городе.
* * *
Говорят, еще при жизни Учителя Платон начал записывать некоторые из его бесед. Прочтя одну из таких записей, Сократ в комическом ужасе воскликнул: «Боги! Как много этот юноша наклепал на меня!»
* * *
Сократ искал юношу, который разбирался бы в геометрии. Ему указали на некоего Теэтета, в будущем – знаменитого математика. Сократ заговорил с Теэтетом и заявил ему, что не может разобраться в том, что же такое знание. Тот признался, что не видит удовлетворительного ответа. Тогда Сократ сказал:
– Твои муки происходят оттого, что ты не пуст, милый Теэтет, а скорее тяжел.
– Не знаю, Сократ. Но я рассказываю о том, что испытываю.
– Забавно слушать тебя. А не слыхал ли ты, что я сын повитухи – очень почтенной и строгой повитухи, Фенареты?
– Это я слышал.
– А не слышал ли ты, что и я промышляю тем же ремеслом?
– Нет, никогда.
– Знай же, что это так, но только не выдавай меня никому. Ведь я, друг мой, это свое искусство скрываю… В моем повивальном искусстве почти все так же, как и у них, – отличие, пожалуй, лишь в том, что я принимаю у мужей, а не у жен, и принимаю роды души, а не плоти. Самое же великое в нашем искусстве – то, что мы можем разными способами допытываться, рождает ли мысль юноши ложный призрак или же истинный и полноценный плод.
* * *
Идет Сократ. Вдруг он видит – один мужчина гонится за другим и кричит:
– Держи убийцу! Держи убийцу!
Сократ никак не реагирует, и убегающему удается скрыться. Тут к Сократу подбегает второй и спрашивает:
– Почему ты не задержал убийцу?
– Убийцу? А кто такой убийца?
– Это человек, который убивает.
– Ты хочешь сказать, мясник?
– Нет, человек, который убивает другого человека.
– Воин?
– Да нет же, человек, который убивает другого человека в мирное время.
– Палач?
– Ты что, глупый? Это человек, который убивает другого человека, скажем, в его же доме.
– Ага, понятно, – врач.
* * *
Согласно легенде, дельфийская Пифия заявила, что Сократ превзошел всех своею мудростью. Философ, убежденный в том, что истина пока от него скрыта, был немало удивлен и, дабы утвердиться в своем убеждении, решил поговорить с теми, кого считал умнее себя. К его еще большему изумлению, в ходе этих разговоров обнаружилось, что его собеседники столь же далеки от постижения истины, хоть и полны интеллектуального самодовольства. Сократу приписывают слова: «Я по крайней мере знаю, что ничего не знаю, а они не знают даже этого».
* * *
Однажды во время спора противник Сократа не сдержался и ударил его. Испугавшись того, что произошло, он начал уговаривать философа не подавать на него в суд.
