Книга Вагина. История заблуждений - Йелто Дрент

А что дальше? Маленькая девочка восстает против собственной матери. Ведь мама всегда была самым главным авторитетом во всем, а это значит, что если свершилась подобная несправедливость, в этом наверняка виновата именно она! И компенсирующее желание девочки начинает фокусироваться на отце, который до сих пор был в ее жизни не столь заметной фигурой. У него есть пенис, и ей бы самой тоже хотелось, чтобы у нее был такой же… Может, это и не получится, но родить ребеночка тоже здорово, и именно папа способен помочь решить такую задачу.

Чтобы полнее обрисовать картину, давайте теперь рассмотрим, что происходит с мальчиком в тот же период его жизни. Когда он вдруг осознает, что у некоторых людей нет пениса, он обычно испытывает отчаянный страх. Его логика (пусть она не слишком рациональна) подсказывает ему, что это означает лишь одно: он сам тоже может потерять свою «пиписю». Но как и почему? Наверное, в наказание за какой-либо ужасный проступок. А какой проступок, какое прегрешение он может совершить? Что, если он вдруг слишком присвоил себе мамочку и папа на него за это рассердится? Ведь на самом деле мама принадлежит папе… И папа вдруг так рассердится, что возьмет да отрежет «пиписю» у собственного сына? У самого папы она есть, а у мамы нету, вот, значит, если кто и может отрезать «пиписю», это будет, скорее всего, сам папа. В общем, лучше его не сердить, а значит, и от мамы держаться подальше. Последнее непросто, ведь пока что все самое лучшее в жизни мальчику давала мама… Все же придется заставить себя оторваться от нее, и лучше всего ему в этом поможет то, что у них так различаются органы пола. Благодаря своей «пиписе», он довольно сильно отличается от мамочки, он — другой, не такой, как она; он этим «лучше» ее, и ему даже нравится, что он это понимает. Так он обосабливается, становится индивидуумом; создает прочные преграды вокруг собственной персоны, своего «я». В последующие годы ему гораздо меньше, чем его сестре, удастся сопереживать другим людям, проникаться их мыслями и настроением. Этим он будет несколько похож на папу, с кем мальчик отныне и будет себя идентифицировать.

Но давайте вернемся к девочке и к тому, как она решает проблему сексуальности. Фрейд был убежден в том, что, в силу существования некоторого первичного, изначального познания, у мальчиков и у девочек существует представление лишь об одном половом органе, а именно, о пенисе. А если любые сведения о женской анатомии достигают сознания девочки, тогда они касаются влагалища, но никак не связаны с клитором. Этот маленький орган, который у нее имеется и с которым она вполне могла уже пару раз поиграть, потому что он дает ей такие приятные ощущения… о нем ведь даже никто не упоминает. Те незначительные сведения, которые достигают ее, касаются влагалища, в котором — с помощью мужчины и его пениса — будет происходить нечто удивительное. Хочется надеяться, что этого чуда стоит подождать; а если у девочки уже был некоторый опыт клиторального удовольствия, отныне ей надлежит подавлять у себя такие поползновения. Если же она будет продолжать трогать собственный клитор, мастурбировать, тогда она должна ожидать наказания за это. Более того, если она будет по-прежнему «заниматься этим», она не сможет иметь детей! Такая бисексуальность женщины требует от нее сделать четкий выбор (само слово «бисексуальность» в трудах по психоанализу легко приводит к путанице; ведь в них оно означает не то, что женщины могут любить как других женщин, так и мужчин, но что у них существует возможность выбора между сексуальностью клиторального типа, то есть «мужской», и вагинального типа, то бишь «женской»).

Согласно Фрейду, женщинам полагается подавлять свою клиторальную сексуальность, и это является «правильным» и «пристойным». Клиторальное желание — это форма сексуальности, связанная с состоянием ребенка, когда у маленькой девочки возникает активная фиксация на себе самой, а значит, это противоречит тому, кем, как ожидается, она должна стать. Она должна преодолеть свое отвращение к мальчикам, перестать соревноваться с ними и принять тот факт, что ее удовольствие будет возникать лишь тогда, когда она будет отдаваться мужчине и его пенису. Если она откажется от клиторального удовлетворения, ее вагинальное желание автоматически усилится, а как только в ее жизни появится наконец прекрасный принц на белом коне, она тут же поймет, что одного пениса вполне достаточно, чтобы и мужчина и женщина испытали высшее наслаждение на земле. Она станет зрелой женщиной, как только сможет испытывать оргазм во время коитуса. Тогда ее клитор будет «вытеснен», «отвергнут»; она превратится в женщину, отвечающую всем правилам приличий, — во всяком случае, в Вене около 1900 года: это женщина, подобная героиням пьесы Шницлера «Хоровод» (пожалуй, лучше известной благодаря ее экранизации — французскому фильму «La Ronde»[61]), — ее может соблазнить в шести вариантах любой мужчина, который ее возжелает.

Из-за теории детской сексуальности Фрейда подвергали серьезным нападкам в академических кругах Вены. В биографическом фильме Джона Форда о жизни Фрейда[62]показано, как презентация этих идей перед представителями университетских кругов сопровождалась тогда шиканьем и освистыванием, как кое-кто демонстративно плевал на пол… Однако в скором времени эти идеи Фрейда были, тем не менее, приняты. И уже с той поры такие его термины, как «страх кастрации», «зависть к пенису» и «фригидность» широко вошли в терминологию психологов. Было даже время, когда в среде образованных людей столь же непринужденно обсуждали «клиторалок» и «вагиналок» — с не меньшей легкостью, чем сегодня упоминают экстравертов и интровертов…

Словом «фригидность» правоверные фрейдисты до сих пор обозначают неспособность женщин достигать оргазма при коитальной стимуляции. А в обыденном употреблении определение «фригидности» расширено: сюда включено отсутствие сексуального желания или же попросту отвращение к самой возможности физического контакта. А определение «фригидная» даже стало своего рода ругательным словом: сочетанием всяческих женских атрибутов, разбираться в которых мужчинам не слишком интересно. Можно ли винить в этом Фрейда? Во всяком случае, его труды отражают тот непреложный факт, что он вырос в ту эпоху, когда мужчина мог позволить себе самые различные презрительные высказывания в отношении женщин, и притом с большим апломбом… В трудах Фрейда можно почувствовать влияние афоризма Ницше: «Alles am Weibe ist ein Ratsel, und alles am Weibe hat eine Losung: sie heisst Schwangerschaft» («В женщине все — загадка. Но у всех ее загадок лишь одна разгадка. Имя ей — беременность!»).

Но как же нам относиться к женщине, которая не способна достичь оргазма во время коитуса, тогда как на клиторальную стимуляцию она реагирует исключительно страстно? Для Фрейда ответ был очевидным: она оказалась не способной принять собственную женскую сущность, она придерживается активной сексуальной роли и не смогла преодолеть свою ревность по отношению к первенству мужской сексуальности. Короче говоря, она страдает от комплекса маскулинности… Вот как об этом писала в 1933 году последовательница Фрейда, Мари Бонапарт: