Книга Великий Александр Македонский. Бремя власти - Михаил Елисеев

И вот здесь, в Фаселисе, Александр впервые столкнулся с проявлением измены, совершенной человеком из его ближайшего окружения; только было ли это изменой и что могло за всем этим стоять, мы сейчас увидим.

* * *

Власть – дело грязное, и большую политику, как известно, чистыми руками не делают. Александр Линкестиец, командир фессалийской конницы, зять наместника Македонии, Антипатра, входивший в ближайшее окружение царя, был обвинен в государственной измене и покушении на жизнь Александра. «Он отличался мужеством, был преисполнен гордости и, находясь в свите Александра среди его друзей, пользовался его доверием», – так рассказывает об этом человеке Диодор. Это был тот самый Линкестиец, старшие братья которого были казнены по подозрению в убийстве Филиппа; сам же он первым провозгласил Александра царем и в полном вооружении сопровождал его во дворец. Царь этого не забыл и при каждом удобном случае старался его продвигать – когда командир фессалийцев Калат был назначен сатрапом Фригии, то Линкестиец получил должность командира этой великолепной кавалерии. С другой стороны, он не был, подобно Гефестиону, Птолемею и другим, связан с царем узами близкой дружбы: службу нес исправно, приказы выполнял четко, старшим по званию не перечил – что еще требуется от хорошего солдата? Перспективы перед ним открывались блестящие, а тут подобное обвинение! Посланец Дария, перс Сисин, был пойман людьми Пармениона, приведен к старому полководцу и на допросе показал, что послан Царем царей к Линкестийцу с предложением 1000 талантов и трона Македонии, а взамен тот убьет Александра. Положение создалось щекотливое, ибо Линкестиец был зятем Антипатра, а Антипатр и Парменион, представители старой гвардии Филиппа, были в дружеских отношениях. С другой стороны, если не донести об этом царю, а не дай боги это сделает кто-то другой, то последствия для Пармениона и его клана будут просто катастрофическими, поэтому полководец не мудрствуя лукаво взял да и отправил перса в царскую ставку, пусть Александр сам с ним разбирается. С другой стороны, старик, возможно, понимал всю вздорность обвинений и их бездоказательность и надеялся на разум царя. Александр вновь допросил Сисина и, перед тем как принять какое-либо решение, собрал своих ближайших друзей на совет: «Решили так: неразумно было и раньше поручать командование конницей человеку, не заслуживающему доверия; теперь же следует как можно скорее его убрать, прежде чем фессалийцы не свыкнутся с ним и не пойдут за ним против Александра» (Арриан). В принципе решение правильное, время военное, против человека выдвинуто обвинение, и оставлять его на высокой командной должности в этот момент просто глупо. Но царь пошел дальше и, послав гонца к Пармениону, велел взять Линкестийца под стражу. Зачем он это сделал? И вот тут мы должны учесть один момент – дело в том, что между македонскими полководцами, составлявшими ближайшее окружение Александра, шла настоящая борьба не на жизнь, а на смерть за влияние на царя и за его расположение. В этой борьбе всех против всех никто никому пощады не давал, и ставкой на кону могла оказаться человеческая жизнь. А Линкестиец для них всех был чужой, он был человек не их круга, а потому обречен был изначально. Можно не сомневаться, что они постарались представить события в выгодном им свете, специально нагнетать обстановку и добиваться нужного им приговора. Но Александр не был бы Александром, если бы прислушивался ко всяким слухам и сплетням и действовал, подчиняясь чужому влиянию. Значит, было что-то еще, что заставило его действовать так, а не иначе; и ответ на это мы находим у Диодора Сицилийского.

«В письме к Александру мать его, давая ему много полезных наставлений, между прочим, посоветовала остерегаться Александра линкейца». Вот оно, главное! Злейшим врагом царицы Олимпиады был Антипатр, наместник Македонии и тесть Линкестийца, нанося удар по его зятю, она метила в наместника. Желая безгранично управлять Македонией в отсутствие сына, царица этого делать не могла, так как встречала яростное сопротивление старого вояки, облеченного всеми полномочиями правителя государства – его низвержение стало ее навязчивой идеей. Но Александр был не так прост и в итоге принял решение, которое пока удовлетворяло всех – Линкестиец был взят под стражу и закован в цепи, но жизнь ему сохранили. С одной стороны, он пошел навстречу пожеланиям матери и арестовал неугодного ей человека; с другой стороны, не желая обострять отношения с Антипатром, он сохранил его зятю жизнь. И царские друзья в итоге были довольны – одним конкурентом меньше, а вакансия на престижное место освободилась. А в итоге можно констатировать, что в деле Линкестийца Александр проявил себя хорошим правителем и не ударился в крайности, благополучно разрешив довольно запутанную ситуацию. Можно сказать, что чем дальше македонский царь уходил на Восток, тем больше он учился – учился не только воевать, но и править. Быть гениальным полководцем и гениальным властителем – не одно и то же, – Александр в итоге стал и тем, и другим.

* * *

Закончив свои дела в области Фаселиды, македонский царь выступил в сторону Перге. Большую часть армии он отправил через горы, путь там был нелегок, и его прокладывали наемные фракийцы. Сам же Александр задумал новую авантюру – двинуться по побережью, вдоль берега моря и прийти к Перге раньше основной армии. И все бы было ничего, но, как указывает Арриан, была одна проблема: «Идти здесь можно только, если дует северный ветер; при южном по побережью идти нельзя». Для чего это было нужно македонскому царю, неужели он так спешил в Перге, что не мог подождать и прийти с основной армией? Ведь это дело очень опасное – если ветер переменится и придет вода, то весь отряд во главе с царем мог отправиться к Посейдону на вечное жительство! В чем же дело? А дело скорее всего в том, что Александр мог заранее узнать у местных, в какое время меняется ветер, и исходя из этого составить план действий. Зато пропагандистский эффект от такой акции был бы огромен – само море отступило перед македонским царем! Ситуация очень напоминает ту, которая сложилась во время взятия Нового Карфагена войсками Сципиона Африканского – там полководец также узнал у рыбаков время отлива, а когда вода спала, перевел через лагуну войска и затем объяснил это тем, что поговорил с богами, и они вняли его мольбам. Так что вполне вероятно, что Александр все просчитал заранее, а потом, он настолько верил в свою звезду и в то, что с ним ничего не случится, что без страха пустился в этот рискованный переход. «Теперь же с южной стороны – не без божественного произволения, как решил и сам Александр и его сторонники, – задул сухой борей, и они прошли быстро и без утомления» – так кратко описал Арриан это рискованное предприятие. Что и говорить, своей цели Александр достиг – мало того, что его спутники прониклись сознанием того, что сами боги помогают их царю, но он и сам еще больше уверился в своей исключительности. Заняв без боя Перге и немного передохнув, царь выступил в поход на Сиде.

Когда македонская армия двигалась вдоль побережья, к царю прибыли послы от города Аспендоса: «они сдавали город, но просили не ставить там гарнизона. Просьба эта была исполнена. Александр приказал им внести 50 талантов для уплаты воинам и дать лошадей, которых они обязаны были растить для царя» (Арриан). Закончив переговоры, послы удалились, а царские войска продолжили марш и вступили в Сиде, жители которого сами открыли ворота. Оставив в городе гарнизон, Александр той же дорогой пошел обратно – по пути он решил захватить городок Силион, благо он лежал на пути победоносной армии.