Книга Сытый бунт. "Грязное белье" оппозиции - Алексей Челноков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мухарев обошел всех знакомых. Кто дал 300 долларов, кто – 1000. Сумма сложилась примерно в 10 тысяч долларов. Он купил пять аппаратов Илизарова, а также оптику – бинокли и приборы ночного видения. На оставшиеся деньги – билет до Белграда.
На границе с Боснией сербы потребовали у Аса 45 «дойч марок». Оказалось, что Вишеград, как и прежде, стал туристским центром и каждый приезжий должен продемонстрировать свою платежеспособность. Его доводы – мол, для ваших же раненых везу оборудование, – не действовали.
На счастье, проезжал мэр Вишеграда Бранко Савович. Сразу узнал: «Ас приехал!», – усадил в свой «Мерседес». В Вишеграде везде – на улицах, в учреждениях – его тоже быстро вспомнили. И чуть ли не носили на руках.
В те дни планировалось наступление на последний мусульманский анклав – в Горажде. Мухарев, зная, как затягивает война, поспешил восвояси. Но денег на билет в обратный конец не было. Полевой командир, обещавший «вернуть все до цента», не отдал даже доллара. Оправдывался: «Извини, друг, снова начинается война, все деньги ушли на покупку оружия».
Ас отправился в столицу боснийских сербов Пале. Встречался с председателем скупщины (парламента), министром здравоохранения. Они лишь могли обещать, что когда-то, со временем, вернут ему долг. А сейчас, прости, война. Но билет до Москвы все-таки купили.
Вернувшись в Россию, найти работу охранником уже не мог. Продавал газеты в электричках. Вокзальные бандиты потребовали «отстежки», но он отказался и едва не поплатился жизнью.
А кредиторы наседали, кое-кто угрожал. Любимая женщина, уставшая от безденежья и волнений, ушла. Ас в это время кое-как устроился грузчиком. Таскал многопудовые тюки с овощами.
Коридор сужался, но Ас еще на что-то рассчитывал. «А наши политики, – думал он, – патриоты, державники, кричащие с трибун об угнетаемом сербском народе, бросают же на свои политические шоу сотни тысяч долларов? Они-то должны мне помочь?!».
Первым делом он обратился в офис КПРФ. Какой-то человек со стертым лицом, в сером костюме слушал его две с половиной минуты, прежде чем твердо заявить: «У коммунистов денег нет. Сами бедствуем».
В Конгрессе русских общин встретили приветливо. Напоили чаем, сочувственно выслушали, пообещали и попросили зайти через недельку. Потом еще через одну, потом и вовсе перестали пускать на порог.
Были и еще десятки других офисов. Разных – шикарных и обшарпанных, но никто денег ему не дал.
…Ас звонил мне из больницы. Его выписывали после операции: запущенная грыжа, приобретенная на овощебазе. Идти некуда – друг вынужден был комнату продать. Последние деньги он отдал врачу…
Однажды домой к нему пришли двое, представились сотрудниками органов госбезопасности. Один – местный, ставропольский, другой – из Москвы, названные фамилии были скорее всего вымышленными. Сказали: «России надо, чтобы ты отправился в Абхазию». Так началась война для Андрея Сердюкова, генерал-майора Союза казаков Абхазии, бывшего командира известной диверсионной группы «Эдельвейс». Спустя три года я встретил его в Чечне – незадолго до того, как Совет безопасности РФ решал, что делать с казачеством.
Тусклый свет переноски не скрадывал убогости жилища. В тесном проходе между нарами – ящик, приспособленный под обеденный стол. Его украшением были дешевые рыбные консервы, тушенка и бутылка водки. Здесь, в одном из зданий грозненского аэропорта, Андрей, его жена Ульяна и друзья казаки жили уже больше месяца.
Морщась от боли («этот чертов осколок в плече»), Андрей рассказал, что на днях его и подчиненного есаула задержали омоновцы в Грозном:
– Подскочил какой-то бешеный полковник из ФСК и заорал, показывая на нас: «Я их знаю – это они убили омоновца». (Действительно, в тот день чеченский снайпер застрелил милиционера.) Нас скрутили и потащили «кончать». К счастью, проезжали мимо знакомые десантники – отбили.
Казачий генерал приехал в Чечню, поскольку считал, что именно здесь сейчас совпадают интересы его и России. Но после того дикого происшествия засобирался домой: «Мы и здесь, – сокрушался он, – не нужны, а для кого-то, наверное, даже страшны». «Нас предали все», – буднично, безо всякой злобы говорил Андрей.
…Те незваные гости из госбезопасности, по словам Андрея, лгали, говоря: «Поработаешь в Абхазии инструктором по оружию пару недель и вернешься». Война не отпускает его, израненного, до сих пор.
А до этого 30-летний генерал жил, как многие его сверстники из ставропольских станиц. Школа, сельхозтехникум, служба в частях ВДВ. С 1985 по 1992 год работал в милиции сначала патрульным, потом в Ставропольском спецназе. В 90-м вступил в казачье войско и, когда загорелось Приднестровье, отправился туда с отрядом кубанских казаков. Правда, в боях участвовать не пришлось: пробыв несколько дней под Дубоссарами, вернулся домой.
В сентябре 92-го Сердюков уже обучал «работе» с оружием абхазских и приезжих ополченцев из резервного полка, базировавшегося в Гудауте. Чуть позже ему предложили сформировать диверсионно-штурмовой отряд. В то время в Абхазии уже было несколько особых отрядов, названных звучными именами вроде «Катран» или «Дракон». Андрей предложил имя горного цветка «Эдельвейс». Его отряд поначалу состоял из тридцати человек.
Свое первое ранение он получил в марте 1993 года, в селении Лабра, которое взял и долго удерживал «Эдельвейс». Пуля раздробила кость левого предплечья, хирург потом скрепил ее металлической пластиной.
Когда Сердюков еще лежал в госпитале, ему предложили сформировать десант. Не долечившись, взялся за дело – пополнил «Эдельвейс» и вскоре получил приказ десантироваться в районе селения Тамыш.
– Нас называли смертниками, – рассказывает Андрей. – На катерах нам предстояло высадиться на берег и захватить плацдарм для броска основных сил. В случае неудачи я должен был сообщить по рации, чтобы остальные возвращались в Гудауту.
2 июля десант высадился. Отряду противостояли подразделения «Мхедриони» и «Белых орлов» (грузинская военная полиция). С боем прорвались в Лабру. При взятии грузинского штаба Андрей был снова ранен. Но как?! Пуля угодила точно в титановую пластину, в место предыдущего ранения.
– Перевязался и снова пошли на приступ, – продолжается рассказ. – Успел снять снайпера, но тут меня срезали автоматной очередью. Еще два ранения – в ногу и в руку. Третья пуля, шедшая в живот, к счастью, оставила вмятину на автомате.
Раны были легкими. Побыв в госпитале несколько дней, он вернулся в строй. И до взятия Сухуми, в сентябре 1990-го, находился на восточном фронте. Там, где закрепились разрозненные группы боевиков, где требовался опыт партизанской войны.
Однажды отряду Сердюкова пришлось столкнуться со спецгруппой «Альфа-2» полковника Думбадзе. Восемнадцать грузин были убиты, пятерых взяли в плен. Среди плененных оказались заслуженный мастер спорта Сулаквелидзе и мастер спорта по вольной борьбе Гагачури. Потом их обменяли на абхазских заложников.
