Книга Клянусь, что исполню... - Хилари Норман

– Нет. – Джим снова улыбнулся. – Во всяком случае, не совсем.

– Джими, Кэри тебя не любит, – напрямик заявила Оливия. – Она тебя просто использует – твой талант, покладистый характер, твое богатство. Посмотри правде в глаза, ты весьма представительный и полезный муж.

– Кэри не менее талантлива, чем я, а может быть, даже больше, – тихо возразил Джим. – И деньги мои ей не нужны.

– Потому что у нее своих достаточно? – язвительно спросила Оливия. – Ежу понятно, что два состояния лучше, чем одно. – Она уже шесть дней наблюдала за тем, как Кэри пытается втоптать Джима в грязь. Она начала разговор дипломатично, даже с некоторой долей деликатности, но теперь все больше впадала в отчаяние, видя, что никак не может достучаться до него. – Джим, она тебя убивает. Разрушает твою жизнь – неужели ты сам не видишь? Ты же не идиот, по крайней мере, никогда раньше не был.

– Да, пожалуй, – подтвердил Джим.

– Так почему ты ее не бросишь? – Оливия посмотрела ему в глаза, и ей захотелось заплакать, захотелось свернуть Кэри шею. – Тебе известно, что ты в тысячу раз лучше ее? – чуть мягче спросила она. – Известно, что ты заслуживаешь куда лучшей доли?

– Может быть, – согласился Джим.

На тарелках перед ними лежало суши, в чашках плескалось горячее саке. Еда выглядела очень аппетитно, но ни один из них не мог к ней прикоснуться.

– Я еще не готов к тому, чтобы оставить Кэри, – произнес Джим минуту спустя. – Знаю, тебе это покажется странным, знаю, что ты на моем месте просто ушла бы, и все…

– Если бы мой муж говорил мне одни гадости, можешь быть уверен, я бы ушла не медля.

– Так бывает не всегда.

– Ты хочешь сказать, что временами она ведет себя почти по-человечески? – Оливия уже не могла сдержать сарказма. – Я потрясена. Давай вручим ей премию за проявленный гуманизм.

– Оливия, заткнись.

Он произнес это так резко, что Оливия зажмурилась.

– Хочешь – верь, хочешь – не верь, но Кэри не всегда ведет себя так, как всю прошлую неделю.

– Разумеется, верю.

– Тогда прошу тебя, – Джим улыбнулся, – пожалуйста, постарайся не перебивать меня каждый раз, когда я пытаюсь рассказать, как все это представляется мне. – Он помолчал. – Давай обсудим мою точку зрения, а не твою.

Оливия кивнула:

– Хорошо. Конечно.

– Как я уже сказал, тебе это покажется странным, но я все еще питаю предрассудки относительно брачных обетов – и не только потому, что я родился католиком. Такие же чувства испытывали мои родители.

– Твои родители были хорошими католиками, и у них был удачный брак.

– Оливия, еще раз прошу, заткнись, – произнес Джим.

– Прости.

– Во многом ты, конечно, права. Мои родители были очень религиозны, много лет прожили в счастливом браке, но отец рассказывал, что одно время их отношения сильно разладились. Они могли бы разъехаться и жить порознь, не разводясь, но, по словам отца, это никому из них не пришло в голову. Они сумели все преодолеть.

Оливия немного выждала.

– Наверное, они любили друг друга.

– И, наверное, мы с Кэри больше друг друга не любим, – тихо проговорил Джим. – Не отрицаю. Как ты верно подметила, я не идиот. Но она мне до сих пор дорога, и как ни трудно тебе в это поверить, но иногда я думаю, что все еще нужен ей.

Оливия долго вглядывалась в него.

– Откровенно говоря, – очень осторожно произнесла она, – мне не так уж трудно поверить, что ты нужен Кэри. – Она помолчала еще немного. – Но я надеюсь – прости, Джим, если я тебя обижу, ты сам знаешь, что мне меньше всего на свете хочется тебя обидеть…

– Знаю.

– Но я надеюсь, что наступит день, когда ты поймешь – и это не будет слишком больно, и тебя не будет мучить совесть, – поймешь, что она тебе не нужна.

К осени все переменилось. До сих пор, несмотря на все разногласия, супруги хранили верность друг другу: Джим – просто потому, что не хотел сбиваться с пути, а Кэри – потому, что неверность, будь она обнаружена, сильно подпортила бы ее репутацию. Впрочем, Джим, несмотря на все ее наскоки, оставался своего рода надежной гаванью, где она могла спокойно наслаждаться сексом в наш бурный век СПИДа, герпеса и прочих ужасов.

Но однажды Кэри нашла ему замену. Нашла человека, который устраивал ее куда больше, чем Джим Ариас. Богаче, старше, опытнее, сильнее – словом, он был более привлекателен для нее во всех отношениях. Несомненно, более жесток – то есть больше похож на нее. При этом величайшая ирония судьбы заключалась в том, что Джим сам познакомил их, сам привел этого человека к себе в дом. Джим забыл, как умела Кэри соблазнять и добиваться своего. Вот так и вышло, что заменой Джиму был избран Питер Ариас, его старший брат, который недавно разошелся со своей женой Дейзи, а теперь, немного стыдясь этого, влюбился в Кэри столь же безумно, как Джим в жаркие дни 1984 года.

В начале октября, ранним воскресным утром, Майкл Ариас приехал навестить Джима. Майклу недавно исполнилось сорок пять, мужчина он был видный, красивый, держался с достоинством.

– Она здесь? – с порога спросил он Джима.

– Нет.

Джим провел двоюродного брата в библиотеку. Эту комнату он всегда любил больше других, а теперь начал посещать особенно часто, потому что Кэри почти никогда сюда не заглядывала. Обстановка не хранила никаких напоминаний о ней. Здесь не витал ее неуловимый аромат, пропитавший все остальные закоулки их дома.

– А где она? – поинтересовался Майкл, усаживаясь в кожаное кресло.

Джим пожал плечами:

– Спроси что-нибудь полегче.

Кэри по-прежнему с головой уходила в работу агентства «Бомон—Ариас». Поэтому любовники обычно всю неделю работали порознь, а выходные проводили попеременно то в Бостоне, то в Манхэттене.

– Здесь ее нет. Смею предположить, что она с моим братом.

В последнее время Джим давал слишком много воли чувствам, а это в подобной ситуации вредно. В его мозгу то и дело возникали душераздирающие картины – его жена и брат лежат, обнаженные, на шелковых простынях – Кэри любила только такие и других не признавала. Питер клялся ему, что они с Кэри никогда не занимались любовью в доме на Бикон-Хилл, но Джим представлял себе и это.

– Боже мой, за кого ты меня принимаешь? – с видом оскорбленной добродетели вопрошал Питер, и Джиму не хотелось отвечать правдиво. Он принимал Питера именно за того, кем тот и был. За предателя. Джим с удовольствием избил бы его. К Питеру он не испытывал никакого снисхождения.

– Я, конечно, поговорил с Питером, – начал разговор Майкл.

– Разумеется.

– Мне нелегко выразить мои чувства, – продолжал Майкл.