Книга Основной инстинкт - Стефани Винтер

Солнце садилось, освещая напоследок усталые от его жаркого сияния небеса и исчезая за полосой горизонта.

Лора, казалось, была совсем не настроена наблюдать за закатом. Ей не хотелось вообще что-либо делать сейчас. Прошло целых пять мучительных дней без Чейза, без общения с людьми. Одиночество обычно нравилось ей, но сейчас был не тот случай. Казалось, впервые она хотела, чтобы ее добровольное затворничество поскорее закончилось. Естественным состоянием для нее теперь было ожидание: ожидание того, пока Чейз позвонит, пока он приедет, пока он обнимет…

Она позвонила отцу, чтобы объяснить свое отсутствие в офисе в течение всей недели. Тот успокоил, что справляется и без нее, но чувствовалось, что пожилой человек беспокоился за нее, что его пугает неуравновешенное состояние дочери. Мистер Эндрю Селинджер хотел, чтобы между ней и Чейзом все утряслось, чтобы его девочка больше не переживала и не страдала понапрасну. Она бы тоже этого хотела. Но одного хотения здесь было маловато.

Лора вошла в дом, зашла в ванную и, пока мыла руки, взглянула на себя в зеркало. То, как был наложен макияж, говорило о явном недостатке внимания к собственной персоне. Темные круги под глазами свидетельствовали о беспокойном сне. Всю неделю ее мучили странные сны: то она тонула в жидком цементе, то где-то за углом дома она видела тень, которая поразительно напоминала очертания фигуры Чейза…

Но самыми ужасными были сны о том, как они с ее возлюбленным занимались сексом. Сновидения эти больше всего донимали и допекали ее. Лора боялась, что ей уже больше никогда не ощутить те радость и блаженство, которые она переживала с ним, тот восторг и то чувство полной удовлетворенности, какие ей прежде не доводилось испытывать ни с кем другим.

Эти сны были невероятно мучительны, поскольку врезались в память и весь последующий день терзали ее. Некуда было от них убежать, не было места, где можно было бы скрыться от чувства неудовлетворенности и потери.

* * *

Лора вошла в гостиную, включила старый телевизор и стала настраивать антенну, пока на экране не появилась наконец четкая картинка. Шел фильм с участием Джона Аспелла. Господи, похоже, что дело действительно было плохо, коли она уже начинала видеть черты Чейза даже в нем! Она упала на софу, на которой все еще сохранялась шерсть Греты, их собаки, которая умерла вслед за ее матерью. Похоже, не было никакой возможности вычистить из покрывала въевшиеся серые шерстинки. Так же как и эта шерсть в покрывало, мысли о Чейзе буквально впитались в сознание Лоры, и не было никакой возможности вычистить их оттуда.

Гипнотическое воздействие удивительных глаз Аспелла заставило Лору чуть ли не приклеиться к экрану. Она сжалась от ужаса, когда его герой попал в аварию и впал в кому. Бедняжка бурно сопереживала, когда некий ученый заморозил его, а потом вернул к жизни спустя пятьдесят лет. И сочувственно улыбалась, когда герой Джона беспомощно озирался вокруг, не понимая нового мира, в котором оказался благодаря чудесам науки: его состояние было ей до слез знакомо.

Реклама прервала фильм, Лора поднялась и пошла в кухню, решив приготовить сандвичи с тунцом и с сыром, потому что возиться с обедом для себя одной не имело смысла.

Мисс Селинджер налила в сковороду масло, бросила туда разогреваться рыбу и включила плиту. Вдруг раздался жуткий треск, что-то загудело, и в следующий момент Лора увидела, как вспыхнула сковородка. Она попыталась снять ее и, обжегшись, отдернула руку. Дотянувшись до выключателя, женщина все же умудрилась погасить плиту, из-за неисправности которой произошло короткое замыкание. Затем несколько минут она стояла, прижав руки к груди и пытаясь отдышаться. Когда сердце постепенно пришло в спокойное состояние, Лора начала плакать. Это было нелепо, пугающе, неожиданно! Может быть, стоило рассмеяться, — именно так ей прежде всегда удавалось сбросить сильное напряжение, но за эти дни она словно разучилась переключаться.

Теперь в ее маленьком, уютном, замечательном мире ей стало неудобно и неспокойно. И буквально все валилось из рук. Куда-то испарилось чувство уверенности в правильности собственных идей и значимости своей натуры.

Ей вдруг очень захотелось оказаться в том большом холодильнике вместе с мистером Аспеллом и разморозиться лет через пятьдесят. Но для нее все равно ничего бы не изменилось потом. Проснувшись спустя полвека, она опять, живя в совершенном запустении, уселась бы перед телевизором смотреть эти глупые фильмы. Потом в кухне на скорую руку жарила бы что-нибудь на старой плите. И даже самые отважные дети побоялись бы заглядывать сюда на Хэллоуин, их только бы и хватало на то, чтобы бросать камни в ее окно.

А она, с трудом выбравшись из кресла, седая, с грязными волосами по пояс и выпавшими зубами, кидала бы в них свою клюку.

Слезы Лоры переросли в истерические смешки.

Все, хватит, пора заканчивать! Она не допустит, чтобы произошло подобное безобразие. Конечно, в последние несколько лет ее любимым занятием было толочь воду в ступе, но это еще ни о чем не говорит. Пора посмотреть на себя в зеркало, повернувшись к нему лицом, а не вполоборота, как она делала до этого. И еще внимательно приглядеться к миру вокруг. Пора наконец перестать беспомощно барахтаться, или же безвольно плыть по течению, позволяя ему сносить себя. Нужно взять инициативу в собственные руки и устремиться туда, куда нужно именно тебе самой. Она собрала волю в кулак, поднялась, достала из кармана платок и вытерла нос, разбухший и красный от слез.

Обновляться, так обновляться! Дом тоже должен зажить новой жизнью. Она вытащила штепсель тостера из розетки, нашла огромный пластиковый пакет и закинула его туда.

Теперь настала очередь кухонного таймера, дурацкой сковородки, треснувших стаканов, разбитых тарелок… Отлично!

Идиотские кухонные часы, самый ужасный в мире чайник, дырявые полотенца, кривые вилки… — все полетело следом за тостером. Она засмеялась, впервые за всю неделю ощущая нечто, похожее на радость освобождения.

Надоевшие баночки для соли и специй, обои с красными свинками, старые занавески, всякая мелкая столетняя утварь, которой здесь больше не место. Затем, вспомнив, она сняла и скомкала лежавшее на софе покрывало, которое было все в шерсти давно испустившей дух собаки, и выбросила его в коридор.

Мешок был переполнен. Лора взялась за два его угла и вытащила в коридор, где все еще стояло то, что привез Чейз.

В пылу раздражения она забыла возвратить своему гостю его покупки, или хотя бы возместить убытки, которые он потерпел, приобретая всю эту, по ее мнению, ненужную технику.

Ну вот и замечательно!

Она взяла новый тостер, который привез Чейз, таймер, чайник, расставила их по местам и, поменяв пробки в шкафу со счетчиком, включила новые приборы в сеть.

Успокойся. Все хорошо, говорила себе Лора.

Полчаса спустя мисс Селинджер уже сочувственно вздыхала, наблюдая за тем, как ничуть не постаревший мистер Аспелл обнимает свою давнюю любовь, которая тоже как раз вышла из комы, и говорит ей о своей любви. При этом еще и подумывает, как вовремя он овдовел, — ведь его жена умерла, когда он еще лежал в замороженном виде.