Книга Айронкестль - Жозеф Рони-Старший

— Вода! — невозмутимо ответил сэр Джордж, протягивая ему флягу. — Там в пустыне течет большая река, как говорил Айронкестль.

Гютри продолжал неистово пить живительную влагу…

Черные выли и прыгали, и смеялись, как дети. Спокойная радость наполняла грудь Гертона.

— Обратил Господь взоры свои на мольбу смиренных и не презрел моления их…

Когда порции были розданы, эти люди ожили, как оживают и зеленеют сухие травы после дождя; даже животные получили хотя и малые дозы, но все же достаточные для того, чтобы дать им силы достигнуть реки.

Утолив жажду, Гертон выслушал без особого удивления рассказ Филиппа и сэра Джорджа.

— Самуэль писал мне об этом! — сказал он. — Этой ночью караван сделает привал на берегу большой реки.

Отчаяния не было и следа. В радости возрождения к жизни первобытное сознание черных, лишь смутно рисующее будущее, уже забыло об испытании, и так как господа снова восторжествовали над коварной природой, их вера стала непоколебимой.

Глава IV У БЕРЕГА РЕКИ

Караван сделал привал в тысяче шагов от реки. Наступила ночь. Звездный свет отражался от растений и неуловимо струился по пустыне.

Шесть скалистых массивов окружали лагерь, расположенный на полосе красной земли, где росли лишь лишаи, мхи да дикие травы. Огонь бросал сверкающий свет, и шмыгающие во тьме звери останавливались в отдалении и следили за странными существами, двигавшимися среди огней.

Появлялись и исчезали то жабы и громадные ящеры, то медянистые шакалы и приплясывающие гиены, то ощетинившиеся вепри, розовые гиппопотамы и быстроногие антилопы; иногда во тьме вспархивала хищная птица с пушистыми крыльями и, наконец, у самого берега показался лев. Несколько минут он стоял, пристально рассматривая лагерь, затем принялся бродить.

— У него шерсть, как у лисы! — заметил Сидней в то время, как сэр Джордж проверял ружье.

— И какая-то странная походка! — прибавил Филипп.

Верблюды, ослы и козы тревожно принюхивались.

— Он не так велик, как давешний леопард.

— Да, — подтвердил Филипп, — и, верно, не так страшен…

— Какой проворный! — воскликнул Гютри.

Лев скрылся, появились три громадных чудовища.

— Ящеры! — сказал Гертон со смесью страха и любопытства.

— Волосатые ящеры! — внес поправку Филипп. — Такие же, какого мы встретили утром… Самый крупный — поистине… поистине апокалиптический зверь!

И в самом деле, один из ящеров был по крайней мере двенадцати метров в длину и грузностью не уступал носорогу. Его три глаза цвета изумруда, подернутого янтарем, наблюдали окружающее.

— Должно быть, он страшно силен! — сказал Филипп.

— В добрый час! — буркнул Гютри, придвигая слоновье ружье. — Природа добросовестно поработала.

Исполинский зверь испустил странный рев, подобный рокоту водопада. Он направлял свое внимание не в сторону людей, а принюхивался к резкому запаху верблюдов и коз.

— Мы — богатый склад провизии, — сказал Филипп. — Отважится ли он пробраться сюда?

Караван не смог собрать достаточно топлива, чтобы образовать непрерывное кольцо огней, и между кострами были промежутки… Смелый зверь мог таким образом проникнуть в, лагерь, но ни лев, ни тигр не покусились на это, вероятно, испуганные трепетным мерцанием огней.

Фантасмагорическая фауна нарастала у лагеря: медянистые шакалы, гиены, гепарды, пантеры, ночные птицы, зеленые обезьяны, рукокрылые с подскакивающим летом, гигантские жабы и ящерицы, берилловые и сапфировые змеи. На косогоре показались два леопарда; снова появился крадущийся лев, вылезали из воды новые ящеры…

В темноте кишели тела, сверкали лампады глаз — желтых, зеленых, красных, лиловатых, и все они уставились на костры.

Один из леопардов, подняв голову, испустил рев, равный по силе рыканию львов.

Смутный страх рос в душе путников. Какими жалкими чувствовали бы они себя перед этим адом хищных зверей, не будь у них их страшного вооружения! Но не знающий промаха прицел сэра Джорджа и Филиппа, скорострельные винтовки, слоновье ружье Гютри и, в особенности, пулемет придавали двуногим значительную силу.

— Видение святого Иоанна Богослова на острове Патмосе! — воскликнул Гютри.

Исполинский ящер зевнул; его отверстая пасть напоминала пещеру; зубам, казалось, не было числа, и весь этот зверь заставлял мысль обращаться к эре сказочных рептилий. Теперь он был у самого широкого прохода. Верблюды храпели от ужаса; ослы и козы искали прибежища у людей… Устремив глаза на одного верблюда, ящер вытянулся. Быть может, он еще колебался. Но это было недолго. Он смело проник в проход. Тогда безумный ужас овладел спутанными животными, ужас, подобный панике, заставляющей носиться по саванне стада животных. Некоторые порвали путы; три обезумевших верблюда понеслись вскачь к группе людей… Черные бросились им навстречу.

— Вот кто мог бы нас обессилить! — проворчал Гертон.

— Не зевать! — крикнул Гютри.

Ящер был уже в лагере и направился к высмотренному им верблюду, которого он облюбовал по каким-то таинственным причинам. Это была страшная минута, так как и другие ящеры приблизились к лагерю.

— Так как я справа, я целюсь в правый глаз, — оказал Филипп сэру Джорджу.

— Ладно, а я в левый, — флегматично согласился британец.

Раздались два выстрела. Ящер испустил отчаянный рев и закрутился. Третья пуля, попав в верхний глаз, окончательно ослепила его.

Черные удерживали рвущихся животных, и неистовые вопли раненого ящера останавливали хищников от вторжения… На голубом небосводе тихо мерцали в вечном великолепии звезды…

— Страшный зверь — человек! — сделал вывод Гютри.

Глава V МОЛОДАЯ ДЕВУШКА

В продолжение двух дней караван продвигался вперед без помех. Каждое утро Гертон тщательно определял положение каравана и дальнейший путь, руководствуясь компасом. Местность оставалась все столь же плодородной, населенной многочисленными необычайными животными: лиловато-розовыми гиппопотамами, непомерно высокими жирафами, волосатыми ящерами, пауками величиной с птиц, внушающими тревогу насекомыми (некоторые из жесткокрылых достигали величины горлиц), слонами, вооруженными четверными клыками, ползучими рыбами, огненноцветными змеями… Но особенно поражали растения. Встречались все те же голубые и фиолетовые травы, разбросанные островками, а по мере продвижения к юго-западу стала преобладать флора мимоз. Они были непостижимо разнообразны. Одни были величиной с европейскую стыдливую мимозу, другие достигали высоты берез, ясеней, буков, а некоторые были так колоссальны, что превосходили высотой и коренастостью калифорнийские секвойи.

Гертон предупредил своих спутников: