Книга Хозяин Галеон-Хауса - Маргарет Малькольм

Саймон чувствовал себя участником какого-то ночного кошмара. Этого просто не могло быть. Люди не делают подобных вещей. И все же они это делали. Тревейны жили в своем собственном мире и считали себя вправе устанавливать свои собственные законы.

— Андреа когда-нибудь привлекалась к этим подвигам? — спросил Саймон и вздохнул, когда Мадам покачала головой.

— Нет. Лео не хотел, чтобы она была в это замешана. Хотя… — Она резко остановилась.

— Хотя?

— В последнем случае… после того, как Лео сломал руку… Она должна была занять его место, — неохотно призналась Мадам. — Только датский корабль не появился в условленное время…

— Лео выяснил почему? — быстро спросил Саймон.

— Нет. Он ждал вестей, когда… — Она сжала губы, и ее глаза затуманились.

Саймон почувствовал жалость к ней. Эта старая женщина и Лео долгие годы нарушали все правила и сбили с пути остальных, которые признавали их слово, как закон. Крепкая любовь связывала бабушку и внука, и Мадам видела в Лео свою энергию и молодость. Теперь эта связь оборвалась, и Саймону казалось, что за несколько дней Мадам состарилась лет на десять по сравнению с тем днем, когда он увидел ее впервые.

— Я сказала тебе все, что знаю, — утомленно прошептала она. — Теперь тебе решать…

— Я уже решил, — твердо ответил Саймон, но не сказал ей, что именно. Вместо этого он очень мягко, почти раскаиваясь, продолжил: — Мадам, я знаю, вы очень устали, и мне хотелось бы обойтись без вашей помощи, но есть еще один вопрос, который я должен вам задать.

— Еще один? Ты ненасытен, Саймон! — Она ласково улыбнулась ему, что глубоко тронуло Саймона, но ни на дюйм не отклонило его решения добраться до сути всех тайн, которые хранил «Галеон-Хаус».

— Это никак не связано с тем, что мы обсуждали… — начал он, и Мадам насторожилась. — Это касается Андреа.

Мадам молчала, и Саймон, наклонившись к ней и пристально глядя ей в глаза, тихо спросил:

— Мадам, кто такая Андреа?

Глава 9

За этим поразительным вопросом, казалось эхом повторившимся в комнате, ни Мадам, ни Саймон не услышали легкого шороха за дверью, ведущей в гардеробную. Поэтому никто из них не знал, что их могут подслушать.

Андреа принесла Мадам чай и случайно вошла не прямо в комнату, а в гардеробную. Она остановилась, когда услышала, что Мадам разговаривает с Саймоном. Она не хотела его видеть… пока слова Мадам о замужестве с ним не изгладятся хотя бы немного из ее памяти. И тем более видеть его при Мадам. Она повернулась и на цыпочках пошла к двери, когда услышала, как Саймон произнес ее имя. Это было единственное слово, которое она уловила, но этого было достаточно, чтобы возбудить ее любопытство. Она должна знать, что он собирается о ней сказать! И, как часто случается с людьми, которые подслушивают, Андреа услышала гораздо больше того, что ожидала.

— Мадам, кто такая Андреа?

Девушка удержала восклицание. Кто она такая? Что за нелепый вопрос?! Она — Андреа-Элизабет Тревейн, дочь Эймиса Тревейна…

И тут заговорила Мадам:

— Что за удивительный вопрос, Саймон! Что ты имеешь в виду?

В ее голосе слышались слабые нотки веселья, но Андреа, выучившая каждую его интонацию, поняла, что Мадам встревожена.

— Думаю, вы прекрасно знаете, что я имею в виду, — спокойно ответил Саймон. — И если то, что я подозреваю, правда, вы это должны подтвердить.

— И что же ты подозреваешь?

Да, Мадам, без сомнения, уклонялась от прямого ответа. Как странно… не отвечать на такой простой вопрос! Андреа отважилась сделать еще один шаг к двери.

— Я подозреваю… нет, я практически уверен, что родство Андреа с нашей семьей на самом деле не такое, как было мне изложено, — отчеканил Саймон.

— Она законнорожденная, — холодно заметила Мадам.

— Дочь Эймиса и его жены, Андреа-Элизабет?

Наступила тишина. Андреа в недоумении затаила дыхание. Ну конечно же она была ею… как она могла быть кем-то другим? Почему Мадам не сказала ни одного слова, чтобы заставить замолчать Саймона и развеять его абсурдные подозрения?

— Послушайте, Мадам! — продолжал он. — В картинной галерее есть портрет Эймиса… но там нет портрета его жены. Андреа сказала мне, что это потому, что ее дед не одобрял их женитьбу, которая состоялась в Лондоне. И что ее мать умерла, когда она была младенцем.

— Ну и?..

— Я бы согласился с этим, но… в церкви нет и памятной доски с именем ее матери, что странно, потому что все остальные Тревейны, похоронены они там или нет, увековечены. Но и это еще не все. Я просмотрел все бумаги, которые нашел в сейфе Лео. Там есть все свидетельства о рождениях, бракосочетаниях и смертях за сотню лет, но я не нашел ничего, относящегося к женитьбе Эймиса или рождению Андреа. Ну, Мадам?

— Ты совершенно прав, — устало произнесла она, и сердце Андреа упало. — Эймис не был отцом Андреа, хотя и был женат на ее матери. На этой девушке он всегда хотел жениться, но Элизабет — она была дочерью нашего пастора — выбрала другого и покинула Сент-Финбар, чтобы жить с ним в Лондоне. Эймис тоже отправился туда. Насколько мне известно, он не пытался увидеть ее, просто хотел быть рядом, когда ей станет плохо. Так и случилось… Через год после ее замужества он получил письмо. Ее бросил муж, и она даже не знала, где он. Родители ее погибли в железнодорожной катастрофе, а она вскоре должна была родить. Она была в отчаянии, и Эймис отправился к ней. В то время они не могли еще пожениться, так как ее муж был жив. Во всяком случае, Эймис стал о ней заботиться. Элизабет умерла при родах, но до того получила точные сведения о смерти мужа, и Эймис женился на ней. Он отчим Андреа. Но, чтобы не было никаких сомнений, он удочерил ее и дал ей свое имя. Потом привез ее сюда. Нам он сказал правду, но настоял, чтобы всем, кто будет интересоваться, говорили, что Андреа — его собственная дочь. Это было довольно правдоподобно, и все, конечно, приняли это за правду. А мы считали это его делом и никогда не думали иначе.

— Понятно, — медленно проговорил Саймон. — Вы сказали: «чтобы не было никаких сомнений». Мадам, что вы этим хотели сказать?

— Разве это не очевидно? — насмешливо спросила она. — Почему, ты думаешь, он не повесил мемориальной доски с именем Элизабет? Это было бы признанием того, чьим ребенком была на самом деле Андреа. Трудность скрыть это заключалась еще и в том, что девочка получила имя матери. Но это было приписано сентиментальности со стороны Эймиса.

— Может быть, — задумчиво протянул Саймон. — Но одного вы мне все-таки не сказали, Мадам. Кто отец Андреа?

Андреа оперлась рукой о стену, чтобы не упасть. Она была до отчаяния напугана тем, что происходило. И все же она должна узнать все…

— Это был Марк Полвин. — Голос Мадам звучал совсем слабо, но в тихой комнате для Андреа он показался колокольным звоном. — Сын старой Бесс Полвин и кузен Люка. Так что можешь понять, почему Эймис не хотел, чтобы кто-то знал, кто на самом деле этот ребенок. И особенно сама Андреа. Чем меньше она поддерживала с ними отношения, тем меньше могла попасть под влияние наследственности.