Книга Красавица и пират - Жюли Галан

При воспоминании о еде желудок Жаккетты сразу встрепенулся в радостном предвкушении. Жаккетга заерзала в своем гнезде, пытаясь убедить свое тело, что до трапезы еще далеко, госпожа спит и надо вести себя тихо.

От возни Жаккетты Жанна проснулась, и опять мысли потекли неспешно, словно тягучий мед.

Благодетель обещал разузнать при дворе, как там обстоят дела с опальным графством Монпеза. Может быть, удастся снять опалу и вернуть конфискованные земли. Хотя что об этом думать, пока война между Бретанью и Францией не кончится, никто даже палец о палец не ударит. Благодетелю хорошо быть веселым и уверенным —: на такой должности он и при королевском дворе, и при герцогском всегда желанный гость. Но ведь трусоват…

Может быть, пойти с ним на сделку? Обменять Жаккетту на королевский указ о восстановлении графства в прежних границах и возвращении его владельцам всех прав. и привилегий? Благодетель от госпожи Нарджис в полном восторге, похоже, хочет удочерить. Да на здоровье! Но не даром… В конце концов, на эту звезду Востока столько денег потрачено. Два платья только чего стоят!

И опять глаза закрывались, дождь убаюкивал, меха грели. Мимолетно проносилась мысль: «А каково сейчас тем, кто снаружи? Тем, кто мокнет на дороге, прячется под деревьями или спешит добрести до какого-нибудь укрытия?»

Но эта мысль проскакивала лишь для того, чтобы еще уютнее стало под полостью, еще слаще пришли сны. А Жаккетта окончательно проголодалась. Поборовшись с собой немножко, она мудро решила пойти на компромисс и подкрепиться чем-нибудь, чтобы дотянуть до нормальной еды.

Уверенными движениями она разворошила новый ящик с разными мелочами и безошибочно наткнулась на мешочек с засахаренными фруктами, что презентовали ей во Флоренции. Кусочек за кусочком – и скоро мешочек опустел. Теперь Жаккетте было тепло и спокойно. Она поудобнее расположила накидки и шубки и тоже заснула.

Глава XV

Даже самое длительное путешествие имеет окончание.

Альпы, Швейцария, большая часть французских земель остались позади. Обоз благодетеля уже пересек Луару и углубился в лесные массивы прибретонских земель. До столицы Бретонского герцогства оставалось совсем немного.

… Жанна проснулась оттого, что экипаж стоял и кругом царила тишина. «На привал не похоже! – подумала, зевая, она. – Наверное, впереди что-то…»

Было еще рано. От утреннего холодка, проникавшегося в щели экипажа, слипались глаза.

«Хорошо, хоть дождя нет…» – подумала Жанна и опять заснула.

Второй раз Жанна проснулась далеко за полдень. За окошком экипажа щебетали птицы, в щелки между шторками бил солнечный свет. В его полосе плясали свой бесконечный танец пылинки.

Напротив сидела Жаккетта и терла спросонья глаза.

– Как-то странно снаружи… – сказала она.

– Как странно? – не поняла Жанна.

– А вы послушайте…

Жанна прислушалась и доняла, что удивило Жаккетгу.

Не было тех привычных звуков, что сопровождали их все путешествие и к которым они настолько привыкли, что даже не замечали. Но теперь их отсутствие резало слух. Не слышалось фырканья лошадей, легкого перетопа копыт, скрипов и стуков.

Жанне стало немного неприятно.

– Заспались мы, вот и мерещится всякая чушь! – резко и громко сказала она, прогоняя тишину. – Вставай!

Жаккетта встала и принялась одевать Жанну, Жанна нарочно не торопилась, всячески оттягивая выход из экипажа.

Погода поменялась. Поднялся ветер, и солнце спряталось. Глухо шумели деревья.

Одетая Жанна выжидала, пока приведет себя в порядок Жаккетта. Та оделась, как подобает госпоже Нарджис, и вопросительно уставилась на Жанну.

Дальше тянуть время было нельзя. Жанна поднялась и открыла дверцу экипажа.

… На обочине дороги росли чахлые, заморенные ромашки. По обеим сторонам, приступая почти вплотную, стояли старые, темные ели. Дорога петляла по ельнику, и оба ее конца скрывались совсем рядом за лапчатыми угрюмыми конусами.

Экипаж Жанны и Жаккетты одиноко стоял на этой непонятной дороге. Ни лошадей, ни людей, ни других повозок рядом не было…

У Жанны тревожно стало на сердце. Особенно пугала тишина вокруг. Похоже, лес тянулся во все стороны на многие лье.

Жаккетта тоже выбралась на дорогу. Обошла экипаж кругом.

– Может, у нас поломка какая-нибудь? – сказала она. – А впереди постоялый двор большой? Они нас оставили на время, а сейчас со свежими лошадьми вернутся?

– Где впереди? – мягко поинтересовалась Жанна.

Экипаж стоял поперек дороги, и следов колес ни с той, ни с другой стороны не было. Складывалось страшноватое впечатление, что экипаж перенесли по воздуху и здесь поставили.

– А какая разница где? – мудро сказала Жаккетта. – Пешком же мы не пойдем? Так что давайте поедим для начала.

И она начала разводить костерок.

Когда на собранных Жаккеттой сучьях заплясали язычки пламени, Жанна очнулась от оцепенения и подошла к огню. С ним стало легче на душе, огонь почему-то вселил уверенность, пообещал защиту.

Разогревать на костре было особо нечего, да и не в чем.

Жаккетта закончила есть первая и ворошила палочкой угли, поглядывая по сторонам. Жанна смотрела на носки своих башмаков, выглядывающих из-под юбки. А солнце уже скатывалось за ели.

Там запад, – сказала Жаккетта и бросила веточку в огонь.

Она встала и вышла на дорогу.

– Далеко не уходи… – попросила Жанна.

– Я рядом! – пообещала Жаккетта.

Она прошла по дороге немного вперед и назад, внимательно присматриваясь к колеям и, возвратившись, сказала:

– Мы приехали оттуда.

– Ну и что? – вздохнула Жанна. – Мы же все равно не знаем, где находимся… Где-то между Луарой и Виленом.

– Завтра с утра, если благодетель не вернется, пешком пойдем обратно, откуда приехали. Другого выхода нет… – сказала Жаккетта.

– А будет оно? Завтра? – бросила Жанна. Ели по бокам дороги давили на нее, казалось, они с Жаккеттой сидят на дне ущелья.

Темнело. И темнело быстро…

Девушки забрались обратно в экипаж, готовясь провести тягостную ночь. На столике Жаккетта зажгла одинокую свечу в широкой металлической плошке. Жанна плотно задернула все шторки и туго завязала их завязки.

За гранью света темнота была совсем черной, а рука Жанны, когда она подносила ее к огоньку, – молочно-розовой, опаловой и, казалось, просвечивала насквозь.

Они выспались днем, и сон теперь совершенно не шел, А вот липкий страх, казалось, начал выползать из всех углов и щелей и подбираться ближе, намереваясь намертво прилипнуть к душе.