Книга Монах. Шанти - Евгений Щепетнов

– А днем? Днем не рыщут? – с интересом спросил Андрус, чувствуя, как в желудке приятной тяжестью лег очередной кусок пирога. – Что, днем они не бродят? Я не видел, чтобы вчера появилась хоть одна тварь. А мы ведь были за околицей, на границе, у канавы.

– Днем их не видать, – вмешался Урхард, – почти не видать. Они не любят солнечного света, он как-то вредит их телам. А стоит зайти в сумрак Леса, можно легко на них напороться. Одно хорошо – бегают твари слабовато, есть шанс убежать. Или убить гадину – нож есть у каждого. Впрочем, бывают твари очень даже быстрые. Как люди.

– Так откуда они взялись? И почему меня могут принять за тварь?

– Это люди, Андр, – серьезно, со вздохом сказал Урхард. – Люди, ушедшие в Лес и вернувшиеся в виде твари. Как так вышло, никто не знает. Ведь твари не рассказывают, что с ними случилось. Да и не все твари помнят, кем они были. Но у некоторых остаются кусочки памяти. Они бормочут, пытаются что-то сказать, а одна из тварей даже поблагодарила, когда я ее убивал…

– Как – поблагодарила? – невольно передернулся Андрус. – За что?

– Не знаю, – глухо ответил Урхард. – Наверное, за то, что я прекращаю ее существование. Не хотела она быть тварью. Это была молодая девушка, не старше Беаты. Не наша, не из нашего села – я ее раньше никогда не видел. Она вышла на меня из Леса, когда я остановился на дороге – показалось, что колесо завиляло, нужно было посмотреть. Лошади вдруг начали ржать, беситься и понесли, потом нашел их дальше по дороге, все в пене были. Симпатичная девчонка… была. Лицо осталось прежним, а руки… клешни. Ноги почти прежние, только ступни как копыта. Начала превращаться в дорга. Еще немного, и от нее только убегать – дорга трудно убить, у него панцирь твердый. Спина… она нагая была… панцирь начал нарастать. Я воткнул ей нож в сердце, кровь задымилась, почернела, а девчонка так вздохнула и говорит: «Спасибо!» А глаза такие голубые-голубые, как… у Беатки. Я оттащил ее в лес и присыпал землей. Все-таки она умерла человеком…

– Ты никогда не рассказывал об этом. – Беата сидела бледная как простыня.

– А зачем вас беспокоить? Портить вам настроение? – угрюмо рявкнул Урхард. – Что было, то прошло.

– Я помню тот день, – грустно сказала Адана, – ты тогда был сам не свой. Три дня едва разговаривал. Слово бросишь, и опять молчанка. Тогда не стала к тебе лезть, подумала – захочешь, сам расскажешь. Вот и рассказал.

– Так что получается, никто так и не узнал, как обычные люди превращаются в тварей? Неужели никому не было интересно? Неужели не нашлось того, кто мог бы пойти и узнать, что там происходит? – покачал головой Андрус. – Не понимаю этого.

– Пытались. Целые отряды отправляли, – пожал плечами Урхард. – Лес – это не просто лес, это такое место… колдовское. Когда ты туда войдешь, почувствуешь. Тебе в Лесу все время кажется, что деревья живые, что они смотрят на тебя. Что Лес оценивает, какой ты. Это не передашь словами, надо почувствовать. Когда из Леса переходишь в обычный лес, будто кипятком обдает, мурашки по коже. Что касается отрядов – никто не вернулся.

– Что, совсем никто?! – Брови Андруса поднялись вверх.

– Совсем никто, – криво усмехнулся Урхард. – Из Леса возвращаются только те, кто здесь живет. Почему Лес их всех не убивает – тоже загадка. У меня есть предположение, но оно слишком бредовое, чтобы я высказывал его направо и налево. И вы никому не говорите, а то сочтут сумасшедшими… – Урхард помолчал, осмотрел сидящих за столом, будто оценивал, можно ли им доверить, и начал: – Мы животные. Как овцы. Или коровы. А Лес – наш хозяин. И он нас пасет. Когда ему нужно, Лес забирает кого-нибудь из людей, как хозяин выбраковывает из стада больных животных или же режет лучшее, чтобы насытить свой желудок.

– Гадко как звучит! – пробормотала Беата. – А как тогда объяснить, что у нас уже давно не пропадают люди, а тварей все больше и больше? Почему он не трогает наших, деревенских, и забирает чужаков? Не стыкуется как-то.

– Опять же могу только предполагать, – кивнул Урхард. – Мы основная часть стада и никуда не денемся. На нас уже его клеймо. А вот чужаки – это законная добыча, чужой скот, забредший на чужую территорию. Последние годы все больше людей пытаются войти в Лес – тут есть золото, драгоценные камни, опять же шкуры усков. Они здесь очень крупные, в два раза крупнее, чем везде по лесам, и мех с искрой. Говорят, этими шкурами даже лечат – они хорошо помогают, когда болит спина. Теперь ты понимаешь, насколько заманчив Лес? И откуда столько чужих у тварей?

– Я вот что не пойму: а чем вам вообще мешают эти твари? – Андрус пожал плечами. – Ну твари, и что? Живут себе и живут. Зачем их убивать?

– Они нападают, – коротко ответила за отца Беата. – Иногда мимо проходят, а иногда набрасываются и стараются убить. Есть такие, что пьют кровь. Другие просто жрут людей, как звери. Потому рядом с тварями надо быть очень осторожными. Правда, пап?

– Правда. Первое, чему учат детей в этой местности, – как правильно вести себя, если рядом оказалась тварь. Лучше всего уйти от нее, убежать. А если нельзя этого сделать, есть нож.

– А серебра они не боятся, эти твари? – неожиданно для себя спросил Андрус.

– Хм… вроде нет… если оно не приготовлено особым образом, с заклинанием, – хмыкнул Урхард. – А почему ты спросил про серебро?

– Выскочило откуда-то из памяти, вот и спросил. К чему – не знаю.

– Ну что, все поели? – Адана встала из-за стола и стала собирать посуду. – Пора отдыхать. Андрус, я там воды нагрела, иди помойся. А то весь в пыли извалялся, да и скакал там весь потный. Отец, ты тоже потом сходи вымойся, а то я после вас простыни не отстираю. Беа, помоги мне убрать со стола. Сегодня мыть посуду не буду, устала. Завтра.

– Мать, пора бы все-таки прислугу нанять, – покачал головой Урхард. – Ну что ты все сама да сама! Денег нет, что ли? Не заработали?

– Я ей сто раз говорила! – оживилась Беата. – Нанять женщину какую-нибудь, пусть помогает по хозяйству! Небось есть одинокие вдовы, они и рады будут наняться в прислугу!

– Не знаю… – растерянно пожала плечами Адана. – Непривычно как-то… у нас в семье была прислуга, но я уже столько лет сама все делаю… да и большого хозяйства у нас нет – кроме лошадей, никакой домашней живности. Отец даже собаку завести не хочет. Или кошку.

– Всю жизнь жду, что когда-нибудь придется отсюда бежать, – усмехнулся Урхард. – Собаку или кошку бросать жалко, а брать с собой – верная гибель. Убьют ради развлечения где-нибудь на улице. Деревенские животины, не привыкли к городу. Ладно, потом подумаем насчет прислуги. В город поеду, поищу. Есть одна мысль… Андр, иди первым мыться и спать шагай. Завтра в лавке сидеть будешь, а я пересчитаю, что осталось на складе. Похоже, через пару дней в город придется ехать.

– Далеко до города?

– День пути. Если дорога чистая. Зимой можно и вообще не проехать, если снегом занесет.

– А как же тогда? До весны сидеть, пока снег не стает? – улыбнулся Андрус.