Книга Куртизанка и джентльмен - Джулия Росс

– Потому что вы знаете местный диалект?

– Язык нас формирует. Аристократия бегло говорит по-английски и по-французски, тогда как обслуживающие ее классы могут объясняться и на том языке, который понятен их господам, и на своем родном диалекте, где говорят в деревне, откуда они родом.

– Который все же является английским языком.

– Вы так думаете? Речь моего детства была до того грубой, что впору считать ее другим языком, но, даже родившись в замке, я все равно осталась бы ночной бабочкой, Райдер. Я не та, кого можно вводить в семью.

– Не знаю, о чем я раньше думал, – сказал Райдер, еще не вполне оправившись от потрясения, – но мне в голову не приходило, что вы работали на хлопкопрядильной фабрике.

Миракл пробежала кончиками пальцев по векам Райдера, мягко закрывая их.

– Поспите, – шепнула она ему на ухо. – Иначе у вас не будет сил меня защищать.

Миракл нежно откинула назад его волосы и заложила за уши. Солнце било ему в глаза через смеженные веки, красной пеленой застилая сознание. Райдер попытался успокоиться и стал погружаться в сон.

Прядильная фабрика? Как же ей удалось вырваться из этой жизни? Расскажет ли она ему, если он ее попросит? Или решит, что это не его дело?

Не будь он сейчас здесь, возле ручья с куртизанкой по имени Миракл Хитер, он, возможно, находился бы в Ривершеме, в Тиллинг-Холле или в Темплфорде, разгуливал по ухоженным садам в обществе то одной, то другой инженю. С большинством из них он познакомился в «Олмаке» во время светского сезона. И почти каждая из них, привлекательная и получившая хорошее воспитание, составила бы ему достойную партию. Некоторые даже блистали остроумием и интеллектом. Однако ни одна из них не пробуждала в нем желания.

Не отправился ли он, едва в Дорсет пришло лето, в Монксфорд-Ли, чтобы сделать предложение леди Белинде, просто потому, что ее дом находился ближе остальных к Уайлдшею?

– Вас тяготят какие-то неприятные мысли, – прошептала Миракл. – Не думайте ни о чем! Просто живите, и все.

Она ладонями растирала напряженные мускулы его рук.

И все-таки нескончаемый поток мыслей извергался бессвязными обрывками боли и тоски. Дочь разнорабочего… прядильная фабрика. А он понятия не имел… не имел понятия…

– Вы никогда не уснете, если не освободитесь от всего этого, – тихо проговорила Миракл. – А вам нужно поспать, Райдер, иначе у вас совсем не останется сил. И тогда я останусь без помощи.

Крайнее изнеможение наконец стерло из его сознания все мысли. Журчал ручей. Шуршали юбки Миракл, расстегивающей его одежду, ослабляющей завязки рубашки, стягивающей с него сапоги. Он не противился, с наслаждением предвкушая отдых под жарким солнцем.

Прикосновение ее пальцев распаляло желание, но он сдерживал его, пока наконец не пустил свое сознание в свободное плавание.

Пропасть гораздо шире, чем Млечный Путь…

Лишь только Райдер начал забываться сном, как вдруг солоноватые губы Миракл ласково прижались к его губам, и они тотчас разомкнулись, словно усталость лишила его всего, кроме нежности.

С той же легкостью, что стрекозы садятся на речную осоку, ее язык коснулся его языка.

По его жилам тут же потек теплый мед. Все еще расслабленный, оставаясь лежать на спине, Райдер ответил на ее поцелуй, поддаваясь нарастающему пьянящему возбуждению. Пламя восторга объяло его. Губы Миракл нежным перышком касались его губ, ее язык исполнял грешные танцы. Но вот ее поцелуи стали глубже.

Не прерывая их, она проникла рукой под ослабленный пояс его бриджей, и головокружительная страсть предъявила свои требования. Райдер застонал, чувствуя зов желания.

Тонкие, изящные пальцы Миракл распаляли, сводили с ума, двигаясь вдоль его восставшего члена. Ее прохладная ладонь поглаживала его разгоряченную плоть. Райдер резко выдохнул, затем еще раз, чтобы всеми легкими вобрать ее поцелуи, желая лишь одного – получить удовлетворение.

Когда она села на него верхом, он, сомкнув руки у нее на талии, уже ничего не помнил. Его губы знали только то, что она продолжает терзать его язык. Весь мир исчез, кроме сладостного ощущения близости Миракл, такой гибкой и женственной.

Ладони Райдера, скользнув, легли на ее груди. Их приятная тяжесть наполнила его руки, и сквозь платье он ощутил напряженные соски. Райдер пальцем потер сосок. Его холмик тотчас отвердел, превратившись в камешек, и из груди Миракл вырвался стон.

Миракл сняла одежду и, влажная и горячая, прижалась к нему. Постанывая, чувствуя только сладкое, неодолимое желание, он приподнял бедра. Ей не было нужды направлять его. Страсть сама нашла дорогу. И Миракл, блестящая, горячая и бархатная, уже ждала его.

Мистер Лорример, задумчиво посасывая трубку, стоял в дверях булочной и смотрел на деревенскую улицу.

– Это то, что вы ожидали узнать, сэр? – спросила девочка в лавке, вытирая руки о передник. – Мужчина был одет довольно просто, но держался как герцог – так мне показалось. Он, верно, бродячий артист, потому как настоящие герцоги в наших краях нечастые гости.

Мужчина посмотрел в глаза благоговейно глядящей на него девочки.

– Какие еще бродячие артисты?

– Ну, знаете «Когда мой взор Оливию увидел…» М-м… ах вот, вспомнила! «…Как бы очистился от смрада воздух, а герцог твой в оленя превратился, и… и с той поры, как свора жадных псов, его грызут желанья… Наконец-то! Какую весть Оливия мне шлет?»[16]Это из «Двенадцатой ночи». Я видела это несколько недель назад в «Амбаре мельника». Этого герцога звали Орсино.

– Человек, говоришь, был один и верхом?

– Ага, я враз смекнула: что-то тут не то. Такой гнедой кобылы днем с огнем не сыскать, сэр. Вся так и горит, так и сияет. Красавица! Глядя на эту кобылу, я уж было подумала: а не настоящий ли он лорд?

– Так с ним никого не было? Женщины, например? Или мальчика?

– Нет, сэр, но провизии он накупил много, выбирал не торопясь, точно его ждал кто-то, кому он хотел угодить.

– А! – отозвался мистер Лорример. – Правда? Ну, со мной тоже есть кое-кто не менее благородный, кто торчит в десяти милях отсюда, и кому я могу очень даже угодить, поведав эту новость.

– Так, значит, вы возьмете хлеб и пироги с бараниной, сэр?

– Я возьму поцелуй.

Пока он целовал ее, девочка сопротивлялась, норовя лягнуть его. Мужчина укусил ей губу, затем рассмеялся, глядя в ее гневное личико, и вскочил в седло. Дочь булочника утерла слезы и бросила ему вдогонку проклятие.

Мистер Лорример снова расхохотался. Можно считать, добыча почти в руках. Деньги почти в кармане. А потом предстоит еще небольшое дельце – с повешением.

Райдер спал как убитый с широко раскинутыми на траве руками, хотя улыбался как ангел, дарующий благословение. Пока Миракл чистила его одежду, он ни разу не шелохнулся. Лишь, когда она в последний раз поцеловала его, застонал тихонько во сне, а затем повернулся и уткнул лицо в свой сложенный под головой сюртук. Ее безумный странствующий рыцарь наконец отдыхал, полностью растворившись в дремоте.