Книга Скандальная дуэль - Дон Мактавиш

Кровь застыла у нее в жилах. Время повернулось вспять. Аромат табака и вина вдруг завитал в воздухе, пробуждая память. Дженна смотрела в глаза, похожие на сине-черное пламя. Но она видела их не расширившимися, как сейчас, от страсти, а полными боли, сверкающими в прорезях черной шелковой полумаски. У нее ком застрял в горле.

– Когда это… случилось? – с трудом выговорила она.

– Несколько месяцев назад. До нашей встречи, – коротко ответил он.

– К-когда?

Саймон снова поцеловал ее. Накинув на нее одеяло, он прижал ее ближе.

– Это пустяки, Дженна, сущие пустяки. Накройся. Ты дрожишь.

– Саймон…

– Ш-ш, – прошептал, уткнувшись в ее шею. – Сегодня был долгий, трудный день. Спи, любимая.

Но Дженна не могла спать. Она с открытыми глазами лежала в объятиях Саймона, а он мирно спал после бурной ночи. Снаружи привидением-плакальщицей завывал ветер. Этот жалобный, печальный звук напоминал ей крик павлинов. Дождь стучал в окна, словно заблудшая душа, просящая приюта. Чувство вины заставило разыграться ее воображение, или действительно все обернулось хуже, чем в самом страшном ночном кошмаре?

И хотя Дженна пыталась отмахнуться от одолевавших ее вопросов, они не давали ей покоя. Почему Саймон так уклончиво ответил о ране? Он почти рассердился из-за ее настойчивости. Мысли Дженны неотступно возвращались к той ужасной ночи на Ламорна-роуд. Разбойник, кажется, двигался скованно. Он маскировал хромоту, как это частенько делал Саймон? Когда разбойник приблизился к ней, она почувствовала запах экзотического табака и вина. Поэтому табак Саймона показался ей знакомым? Дженна вспоминала, глаза мужчины, синим огнем горевшие в прорезях полумаски. Она упала в обморок на маскараде не потому, что Саймон олицетворял ее ночной кошмар, а скорее из-за того, что наяву увидела призрак, который совесть не позволяла забыть. Что Саймон ответил, когда она спросила его о маскарадном костюме? Что это протест против аристократии, так он выражает свое неодобрение. Саймон высказал, тогда свои убеждения. И проводит их в жизнь? Тот костюм был пощечиной пресыщенному свету? Как он осмелился на такую азартную игру? Почему решил, что никто не поймет, кто он на самом деле? Возможно, риска не было. Он явно знал, что связи не увидят, иначе не рисковал бы. Но похоже, риск – это его стихия. В лучшем случае он парадоксальный человек. Неудивительно, что он сторонится света. Он скрывается, пряча свое второе «я». Это возможно?

Тут же в памяти Дженны всплыли собственные слова «Длинные волосы можно причесать так, что они будут выглядеть короткими, а вот из коротких волос длинных не сделаешь». Саймон действительно революционер, как окрестила его Эвелин, или его необычная прическа – это хитрая уловка, чтобы отвести подозрение? Дженна голову сломала, пытаясь вспомнить, видела ли на маскараде его хвост или волосы были заправлена под треуголку – еще одна отличительная особенность Ястреба, – но не смогла. Тогда она упала в обморок, толком не разглядев его.

Ее сердце неистово колотилось, мозг постоянно возвращался к ужасной мысли. «Господи, тот разбойник выжил Саймон – это Ястреб? Я влюбилась и вышла замуж за мужчину, повинного в смерти отца?» Во что бы то ни стало она должна узнать правду. Дженна под мерное дыхание Саймона провалилась в сон.

Глава 13

Условный стук Фелпса в дверь гардеробной поднял Саймона с брачного ложа. Пока гости наслаждались изысканными яствами и пили французское шампанское, камердинер Саймона сидел в «Гербе Хизервуда» и накачивал темным элем одного из ливрейных грумов Руперта Марнера, чтобы развязать ему язык и выведать планы хозяина. Коварное варево сделало свое дело. Как и опасался Саймон, виконт действительно был посвящен в планы молодоженов и собирался отправиться в Роксборошир. Узнав эти новости, граф надел костюм разбойника и вместе с Фелпсом помчался верхом сквозь надвигающийся шторм, чтобы перехватить карету Руперта.

Спрятавшись среди деревьев, которые создавали естественное укрытие, Саймон надел полумаску и зарядил пистолеты.

– Милорд, это безумие, – умолял Фелпс. – Зачем так рисковать?

– Мерзавец ответит за Дженну, Фелпс, – мрачно заявил Саймон. Он спрятал волосы под треуголку и поправил маску. – Ничто другое не вытащило бы меня из кровати, дружище. Я хотел проснуться в объятиях жены. То, что он сделал, не говоря уже о его планах, требует удовлетворения. И ты это знаешь.

– Какое удовлетворение, милорд, когда он даже не узнает, что это были вы, и не поймет причину?

– Мое удовлетворение в том, – ответил Саймон, стукнув себя в грудь кулаком, – что я получу по счетам.

Камердинер только головой покачал, и Саймон нетерпеливо фыркнул, раздув. ая ноздри.

– Ты предпочитаешь еще одну дуэль? – сказал он.

– По крайней мере это было бы честно, милорд. Вы никогда не доходили до того, что планируете. Ястреб никогда не…

– Я не собираюсь убивать его, Фелпс. Прекрати эту мелодраму.

– А что вы намерены делать?

– Я помешаю ему испортить мне свадебное путешествие. И нарушу его планы. А теперь езжай за поворот и крикни, когда увидишь карету подлеца. Сегодня я больше ни с кем не хочу связываться. Да, и еще, Фелпс, – добавил он, когда камердинер повернулся. – Что бы ни произошло, не вмешивайся.

Камердинер молча поклонился и, направив лошадь в подлесок, исчез за зеленой завесой деревьев.

Саймон одобрительно кивнул. Фелпс все сделает как надо. Все жертвы Ястреба слышали перед его появлением крик настоящего ястреба, отсюда его прозвище. Но Ястреб никогда сам не издавал этот крик. Это делал Фелпс, и голос хищной птицы был сигналом, что можно действовать согласно плану.

Саймону не пришлось долго ждать. Капли дождя только начали капать с углов его шляпы на пелерину пальто, как он услышал пронзительный крик Фелпса. Выехав на дорогу, Саймон выстрелил в воздух, останавливая показавшуюся из-за поворота черную карету.

– Кошелек или жизнь! – громовым голосом крикнул он. – Эй, кучер, брось оружие и подними руки, чтобы я их видел.

Кремневое ружье, стукнувшись о землю, приземлилось в луже, и Саймой, прищурив глаза, заглянул в забрызганное дождем окно кареты.

– А ну выходи! – скомандовал он.

Поглядывая на испуганных лошадей, Саймон подъехал ближе. Дверца кареты медленно открылась, и негодующий Руперт Марнер шагнул на мокрую дорогу.

– Отлично, – усмехнулся Саймон, сбив с него касторовую шляпу дулом пистолета. – Ого, господин-то знатного рода, будь я неладен!

– К-как ты смеешь останавливать мою карету? Д-да ты знаешь, кто я такой, болван? – фальцетом закричал Руперт, слишком поздно потянувшись за шляпой, которая оказалась в луже рядом с ружьем кучера.

Саймон выдавил гортанный смешок, давя шляпу копытами лошади. И рассмеялся в голос, когда Руперт отскочил в сторону, спасая панталоны от брызг грязи.