Книга Соблазненная грехом - Кимберли Логан

Герцогиня медлила. Затем, наморщив нос, проговорила:

– Должна признать, что способность ориентироваться у меня уже не та. – Она повернулась к Ройсу и, демонстрируя несвойственную ей застенчивость, попросила: – Я была бы благодарна, милорд, если бы кто-нибудь из слуг проводил меня.

– Конечно. – Дав знак Уитсону. Ройс обогнул стол, чтобы помочь герцогине встать со стула. Поднявшись, герцогиня посмотрела на Ройса многозначительным взглядом, не требующим особого усилия для понимания.

Эта женщина не из тех, кого можно запросто провести! И если она и решила довериться ему на какое-то время, то это совершенно не значило, что он априори целиком заполучил ее одобрение. Взглядом она недвусмысленно дала понять, что он пожалеет, вздумай подорвать ее доверие.

Герцогиня и не знала, что в данном случае предупреждение было излишним. Для Ройса Эйми и без того была неприкосновенна. Лорд Стоунхерст сам для себя решил – все, что касается Эйми, для него под запретом.

– Надеюсь, вечерний отдых пойдет вам на пользу, ваша светлость, – услужливо произнес он.

– Уверена, что так и будет. – Вежливо склонив голову в ответ, герцогиня тут же резко обернулась к Эйми, буквально приковав ее взглядом к стулу. – Вот видишь, дорогая, со мной все будет в порядке, и нет никакой надобности прерывать твой ужин. К тому же я настаиваю, чтобы ты осталась и съела все до последней крошки.

Герцогиня произнесла это с такой твердостью, что Эйми залилась краской. Несмотря на то, что все происходящее забавляло Ройса, он абсолютно искренне сочувствовал Эйми. Не каждый день наставница чуть ли не заставляет свою подопечную вешаться на шею мужчине.

Тяжело опираясь на трость, чудаковатая старушка покинула столовую в сопровождении дворецкого, шедшего за ней следом.

После ухода герцогини столовая погрузилась в леденящую тишину, которую нарушал лишь мерный ход часов, стоявших в углу. Возвращаясь за стол, Ройс чувствовал на себе враждебный, колючий взгляд Эйми. Но, подчиняясь уговорам дьявольского духа, проснувшегося в нем, виконт сделал вид, что не замечает ее недовольства.

– Не хотелось бы говорить об очевидном, – растягивая слова, произнес Стоунхерст с показной беспечностью, – но ваша похвала сегодняшнего ужина не показалась мне искренней. – Движением руки Ройс указал на тарелку Эйми. – Можно подумать, что повар не угодил вам.

– Кто знает, может, не повар, а неподходящая компания виновата в отсутствии у меня аппетита, милорд.

Ройс насмешливо приподнял брови в ответ на ее язвительное возражение.

– Вы, судя по всему, решили поставить меня на место, не так ли?

Церемонно встав из-за стола, Эйми посмотрела на Ройса:

– Смейтесь! Пожалуйста! Но я нахожу сложившуюся ситуацию невыносимой. Мне здесь не место. Я должна быть дома, с родными. Мне необходимо разобраться во всем самой, начиная с ночи убийства мамы и кончая покушением на меня. Поэтому совершенно несправедливо…

Вдруг слова как будто застряли у нее в горле, и, замолчав, она опустилась на стул. На лице ее застыло выражение глубокого отчаяния.

– Приношу свои извинения, милорд, – еле слышно произнесла Эйми, делая вид, что не давала волю необузданным эмоциям. – Должно быть, я кажусь капризным ребенком. Я ведь не имею ни малейшего права вот так набрасываться на вас. Особенно когда вы вынуждены это терпеть лишь в силу обязательств перед моим отцом. Но ничего не могу с собой поделать – чувства обуревают меня. Исключительно моя вина во всем произошедшем. К тому же меня снова оттеснили на второй план, будто я не могу быть хоть чем-то полезна.

Извинение Эйми застало Ройса врасплох. Внезапно он почувствовал вину за происходящее. По правде говоря, он ведь заслужил ее недовольство, поскольку намеренно вызвал ее раздражение. И толкнуло его на это не только желание насладиться вспыхивающими огоньками в ее янтарно-желтых глазах, хотя и это зрелище являлось веским мотивом, но и стремление обозначить границу между ними, придерживаться которой ему удавалось с огромным трудом.

– Уверен, ваш отец смотрит на этот вопрос совершенно иначе, миледи, – мягко заметил Ройс. – И не стоит винить себя в случившемся. Понятия не имею, как вам такое могло прийти в голову, но в любом случае вашей вины здесь нет.

Эйми нервно покусывала губу и смотрела на свои сложенные на коленях руки.

– Возвратившиеся ночные кошмары повлекли за собой цепочку событий. Мне не следовало говорить вам о них. В этом случае ничего бы не произошло.

– Вы не можете знать этого наверняка. Как раз терзания из-за вынужденного замалчивания о них и довели вас до болезни. Рано или поздно это должно было всплыть наружу. По-другому и быть не могло.

Доводы Ройса звучали убедительно, но, видимо, недостаточно, чтобы изменить точку зрения Эйми.

– Полагаю, нам лучше условиться о том, что наши точки зрения отличаются и никогда не совпадут, – проговорила Эйми, слегка пожимая плечами. – В любом случае вы не более меня рады моему присутствию в этом доме. Я видела выражение вашего лица, когда Хоксли предложил использовать Стоунклифф в качестве убежища. Вас это совершенно не устраивало.

Виконту нечего было ответить. Но каково бы ни было его первоначальное решение, он не мог отказать в просьбе лорду Олбрайту. Как он мог, когда жизнь Эйми была в опасности? Даже несмотря на неудобство, вызванное ее присутствием в доме, он никогда бы не простил себе, если б отказал в помощи, позволив чему-то дурному произойти в ее жизни.

На какой-то миг Ройс унесся мыслями в то мгновение, когда он, ворвавшись в комнату Эйми, обнаружил угрожающего вида мужчину, склонившегося над ней в попытке задушить. Тут же на него снова нахлынула волна ярости. Одно воспоминание о случившемся вызывало бурю гнева. Но все же Ройсу удалось справиться с эмоциями и вновь вернуться к разговору.

– Возможно, и так, – сказал он, пытаясь сохранять спокойствие. – Но вы здесь, и нам остается только смириться с этим фактом и постараться ужиться, насколько это возможно.

С этими словами виконт подозвал Уитсона, уже проводившего герцогиню, и тот дал указания лакеям убирать со стола. Ройс же продолжал свою речь как ни в чем не бывало, намереваясь, видимо, обозначить границу, призванную отдалить от себя женщину, внесшую беспокойство в его размеренную жизнь:

– Раз никто из нас не расположен отдать должное прекрасно приготовленному ужину, предлагаю, следуя примеру герцогини, отправиться ко сну. Поездка из Лондона оказалась утомительной, поэтому ранний отход ко сну не повредит никому.

Эйми не ответила и лишь молча наблюдала, как туда-сюда сновали слуги, поспешно убирая со стола подносы и тарелки. Когда же они все до последнего скрылись за дверями кухни, Эйми подняла на Ройса глаза.

– Полагаю, вы понимаете, какой ужас вызываете у прислуги? – спросила она с насмешкой.

Высказанное с такой откровенностью наблюдение поразило Ройса. За годы жизни в Стоунклиффе он настолько привык к взглядам украдкой и робкому поведению слуг, что не обращал ка это ни малейшего внимания. Семена страха были давно посеяны и взращены его отцом. Многие из прислуги служили этому дому поколениями. Разговоры отца о проклятии, преследующем Ройса, вкупе с трагической гибелью Корделии сослужили свою службу – слуги составили представление о своем господине прежде, чем он вернулся с войны.