Книга Дерзкая пленница - Вирджиния Хенли

Ги начал целовать ее ступни, потом медленно и томительно перешел к ногам. Его губы переместились с ее белых бедер на живот, к грудям.

Он возвышался над ней, он казался ей великолепным. Его широкие плечи и грудь, покрытая волосами, сужались в плоский живот. Мощные, твердые мышцы говорили об опасной силе. Глаза Лили расширились, впиваясь в него так же, как он впивался в нее. Ее блестящие роскошные волосы рассыпались по серебристому меху. Он брал губами ее напрягшиеся соски и теребил их, пока она не закричала, охваченная восторгом. При этом его руки гладили и ласкали ее тело, отыскивая потаенные места любви. Лили дотронулась до его волос, ей понравилась их густота и мягкость. Он же взял ее руку, лежащую на его лице, и каждый пальчик получил поцелуй. Он провел языком по ее ладони, по запястью, по всей руке до плеча. Потом обследовал губами ее шею, все нежные впадинки. Приподнял ее волосы и пробежал губами по изящному изгибу. Наконец он нашел ее губы и поцеловал так требовательно и страстно, что она отозвалась на поцелуй всем телом, приподнявшись на постели, изогнувшись дугой.

Застонав, Лили прижалась к нему таким приглашающим движением, что он сказал предупреждающе:

— Не сейчас, любимая. Ты думаешь, что ты готова. Но я ведь не хочу, чтобы тебе было больно.

И он положил руку на ее венерин бугорок. Лили вздрогнула в ожидании.

— Ах ты, маленькая распутница! — сказал Ги насмешливо. — Так я тебя волную? Скажи, что ты чувствуешь? — прошептал он.

— Я чувствую, что умру, если ты не возьмешь меня тотчас же! — выдохнула она.

— А давно ты любишь меня? — нежно спросил он.

— С тех пор, как увидела.

— Назови меня по имени: я жажду услышать, как твои губы произносят мое имя.

— О Ги, прошу тебя, любимый! — умоляла она. — Ги… Ги…

Он коснулся языком ее потаенных складок, потом увидел, что розовый бутон готов превратиться в цветок. Лили вскрикнула от возбуждения, потом невольно раскинулась на мехах, предоставляя его страстному языку делать все, что он хочет. Почувствовав, что она опять содрогнулась, он накрыл ее тело своим; она закричала, когда он овладел ею. Они оба были охвачены экстазом, и он вскоре достиг невыносимого напряжения, и они растворились друг в друге, одновременно испустив крик.

Потом Лили тихонько заплакала. Ги держал ее в своих объятиях, пока они оба не уснули. Когда она проснулась спустя несколько часов, тело Ги окутывало ее, словно кокон. Она свернулась калачиком в его сильных объятиях: никогда еще в своей жизни она не чувствовала себя в такой безопасности. Казалось, что их тела созданы друг для друга. И так они были созвучны друг другу, что пробудились одновременно. Ги повернул ее лицом к себе, и его руки плотно сомкнулись вокруг нее. Он искал губами ее губы — ее нижнюю губку, прекрасную, как грех, а его меч опять нашел ее атласные ножны, сомкнувшиеся вокруг него. Их губы впивались друг в друга яростно, жадно, дико, пока оба они опять не достигли вершины.

Лили проснулась при первых проблесках света и ощутила тяжесть руки Ги, властно обнимавшей ее. Ей было так тепло подле него, и она лежала не шевелясь, чтобы не потревожить его сон. Его губы, всегда такие жесткие и твердые, во сне казались мягкими. Она обрадовалась, что проснулась раньше, чем он. Будучи слишком ранимой, она почти боялась теперь, что Ги скажет и сделает, пробудившись. После близости прошедшей ночи он может просто убить ее одним словом, и она затаила дыхание. Ги сонно открыл глаза и долго смотрел на нее.

— Ты будешь всегда любить меня, Лили? — жадно спросил он.

— Всю жизнь, — пообещала она.

— Я не могу расстаться с тобой даже ненадолго, — сказал он, придвигаясь к ней. — Постарайся еще уснуть, любимая.

— Твои люди будут ждать тебя, — сказала она.

— Пусть ждут, — отозвался он спокойно и гладил ее по спине до тех пор, пока она не расслабилась.

Глава 12

Леди Эмма поняла, что любит, уже после первой же ночи. Ничего подобного она в жизни не испытывала. Эсме, высокий белокурый воин, поражал ее всякий раз, когда она взглядывала на него. Журчащие французские фразы, которые скатывались с его уст, просто очаровали Эмму. Она могла слушать его ночь напролет. Эсме понимал, что речами скорее покоришь женщину, чем самыми страстными телодвижениями. Когда он поднялся на рассвете и стал одеваться, она пришла в отчаяние. Она хотела было просить его вернуться с наступлением ночи, но тут же возблагодарила всех святых в небесах, что не успела обнаружить перед ним свою жажду, ибо он пробормотал:

— Je suis desole[12], что должен покинуть тебя теперь, ma petite[13]. Как только стемнеет, я вернусь в твои объятия.

А Эмме хотелось, чтобы он остался с ней навсегда. Никакого другого мужа ей не нужно. Она думала только о том, как женить его на себе. Эмма сложила старую теплую шаль, которая не очень была нужна ей, и понесла ее Мораг.

Старуха вздохнула:

— Значит, опять пошло-поехало… Где появляется мужчина, там появляется страх забеременеть.

— Мораг, теперь я страшно хочу родить ребенка. Дай мне чего-нибудь, чтобы я была плодной.

— Вы выпили столько отвара из папоротника, и теперь боитесь, что стали бесплодной? — усмехнулась Мораг.

— Вот чем ты поила меня! — воскликнула удивленная Эмма.

Мораг не обратила внимания на ее слова.

— От бесплодия помогает лебеда. Сделайте себе смесь из настоя лебеды и меда.

— Да где же я возьму лебеду?

— А ее везде хватает. Она растет на навозных кучах! — засмеялась Мораг в лицо этой утонченной леди.

Этот день казался Ги бесконечным. Пришло время отправляться в Лондон, и необходимо как следует все подготовить. Ги не мог оставить в Годстоуне много воинов — Вильгельм приказал, чтобы он привел весь отряд, поэтому Ги решил не брать с собой Рольфа, а поручить ему охрану поместья. Рольф был единственным человеком, которому Ги полностью доверял. А его очень беспокоила судьба Лили — ведь теперь он будет не в состоянии защитить ее. Ночных набегов и грабежей больше не было, и Ги надеялся, что они уже не повторятся. Он твердо решил, что по возвращении так отстроит и укрепит свои владения, что сам сатана будет ему не страшен. Саксы оказались просто дураками, когда дело коснулось защиты страны. Норманны лучше строили, лучше были организованы, лучше воевали. Ги подумал: «Какое это упущение, что скотоводы, пастухи, землепашцы не имеют оружия и не могут — да и не умеют — защищать свою землю! Это тоже надо изменить». Он полагал, что лорду нечего бояться восстания своих вооруженных крестьян, если он справедливый хозяин и может защитить крестьянские семьи в случае нападения врага, предоставив им убежище за прочными стенами замка.

Ги оставлял Окстед на попечение Эдварда, потому что тот хорошо знал, как управлять этим поместьем, да он и не мог взять сакса в Лондон.