Книга Любовь кончается в полночь - Марина Серова

– Это ужасно, – сказал он тихо, – я не знал, что все так…

– Да, это не шутки! Это говорит о том, что тот человек, убийца, не может успокоиться до сих пор. Представьте: убить человека, а потом еще и надругаться над его могилой! Это как же доктор Чайников должен был кому-то насолить?!

– Почему вы считаете, что Виктор кому-то насолил?

– А за что же его, по-вашему, убили? Просто так, от нечего делать? Согласитесь, чтобы отправить человека на тот свет, нужна веская причина. Я не поверю, что доктора отравили за то, что он просто наступил кому-то на ногу.

Игорь Сергеевич задумался:

– Причина важнее результата, как сказал Конфуций. То есть вы ищете причину… Узнав, кому Виктор сделал бо-бо, вы найдете того, кто захотел ему ответить тем же. Понятно. Но, поверьте, я не знаю, кому он мог насолить.

– Подумайте, Игорь Сергеевич, иногда мы не придаем значения каким-то фразам, услышанным мельком, или взглядам… – начала было я.

– Я, конечно, подумаю, но сомневаюсь, что смогу чем-то помочь вам. Я действительно не могу себе представить, чтобы кто-то мог желать Виктору смерти.

В это время включилась внутренняя связь, и голос Сонечки сказал:

– Игорь Сергеевич, к вам пациентка.

– Да, я готов. Жду, – сказал в пространство доктор Ревякин и, обращаясь ко мне, добавил: – Я вынужден извиниться…

Я вышла в коридор и направилась в сторону кабинета управляющего. Вдруг на одной из дверей я увидела табличку «Комната отдыха». Я осторожно толкнула ее и заглянула внутрь. Моему взору предстала комната, в которой стояли диван, два кресла, небольшой столик около них, холодильник, аквариум с рыбками и кулер. На диване, откинувшись на спинку, сидела женщина лет тридцати шести. Она была в голубом халате, и я сделала заключение, что это врач. Женщина медленно повернула голову и посмотрела на меня. Похоже, это главврач или хозяйка, которой и принадлежит клиника. Движения ее были поистине царственными, она повернулась ко мне так величественно и грациозно, что я сразу же окрестила ее про себя царицей Тамарой.

– Извините, – сказала я, – кажется, я не туда попала…

– Кто из врачей вам нужен? – спросила Царица. Она говорила с легким, очень легким кавказским акцентом. У нее были черные, как у цыганки, глаза, смуглый цвет лица, греческий профиль и роскошные волосы цвета бронзы, с красноватым отливом. Такой необычайный цвет получается, когда черные волосы красят хной.

– Доктор Чайников, – ответила я.

Сама не знаю, зачем я так сказала. Наверное, по наитию. Взгляд Царицы на секунду вспыхнул, но она овладела собой и, помедлив минуту, промолвила:

– Доктор Чайников больше не принимает… Вы его пациентка?

– Нет, я частный сыщик, Татьяна Иванова. Я расследую обстоятельства его смерти.

Царица посмотрела на меня с интересом, потом, словно опомнившись, пригласила войти:

– Что же вы стоите в дверях, дорогая? Проходите и садитесь сюда. – Она указала рукой на кресло. Я вошла, и следом за мной зашла молоденькая девушка с подносом в руках. Она поздоровалась со мной и поставила поднос на столик. На нем стояли чашка, заварочный чайник и тарелка с бутербродами.

– Рита, девочка моя, принеси нашей гостье чашку.

Меня удивило, что Царица даже не спросила меня, буду ли я пить чай. Должно быть, она считала это само собой разумеющимся. Рита скрылась за дверью. Я села в кресло, а Царица сказала:

– Меня зовут Тамара Георгиевна. Я – хирург. Я только что закончила операцию и имею право на отдых… Попейте со мною чаю, это очень хороший сорт.

В комнату вернулась Рита, поставила передо мной чашку и выпорхнула за дверь.

– Так вы говорите, что расследуете смерть Виктора Чайникова? А что, это надо расследовать? – спросила Тамара.

– Есть сведения, что ядовитые грибы ему подсунули, – сказала я, а про себя подумала: в который раз я уже произношу эту фразу?

– То есть его отравили?! Вы это хотите сказать?

– Да. И еще надругались над его могилой.

– Это ужасно! Кто посмел это сделать?

– Именно это я и пытаюсь выяснить. Тамара Георгиевна, вы хорошо знали Виктора? – спросила я, наливая себе чай из пузатого горячего чайника.

Тамара Георгиевна искоса посмотрела на меня:

– Что значит: хорошо знать человека? Разве, видя кого-то исключительно на работе, можно его хорошо узнать? Я виделась с Виктором Васильевичем исключительно в клинике. Мы были коллегами, да, может, и друзьями, но только в рабочее время. А чем он занимался после работы, с кем дружил, как жил – ничего этого я не знаю.

– Виктор отдыхал на своей даче и занимался там грибами, – сказала я.

Тамара Георгиевна улыбнулась:

– Это мы знаем. Он рассказывал, как собирал и готовил их. Кажется, это у него неплохо получалось.

– Вы когда-нибудь пробовали его кулинарные шедевры?

– Да, приходилось… Берите бутерброды, если хотите, здесь их много, я столько не съем… Приходилось… Да, как-то он принес грибы, не то маслята, не то опята, жаренные в сметане. Это, скажу я вам, было что-то! Вообще, наверное, у Виктора пропал талант повара.

– А как врач? Каким Виктор был врачом?

– По-моему, неэтично обсуждать это сейчас, когда человека уже нет, – заметила она.

– Тамара Георгиевна, я спрашиваю об этом не потому, что мне совсем уж нечего делать. Друзья Виктора заказали мне это расследование, и я должна отчитаться перед ними. Это они подозревают, что Виктор умер не своей смертью.

Тамара Георгиевна помедлила с минуту. Она продолжала пить свой чай, но бутерброд с сыром положила обратно на тарелку. Наконец она заговорила:

– Конечно, если вы ведете расследование… Значит, все это не просто так. А откуда у друзей Виктора такие подозрения?

– Они сомневаются, что Виктор, отлично разбиравшийся в грибах, сам нарвал и пожарил себе поганки.

– Правильно сомневаются! Виктор действительно великолепно в них разбирался… Однажды он прочел мне целую лекцию о грибах. Какие идут на жарку, какие – на варку, какие исключительно на засолку. А еще их можно сушить на зиму и потом варить щи. Я не очень-то разбираюсь в этом, но Виктора в тот раз выслушала с удовольствием. Неужели его отравили?.. Но кто?

– Вот чтобы узнать это, я и расспрашиваю всех о его характере и о взаимоотношениях Виктора с окружающими. А также мне надо знать, какой он был врач. Может, он кого-то плохо лечил или, хуже того, залечил человека до смерти…

– Нет, нет, не надо говорить о нем так! Человека нет, о покойниках плохо не говорят…

– Знаете, Тамара Георгиевна, мне иногда кажется, что это изречение придумали непорядочные люди. Да, да, люди, которые боялись, что и после смерти их будут вспоминать недобрым словом и перебирать все их дурные поступки. Человеку порядочному и честному нечего бояться – ни до своей смерти, ни после нее, – что о нем будут плохо говорить. Говорите что хотите, если вам нечего скрывать! Разве не так?