Книга Самая коварная богиня, или Все оттенки красного - Наталья Андреева

Калитка открылась. С той стороны за щеколду потянула другая рука, изящная, с отполированными ногтями, с тонкими пальцами, на одном – золотое кольцо-печатка. Мужская.

– Добрый день.

– До…

Майя застыла на месте. Этой встречи она никак не ожидала. Перед ней стоял блондин из поезда, тот самый, которого она не могла забыть вот уже несколько дней, даже несмотря на болезнь. Он был сейчас еще красивее, чем тогда, в потертых джинсах и черной футболке, по-домашнему, но от этого стал только ближе. Впрочем, ему все шло, даже в такой одежде Эдик все равно выглядел аристократом.

– Девушка, я вас раньше не видел? – удивленно спросил он, разглядывая Майю.

«Бежать, – подумала она. – Срочно бежать… Он знает настоящую Марусю Кирсанову. Сейчас он меня сдаст». Но у нее ноги словно к земле приросли.

И вдруг раздался голос:

– Доброе утро, Эдик! Наконец-то! Как хорошо, что ты позвонил! Бегу тебя встречать!

– Маман! Привет!

Вера Федоровна, сияя, бежала, нет, летела к открытой калитке, возле которой стоял блондин.

– Я так ждала, так ждала! – щебетала она. – Наконец-то! Тебе теперь непременно надо здесь быть! Мон шер, Эдуард, позволь тебе представить, – жеманно протянула она. – Это твоя… тетя из провинции, – Вера Федоровна бросила на Майю лукавый взгляд.

– Тетя?!

«Позор. Сейчас состоится разоблачение», – подумала Майя и замерла, втянув голову в плечи.

– Вот как? Тетя. Гм-м-м… Неожиданно и… Очень приятно. Эдуард Оболенский, племянник. Сын вашего… брата, Георгия Эдуардовича.

Мать и сын обменялись выразительными взглядами. Майя с ужасом ждала продолжения. Но Эдуард Оболенский отчего-то молчал.

– Маман, мне бы позавтракать.

– Вот оно, житье холостяцкое! – всплеснула пухлыми ручками Вера Федоровна. – Некому накормить! А здесь меж тем невеста заждалась! Что же ты не сообщил Насте, что сегодня приедешь? Она, бедняжка, вся истомилась. Я пойду, Эдуард, распоряжусь насчет завтрака. Никто еще не вставал, кроме Натальи и твоего брата. Олимпиада Серафимовна с вечера жаловалась на головную боль, а Нелли…

– Идите, маман, идите. Я умираю от голода. Потом поговорим о моей женитьбе. Но сначала скажите Мише, чтобы открыл ворота и загнал на участок мою машину. Все запираетесь, запираетесь… Воров, что ли, боитесь? – Эдик кинул матери ключи, которые та поймала, словно собака мяч. Было видно, что Эдик – смысл жизни Веры Федоровны.

Майя стояла ни жива ни мертва, не в силах произнести ни слова. Если бы она была здорова и не устала так после прогулки по саду, она бы убежала.

Вера Федоровна поспешно ушла с ключами и с криком: «Миша, ты где, Миша?!»

Они с Эдиком остались вдвоем. И тут он мигом переменился. Уставился на Майю своими и впрямь колдовскими глазами и жестко спросил:

– Ты кто такая? Быстро отвечай!

– Майя.

– И какого черта ты здесь делаешь?

– А где Маруся? Вы вместе сошли с поезда, сдернув стоп-кран. Я видела…

– Стоп! Вспомнил! Девица из поезда! Землячка, да? Что за аферу ты задумала? Отвечай, быстро!

– Это случайно вышло…

– Случайно?! Как ты оказалась в этом доме, Майя?!

– Я попала под машину… Нелли Робертовны… То есть за рулем был Миша. Меня отвезли в больницу без сознания, а затем в этом дом.

– Надеюсь, ты уже в сознании?

– Что?

– Ты вообще соображаешь, что делаешь? Есть куча людей, которые могут доказать, что ты не Мария Кирсанова. Кстати, а почему тебя приняли за нее?

– У меня была ее сумочка, – губы у Майи задрожали. – Мои документы украли. Поскольку я была без сознания, а Нелли Робертовна никогда Марусю не видела, она и подумала, что я – это она. Я же говорю: случайно все вышло.

– А почему ты не сказала правду, когда очнулась?

– Потому что… У меня совсем-совсем нет денег. Обратный билет купить не на что. Я вообще-то приехала в театральное училище поступать.

– Практикуешься в актерстве, значит, – усмехнулся Эдик. – Ну и как успехи? Впрочем, вижу: даже моя маман не заподозрила обмана. А она – тертый калач. Ну и какова же твоя цель?

– Подлечиться и уехать домой. Меня ведь ваша машина сбила. То есть машина вашей…

– Мачехи. Условно твоей мачехи. Бывшей жены моего деда. Продолжай.

– А мне больше нечего сказать.

– Зато мне есть. Послушай… Черт возьми, как удачно все складывается!

Он почти успокоился. Взял ее за руку, несильно сжал, притянул к себе, потом заглянул Майе в глаза. Она почувствовала, как ее затягивает в ледяной омут.

– Мы пока никому ничего не будем говорить, – одними губами сказал, почти прошептал Эдик. – Поняла?

– Нет…

– Я тебя никогда раньше не видел. А ты меня.

– Вы можете сейчас же рассказать всем правду! Я во всем признаюсь!

– Вот дура! Глупышка, я хотел сказать. Во-первых, говори мне ты. Поняла? Зови меня Эдиком и на «ты». Во-вторых, откуда этот пафос? Да ты не знаешь этих людей. Думаешь, пальчиком погрозят и отпустят? Ты, милая моя, – аферистка, – голос его звучал ласково. – И отвечать придется по закону.

– Но я не хотела, – растерялась Майя.

– И я не хотел. Для меня это просто подарок судьбы. Я уж думал, Кирсанову тут обыскались! Объяснения приготовил. А оно вон как!

– Но зачем вам… тебе это надо?

– Не твоего ума дело. Просто делай отныне все, как я скажу. А я за это буду молчать. Думаю, мы с тобой договоримся, – одними губами улыбнулся Эдик. Глаза его оставались ледяными. – Я рад, что в этом доме у меня появился еще один союзник. Если так дело и дальше пойдет, я выйграю его без боя.

– Но я не хочу…

– Хочешь! – Он потянул ее за собой к дому.

Майя почувствовала, что не может ему сопротивляться. Ольга Сергеевна увидела их издалека.

– Доброе утро, Эдик! – радостно закричала она. – Я сейчас кофе сварю, как ты любишь! А пока присаживайся! Отдохни с дороги!

– Благодарю, домохранительница наша! – Эдик легко взбежал на веранду и приложился к ручке, отчего Ольга Сергеевна расцвела.

– Да ты никак еще больше похорошел!

– Слава богу, все видят, что я еще больше похорошел, но не замечают, что еще больше задолжал, – пошутил он.

– Зайди попозже ко мне в комнату, – услышала Майя шепот домоправительницы. Должно быть, денег собралась дать. Эдик умеет найти подход к женщинам любого возраста, тут уж ничего не скажешь.

– Доброе утро, мой любимый внук! – на веранду выплыла Олимпиада Серафимовна, видимо, услышавшая знакомый голос. – Ах, хорош! И в кого ты такой уродился? Один раз в жизни Верка постаралась, все сделала как надо. Вот если бы взять тебя да Егорушку…