Книга Ночная певица - Наталия Медведева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Декабрь 1995 г., Москва
Возвращаясь в Париж, ощущаешь будто попал в комфортабельный сон, в обустроенную кому, в красивую смерть. И как после Америки, помню, все казалось кукольным и этим умиляло, так и после Москвы Франция кажется невзаправдашней, выдуманной, киношной. Но уже не умиляет. Злит.
Этого никогда не поймет обыватель. Ни в каком не в позитивном смысле этого слова! Есть один-единственный смысл обывателю! И он-то как раз и жаждет этого обустроенного сна, он-то как раз и боится движения — не дай бог его слоники на этажерке разобьются! — век назад. Не дай-то бог в его местном супермаркете макаронные продукты переместят в другой отдел — сегодня — он с ума сойдет!
"Я в Париже. Я начал жить, а не дышать", — эпиграф к пушкинскому "Арапу Петра Великого" из дневника путешественника Дмитриева. Сколько русских "путешественников" сегодня с жаром подхватят эти полуторавековой давности слова. Эти дмитриевы и тогда и сегодня желают шествовать по пути, а не жить его. Покачиваться на тихих волнах, лежа на спине, на море жизни. Это чеховские "маленькие человеки" с их маленькими проблемами, возведенные до уровня мировой классики. Господи, да посмейте же быть не маленькими!.. Не могут. Поэтому Париж. Пусть из окна польского автобуса, пусть из-за тюков с барахлом на продажу, все-таки Париж. Поживем!
Включи телевизор на целый день и узнаешь, пусть и галопом, чем живет Франция. Президентская кампания началась! Последователи де Голля (РПР) разделились. Ой-ей-ей, что же это будет?! Да ничего. Если на время правления одного из них не выпадет историче-ски важных в мировом значении событий, то и помнить их уже через десять лет никто не будет. Вот поэтому Леонид Ильич Миттеран и обеспечивал себя вечным присутствием — Оборонная арка, прозрачная пирамида в Лувре, Национальная библиотека новая: все это его творения, можно сказать, потому что он дал добро, при нем. А вот при Шираке, мэре Парижа и кандидате в президенты, разве что удалось закон о штрафах владельцам собак провести. Да и то неудачно — дерьма собачьего на улицах Парижа не убавилось!
Кампания Ширака основной своей задачей видит объединение Франции, сближение всех слоев населения: "В единстве наша сила!" И Ширак идет в народ! Он, народ этот, всегда какой-то слишком приличный в телерепортажах. Никогда не закричит "мэрд!"* в камеру, что постоянно делает в ее отсутствие. Ширак придумывает народу работы, новые посты. Вот, например, пост охранника детской игровой площадки. Здоровенные, испитые пролетарии с кулачищами-бочонками, всю жизнь сталь отливавшие… выискивают в песочнице поломанные игрушки, подбирают с дорожек бумажки, ой, вот нашел потерянную детскую рукавичку! Жуткое это зрелище называется человечностью, заботой о безработных. Тьфу, аж блевать тянет. Эти пролетарии, небось, после такой работы напиваются и проклинают Ширака, телерепортаж, который видели все их бывшие товарищи по заводу, — во, опозорились-то! Тридцать лет давал стране сталь, а на тридцать первом стал не нужен, а до пенсии еще ползти и ползти, вот и ползай теперь в песочнице, пролетарий наш дорогой.
Правовое государство Франция! Афера того-то… Дело сего-то… Магистр такой-то… Судья эдакий… Адвокат тот-то… Тощища. Мечта С. Ковалева. Все по закону! По закону не положено вселять людей в квартиры, непригодные для жилья. Ну-ка, чтобы все по закону, приведем их в должное состояние! Существуют компании, специализирующиеся по ломке жилищ! С кирками и ломами приходят они по вызову владельцев квартир и… крушат, ломают, разбивают первым делом санузел. А потом замуровывают двери и окна. Ну и у владельца, конечно же, нет денег на ремонт, не может он сдать квартиру в таком состоянии. В таком состоянии их уже в Париже десятки тысяч. Отец Петр, еле живой уже старик, друг всех обездоленных начиная еще с пятидесятых годов, по всем телеканалам называет таких владельцев негодяями… Интересно, как владельцы его называют? Как они потрясают неоплаченными квитанциями за жилье еле-еле изгнанных съемщиков!.. Зимой не выгонишь, пусть и не платят, с детьми вообще никогда не выгонишь, беременную не выгонишь, а они сразу и все беременны, беженцы из Африки, с Гаити. У них в семье четыре ребенка, а на белую французскую семью сегодня приходится… половина ребеночка! Во Франции вторая, после католической, религия — ислам. Ну, лет через двадцать будет первой. Может, поэтому они и готовятся к мировому господству мусульман, исключительно их защищая и в Боснии-Герцеговине, и в России.
Чеченские репортажи в духе холодной войны. Правда, тогда они были направлены против системы, якобы. Сегодняшние убеждают, что то был блеф. Антирусские, неприкрытые даже из приличия, высказывания, анализы, экспертные заключения соединяют в себе животную (животу страшно! за жизнь свою животную, желудочную, боязно!) ненависть к русскому миру. И стоит только публично объявить о ней русскому же, как тут же его записывают в герои и сулят награды. Минкины в Москве "не забыли" о придуманной расистами русофобии. Ишь ты! Почему же медведевы, максимовы, синявские — согласитесь уж, что ряд имен из рук вон дикий и несоединяемый! — в Париже чуть не плачут, глядя на все эти телевизионные фабрикаты антирусской мрази. И как в Румынии начали, так и в Чечне — деток окровавленных, побольше детишек изувеченных, мертвеньких желательно, нельзя ли с откусанной дикой собакой ножкой! Мальчика, юношу дайте нам русского — мертвого! И мамашу, мамашу его обезумевшую! Как еще не приехала? Скорее ее в автобус, на войну, пусть присутствует! Как в работе живописца прошлого столетия — сражения 1812 года наблюдают с пригорка обыватели на пикничке. Эти же обыватели, только в солдатской форме, в 1903 году, катясь в поездах через Сибирь на Японскую войну, недоумевали: "И зачем нам так много России? — и твердо заключали: — Мы б сюда не поехали!" Да уж, конечно, в своей Тверской губернии-то дорогу не проложить, не то что в Сибири. Ну вот Дмитрий Корчинский, председатель УНА УНСО*, и прав, пожалуй, — Москва издохла, так что объединять славянские народы надо вокруг Киевской Руси. А то, что бойцы из УНА УНСО находятся в Чечне, — по его понятиям, правильно: защищать Родину надо на "чужих огородах"! Какую Родину и от кого, он не говорит, ну да и ослу понятно. Правда, С. Ковалев не осел вот…
Папу Римского возят по миру под стеклянным колпаком… Он из-под него умудрился-таки лишить сана отца Гайю — современный вариант отца Петра. Друг гомиков и наркоманов, обездоленных и сумасшедших. Вся Франция встала на дыбы! Несколько лет назад похожего на отца Гайю священника-гомосексуала кокнули, но он не был такой медиатизированной фигурой, так что замяли историю… А с отцом Гайю не замнешь — он все время на экранах, у всех дома, прямо в кровати можно сказать! И он, как Филарет когда-то, шокирует Церковь своим "простонародным" языком и народными темами. Филарет, правда, цитаты из Библии опростонародил, а отец Гайю лепит в прямой эфир о презервативах, о необходимости поставлять наркоманам разовые шприцы… И вроде правильно все, но вот именно, что слишком уж правильно, верно, прогрессивно и гуманно… Прикарманили, приватизировали добро!
И чего это Шаталов в своей графоманской ("Графоман") телепередаче говорит, что я не самостоятельная?! Оттого, мол, что по ночным клубам не хожу. Глюпий, ей-богу, ви, Сашя, как говорят французы. Я хожу, но только когда мне платят за это! А чего так-то, задаром, ходить? На Укупника, что ли, смотреть? Да за это втройне должны платить! Вот я побывала в самом сейчас мoднoм клубе-ресторане Парижа — "Контуар" в Ле Алле, что-то вроде отошедшего из моды "Бань-Дюш". Побывала… Я тaм выступала, разумеется, за деньги, и это они, посетители, пришли на меня пoсмoтpeть и теперь могут говорить, что побывали. Ох, уж их там собралось видимо-невидимо, самых-самых. Сбежались на русский Новый старый год! Абракадабра, вообще… Там были все, кто диктует моду, стиль, эстетику, язык! Ну и, как всегда и везде, — семнадцатилетние поблядушки, мечтающие, чтобы их сняли, дамы забальзаковского возраста, которые сами снимают, ну и неизвестные всякие, пришедшие с уже их снявшими (пожизненно или на одну ночь, не важно). Вы, Шаталов, хотите, чтобы я была в их числе? Я предпочитаю стоять на сцене, что мне удается по-следние пятнадцать лет. Цыган Алешка Дмитриевич про этот "Контуар" бы сказал: "Бардак и пивная лавочка". Дикари стилисты, тычущие пальцами на гитару, пьяные итальянские принцессы, разевающие гаражи в воплях: "Баляляйка!" — и какие-то сволочи, шутящие после русской песни: "А теперь чеченскую!" Почти получили от меня в рыла; еле оттащили музыканты, не желающие терять денежку, правда, тоже сказавшие свое "фэ": "Ты вообще не знал неделю назад, где это находится, шутник!"
