Книга Работа над ошибками - Мартин Бедфорд

Сейчас и не скажешь, а раньше там был очень приличный район. Пока цветных не понаехало.

Уходя, тетя прижала губы к моей щеке. Посоветовала надеть носки и тапочки, не то я могу заболеть и умереть. Сказала, что Бог меня не оставит, что Дженис, папа и мама теперь с Ним и что их окружает вечное блаженство.

Мистер Тэйа вытер доску. Написал сверху: «Кол-во учеников в классе».

Кто может посчитать?

Заскрипели стулья, завертелись головы, все принялись считать, тыча в воздух указательными пальцами. Все, кроме меня. Я смотрел прямо перед собой и ждал. Один мальчик поднял руку.

Стивен.

Тридцать четыре, сэр.

Тридцать пять – ты забыл себя. (Смех.) Мистер Тэйа написал на доске: 35. Знаете, как быстро пересчитать людей в группе?

Сложить все руки и ноги и поделить на четыре. (Стоны восторга.)

Он попросил поднять руки тех, у кого черные волосы.

Грегори Линн.

Я тоже поднял руку.

Он записал на доске количество. Попросил поднять руки тех, у кого каштановые волосы. Потом рыжие. Потом светлые.

Черные: 8

Каштановые: 13

Рыжие: 4

Светлые: 10

Какова же вероятность того, что, если я выберу кого-то из вас наугад, у него или у нее окажутся светлые волосы? Ну же, шевелите мозгами.

Тишина. Все склонились над тетрадками. Одна девочка подняла руку, дала ответ. Мистер Тэйа записал на доске вычисления:

Число уч-в. со св. волосами /Общее число учеников = 10/35 = 1/3,5 = 1 на 3 1/2 или 3 1/2 к 1

Иными словами, на каждого ученика со светлыми волосами приходится три с половиной ученика с волосами другого цвета. Грегори Линн!

Кусок мела ударил меня по голове. Отскочил и раскололся, попав в оконное стекло, по которому ползли две дождевые капли. Эти капли вызывали мой живейший интерес. Я гадал, какая первой добежит до подоконника, следил за тем, как они меняются, вбирая в себя другие капли, и думал: тонкие полоски, остающиеся за ними, похожи на следы слизняка.

Если и бывает на свете половина ученика, так это ты. (Смех.)

Я поднял глаза. Семь к двум, сказал я.

Что?

Три с половиной к одному все равно что семь к двум.

Гениально. Но мы не у букмекера. (Смех.) Ну же, подай мел.

Я собрал из-под парты куски мела и пошел в начало класса. Протянул мел мистеру Тэйа, но тот не захотел его взять. Вместо этого жестом отправил меня к доске.

Сейчас мистер Линн произведет аналогичные вычисления для других цветов волос. А вы тем временем подсчитайте, какова вероятность того, что его вычисления окажутся верными.

Я стоял у доски лицом к нему. Его карие глаза были такими темными, что зрачки сливались с радужкой. Я знал, что у меня один глаз карий и один зеленый. Я ничего не писал и ничего не говорил. Спустя какое-то время мистер Тэйа забрал мел у меня из рук и велел сесть на место.

Меня оставили после уроков. Я провел целый час за рисованием комикса, в котором я на глазах у всего класса заставил мистера Тэйа съесть кусок мела. Мел, как опухоль, стал расти у него в животе, медленно распространяясь по всему телу. Наконец он добрался до кожи и растворил пигментацию. Мистер Тэйа светлел, светлел, пока не сделался белым, как мел. На последней картинке он стал таким белым, что слился с бумагой. Исчез. Стал равен нулю.

Рисунки – другая реальность, они не подчиняются вероятностным законам. Иногда, рисуя какие-то события, вы тем самым заставляете их сбываться.

Когда я пришел к их дому в третий раз, был вторник. К наблюдению я приступил в 8:00. Первым из дома вышел внук (чуть позднее 8:15). Он уехал на машине, которую они с приятелем чинили в первый раз. Миссис Тэйа вышла в 9:42 и вернулась через 45 минут с двумя тяжелыми сумками. В 10:59 вышла жена внука, толкая перед собой прогулочную коляску с ребенком. Единственным посторонним человеком, кто в то утро – в 11:02 – входил в дом № 3, был я, Грегори Линн.

Я позвонил в дверь. Часть холла, видимую сквозь полупрозрачное дверное стекло, заслонил расплывчатый женский силуэт; было ясно, что хозяйка рассматривает мою высокую, внушительную фигуру и пытается догадаться, кто пришел. Потом дверь приоткрылась. За ней стояла миссис Тэйа, одетая, как всегда, по-восточному: широкие брюки из некрашеной ткани, малиновая блуза, черный шарф, сандалии. На поднятом вверх лице – недоуменное любопытство. На губах – неуверенная улыбка. Оказавшись так близко, я впервые понял, какая она маленькая – футов пять, не больше.

Дома ли мистер Тэйа?

Мистер Тэйа? Вы имеете в виду моего внука, Шираза? Он ушел на работу.

Нет, я имею в виду мистера Тэйа, вашего мужа.

Она внимательно на меня посмотрела. Моего мужа… нет в живых. Он умер.

По улице, взвизгнув шинами, с ревом промчался мотоцикл, мы дружно повернулись и проводили его глазами. Мотоцикл скрылся из виду, а я все смотрел ему вслед. Клубы выхлопа, медленно рассеиваясь, исчезали на фоне металлически-серого дорожного покрытия, запаркованных машин, домов, неба.

Почти не поворачиваясь в ее сторону, я сказал: «Я его давно разыскиваю».

Он умер больше года назад.

Я учился у него в __________.

Миссис Тэйа кивнула.

Я хотел с ним поговорить. Обсудить кое-что.

Увы.

(Повернувшись.) Мы издаем журнал в честь двадцать пятой годовщины окончания школы. Я так надеялся, что мистер Тэйа сможет написать для нас статью.

(Улыбка.) Он был бы рад. Он с большой теплотой вспоминал о __________. Знаете, некоторые из бывших учеников даже пришли на похороны.

Я учился там с 1970 по 1975-й. Ходил на занятия к мистеру Тэйа.

Дети его очень любили.

Я улыбнулся ей. Она к этому времени шире приоткрыла дверь, лицо стало спокойнее, хотя на свету четче обозначились морщины у глаз и рта. Некогда черные волосы, забранные назад с помощью всевозможных шпилек и заколок, были почти совсем седые.

Скажите, а нет ли у вас его фотографии, которую мы могли бы поместить в журнале?

Моего мужа?

Его многие бы вспомнили.

Ой, не знаю. Те, что у меня есть, все в рамках. Потом, они довольно-таки старые.

Обещаю вам, что буду с ней очень осторожен и обязательно прослежу, чтобы ее вам вернули в целости и сохранности.

Вы говорите, журнал?

В честь двадцать пятой годовщины. Будет вечер встречи. Ужин, танцы, речи, ну, сами знаете. И каждому вручат отдельный номер журнала.

Поднялся ветер. По тротуару полетели конфетные обертки, затрепетала тонкая малиновая кофточка, обнаженные руки миссис Тэйа покрылись гусиной кожей. В едва заметной пыли на пороге появились круглые пятна от дождевых капель. Миссис Тэйа широко распахнула дверь.