Книга Битую чашку - из жизни вон! - Мария Барская

– Ты, Юлька, отвечаешь только за себя. А у меня семья. Сама понимаешь: если я потеряю работу, на Костину зарплату нам с такой оравой не протянуть.

– У тебя при всех вариантах радио остается, – напомнила я. – И совсем еще недавно вы только на это жили.

– К хорошему быстро привыкаешь, – вздохнула она. – Я теперь и сама не понимаю, как раньше на все выкраивала деньги. Не шиковали, конечно, но вроде хватало, а теперь получаю намного больше, но к концу месяца все равно ничего не остается. Так что предупреждаю: если меня по твоей милости выгонят с работы, мою семью содержать будешь ты.

– Значит, согласна? – Мне все еще не верилось.

Милка хмыкнула:

– Куда ж мне деваться? Ради любимой подруги готова на все. Даже на глупости. Но об ответственности я тебя предупредила!

– Расписку дать? – засмеялась я. Что ни говори, Милка – чудо из чудес. Счастье, когда есть такой верный друг!

– Ладно уж. Поверю на слово. Значит, говоришь, в среду. Только предупреждаю: плачу за себя сама.

Как ни тревожили меня дырки в бюджете, подобного я допустить не могла и воскликнула:

– Исключено! Глупость моя. А кто дурит, тот и платит.

– Ну, если ты так настаиваешь, – Мила не заставила долго себя уговаривать.

– И будем кутить на полную катушку, – пообещала я.

Вот тут она искренне обрадовалась.

– Ура! Хоть один вечер не своего поем.

– Видишь. – Хотя до встречи с Марком было еще далеко, мне отчего-то сделалось хорошо и весело. – В любом идиотском поступке есть свои положительные стороны. Ресторан-то экзотический. Сожрем с тобой, Милка, что-нибудь вроде филе бенгальского тигра с салатом из цветов тропической пальмы!

– Тигра жалко, – задумчиво изрекла моя подруга.

– За тигра можешь не беспокоиться, – заверила я. – Они в меню напишут что хочешь: хоть тигра, хоть мясо обнаруженного в вечной мерзлоте мамонта, а на самом деле подадут конину...

– Ага. Или кошку. Прекрати портить мне аппетит. Или ты это нарочно, чтобы деньги сэкономить?

– И не надейся. Повторяю: гуляем на все!

Подготовившись к походу в «Золотое сафари», я каждый день заклинала: пусть он придет, пусть он придет. Однако, как говорится, на бога надейся, а сам не плошай, и оставшееся время я каждый день честно посещала все доступные мне мероприятия, на которых теоретически мог появиться Марк. В последний момент удалось почти невозможное – добыть пригласительный билет на открытие Московского кинофестиваля. Я увидела его там, в зале, но только издали. А потом он куда-то исчез. Я даже отправилась на вечеринку в честь открытия. Зря потеряла время! Как мне с трудом удалось выяснить, Марка там не было. Да если бы и был, наверняка гулял бы в VIP-зоне, куда меня не пустили бы. Я посетила еще несколько тусовок, так или иначе связанных с кино и телевидением. И вернисаж молодого художника, который привлек меня лишь тем, что я точно знала: туда собираются Радомыжская с женихом. «Чем черт не шутит, – подумала я. – Марк ведь дружит с Андроном. Вдруг у них в этом вопросе вкусы совпадают?» Не совпали. У Марка, наверное, вкус лучше, что само по себе меня даже обрадовало. Хотя не исключено, что его в тот день просто не отпустили какие-нибудь более важные дела. Вся радость от вернисажа ограничилась для меня созерцанием Лесиного портрета. Художник изобразил ее почти ню, и я убедилась, что Гальская права. Ноги и впрямь кривоваты. Конечно, не до такой степени, как у Сары Джессики Паркер, но достаточно. Однако художнику, в отличие от Гальской, претензий не предъявляли, наоборот, громко превозносили его талант. Видимо, для нее более важно не что, а кто. Иными словами, что дозволено художнику, то нельзя Гальской.

Набравшись под завязку культурных впечатлений, но так и не встретившись с Марком, я пошла с Милкой в «Золотое сафари». Там нас ожидал сюрприз. Вернее, не столько меня, сколько Милу. Швейцар в пробковом шлеме, белом сафари и с огромной двустволкой, увидев мою подругу, расплылся в широчайшей улыбке и трепетно выдохнул:

– Это вы? Моя жена обожает вашу передачу!

– Спасибо, – с ошарашенным видом отозвалась Мила. – Только, по-моему, вы меня с кем-то путаете.

– Но ведь вы ведете «Ложку-поварешку»?

Она кивнула. Глаза у швейцара суетливо забегали, словно он что-то искал.

– У нас вообще-то не полагается, – виноватым шепотом произнес он. – Но, может, вы все-таки... Автограф... Пожалуйста... Супруга с ума сойдет!

Порывшись в ящике под стойкой, швейцар-охотник выудил ручку и листок бумаги.

– Если можно, персонально.

– Можно, конечно, можно, – со смущенным видом промямлила моя подруга, у которой еще ни разу в жизни не просили автограф.

– Милка, это слава, – сказала я, когда мы уже сели за столик.

– Нет, это просто телевидение, – возразила моя разумная и скромная подруга. – Как сказал, кажется, Познер, если на экране каждый день показывать лошадиную задницу, и она станет звездой.

– Глупости! – заспорила я. – По нашему телевидению столько разных задниц показывают, но почему-то не все становятся звездами.

Милка прыснула:

– То есть, по-твоему, моя задница лучше?

– Аппетитнее, – уточнила я.

– В каком смысле?

– Во всех. И в прямом и переносном. Ты ведь еду готовишь!

– Ладно. Хватит. – Милка плотоядно схватила меню, обтянутое шкурой зебры. – Давай выбирать и заказывать. Умираю, есть хочу.

Я выбрала на закуску «Салат Килиманджаро» – исключительно потому, что он стоил меньше всего. Ну и название, конечно, красивое. Хемингуэя напоминает. Милка заявила, что горы ей чужды, вот море – другое дело, значит, она выбирает салат «Голубая лагуна». Насчет голубого я позволила себе съязвить. Мол, не знаю ни одного голубого овоща, и вообще, на что они намекают? Однако ближайшее же будущее показало: в проигрыше оказалась не Милка, а я. Официант поставил перед ней огромное блюдо, на котором толстым слоем лежали разные виды салата, из волн которого аппетитно выглядывали розовые королевские креветки. И к этой неземной красоте еще прилагались на выбор три вида заправки. А я? Что получила я? Вот уж воистину: скупой платит дважды. Главное, разница в цене – каких-то двести рублей. Посреди такого же, как у Милки, размеров блюда одиноко и гордо возвышалась миниатюрная гора Килиманджаро. Очень миниатюрная! Полпомидора и четвертинка огурца, художественно наструганные и сложенные горкой. У меня оставалась призрачная и зыбкая надежда лишь на «снега», а точнее, белый соус на вершине. Может, хоть он необыкновенный? За что я тридцать долларов заплачу? Как выяснилось, ни за что. Обыкновенная сметана! Тоже мне, Килиманджаро. «Домик в деревне» не хотите? Честные люди добавили бы бабусю в очочках.

Настоящее блюдо для зажравшихся миллионеров! Милка меня пожалела и поделилась салатом и креветкой, жуя которую я пришла к выводу, что в принципе все справедливо. Милка пришла поесть, а мне тут нужно совсем другое. Когда мы вошли, я немедленно окинула взглядом зал, благо ресторан небольшой. Марка не было. Однако я не спешила расстраиваться. Время-то еще детское. Вполне может прийти позже. Я специально выбрала место лицом ко входу и теперь могла видеть каждого входящего.