Книга Мартин Заландер - Готфрид Келлер

«Как будет замечательно, — восклицала она, — когда я смогу датировать письмо: "Лаутеншпиль, первого мая"!»

«"В Линденберге, первого июня" тоже недурно! — вставляла Неттхен, по-прежнему глядя в бинокль. — Когда вы приедете в гости, мы будем обедать в верхней угловой комнате, видишь, крайнее окно слева, оттуда открывается чудесный вид! Он писал, что комната поистине прелестный маленький зал».

Теперь же обе с еще большим томлением, чем на ландшафт, смотрели навстречу грядущему воскресенью, которое не было для них столь неожиданным сюрпризом, как для родителей.

Г-жа Заландер между тем, переговоривши с Мартином, к сожалению, убедилась, что нет ни одной благовидной причины для продолжительного сопротивления, каковое, если дочери попросту сбегут, сделает предстоящие бракосочетания в глазах всего света лишь еще более вызывающими. Но присутствовать в роли жертвенного агнца при этой катастрофе, сиречь триумфе коварных дочерей, она была не в силах, а потому решила в воскресенье отправиться за город с давно обещанным визитом и одновременно своим отсутствием наказать преднамеренно заблудших, по ее мнению, дочерей. Однако, согласившись с мужем, что в любом случае нельзя не пригласить женихов к столу, сама позаботилась о благоприличном, но достаточно скромном обеде, и никто так не радовался, помогая хозяйке, как Магдалена, которая полагала, что счастливый исход полностью отпустит ей грехи. Она с удовольствием служила в этом доме и вовсе не хотела его покидать.

Воскресным утром, когда наемный экипаж уже стоял перед домом, мать еще раз выразила мужу и дочерям надежду, что, как бы то ни было, праздновать помолвку они не станут, нет смысла, ведь, будучи совершеннолетними, давно обручились без ведома родителей.

На радостях барышни охотно отказались от праздника, который матушка объявила излишним; они даже обрадовались, что нынче она уезжает, знали ведь, как близнецы робеют перед нею, а стало быть, без нее все пройдет куда легче.

Мартин Заландер, напротив, почти с печалью проводил взглядом отъезжающую жену, пораженный ее упорной неколебимостью в этом деле; он знал, как она честна и свободна от всякой неприязненности, и оттого угадывал в ее поведении тяжкое предчувствие беды, которое был не в силах разделить и все же не мог не уважать.

Г-жа Заландер уехала, а вскоре явились братья Юлиан и Исидор, оба празднично одетые. С ними в комнату вошло яркое солнце. Заландера прямо-таки ослепили лица девушек, которые даже не смеялись, но так сияли счастьем, что он невольно подумал: «Ах, если б и Мария видела это дивное зрелище!»

Барышни чинно сидели на диване в гостиной, отец и женихи — на стульях, юноши в таком смущении, что оно казалось доброй врожденной скромностью. Вышло так главным образом по причине отсутствия хозяйки дома. Трости свои братья оставили за дверью, по примеру приходивших в контору сельских жителей, шляпы держали в руках и в начале разговора сконфуженно озирались по сторонам.

В конце концов Заландер подвел их к цели визита; ему понравилось, что столь дерзкие молодые политики в серьезную минуту все же оказались очень скромными и даже робкими. Разумеется, после всего происшедшего им было не до длинных речей, так что произнесли они лишь несколько слов, коротко и непринужденно; г-н председатель Большого совета не нашел бы к чему придраться. Оба снова глянули по сторонам, Заландер меж тем спешно обдумывал ответ; благоустроенная комната усиливала непривычную почтительность братьев, а эта последняя — доброе впечатление Заландера; отбросив все сомнения, все возражения по тому или иному пункту, все вопросы об их жизненных планах и перспективах, он, правда с серьезной миной, объявил, что они с матерью не станут противиться намерению дочерей и лишь надеются, что эти союзы и т. д. и т. п., и, закончив на этом свою краткую речь, пригласил нотариусов, коли они не против, на обед.

Те все еще были настолько сконфужены, что даже не смели по обычаю женихов приблизиться к девушкам, хотя прекрасно их знали, а у невест торжественное достоинство сменилось смущением, которое их чуть ли не рассердило, ведь они и не догадывались, сколь возвышенными вдруг показались близнецам. Отец, с новым благоволением отметив эту чуткость и намереваясь оставить женихов и невест одних, ненадолго попрощался с ними, чтобы наведаться в контору и просмотреть поступившую почту.

За обедом нотариусы слегка приободрились, хоть и недостаточно, чтобы вести остроумный разговор. Заландер хотел потолковать о политике и заседаниях Совета, они же, казалось, были к этому не расположены и большей частью предоставляли говорить ему одному, что он в конечном счете опять-таки объяснил себе скромностью. Затем он подумал, что не мешает порадовать и старших Вайделихов, живущих неподалеку, и лучше всего прямо сейчас предложить дочерям прогуляться с женихами в Цайзиг и представиться будущим свекру и свекрови. Таким образом г-жа Мария Заландер избавится от необходимости делать первый шаг; сам он намеревался преподнести жене сюрприз и, заранее выйдя навстречу наемному экипажу, встретить ее на дороге.

Все весьма одобрили его предложение — дочери потому, что рассчитывали на плодотворную прогулку, а близнецы потому, что совесть у них была нечиста и они надеялись помириться с родителями. Ведь за три дня заседаний в начале минувшей недели они ни единого разу не нашли времени навестить истомившихся ожиданием родителей, которые уже не знали, что и думать: то утешали себя тем, что сыновья стали важными особами и заняты важными делами, то отчаивались в сыновних сердцах и любви, вероятно заблуждаясь и в том и в другом. Вдобавок они знать не знали, что происходит в этот прекрасный воскресный день. Близнецы умолчали о своем намерении, дабы, к примеру, на рынке не случилась из-за материной болтовни какая-нибудь сцена, могущая им навредить.

Поэтому Якоб Вайделих и его жена Амалия, сидя на лавочке перед домом, предавались невеселым раздумьям, как вдруг заметили, что к ним направляются два одетых в черное молодых господина в высоких шляпах, каждый об руку с красивой, цветущей и нарядной молодой дамой. Ведь барышни Заландер рассчитывали доставить удовольствие и выказать толику почтения чужим родителям, а равно их сыновьям, коль скоро собственные родители не проявляли особо бурного ликования и восторга. Вот и пытались теперь ублажить родителей в Цайзиге, а заодно и себя потешить.

Муж и жена Вайделих первым долгом подумали, уж не помер ли кто в околотке, и родных сыновей признали, только когда те подошли совсем близко.

Но теперь уж наконец разглядели своих отпрысков, как никогда разрумянившихся от доброго вина и замечательного события, а когда вдобавок барышни Заландер были названы поименно и представлены как невесты, оба родителя, в особенности мать, вмиг забыли про все горести — ровно кто свечу задул. По крайней мере, у г-жи Амалии чуть ли не потемнело в глазах: барышни Заландер, из которых каждая, по слухам, стоит полмиллиона франков! То бишь коли отец их сызнова не наделает глупостей! Ведь кто нынче может твердо рассчитывать на миллион? Ну да ладно, сыновья теперь при невестах и крепко стоят на ногах, с полумиллионом или без оного.

Такие вот мысли бушевали в груди доброй женщины, однако вслух она их не высказала, сию же минуту поспешила в дом — принарядиться на скорую руку. Тем временем честный молочник и овощевод провел почетных гостей в сельскую горницу, усадил за стол, а сам, чтобы не пришлось тотчас заводить разговор, поторопился с чистым винным кувшином в погреб.